— Не может быть!
— Оказывается, может! Читайте!
Дубасов протянул офицерам телеграфный бланк. Те впились глазами в прыгающие буквицы: «Согласно Высочайшей юли немедленно по получении послать в Порт-Артур с контр-адмиралом Реуновым отряд из крейсеров и лодок, всего в числе трёх судов».
Цепляясь за соломинку, Дубасов сразу же отбил ответную телеграмму: «Как решается вопрос с занятием Мозампо»? Телеграммой от 30 ноября ему уточнили: «Вопрос о занятии Мозампо не возбуждался».
В тот же день младший флагман эскадры контр-адмирал Реунов, подняв свой флаг на «Адмирале Нахимове», повёл часть эскадры к берегам Жёлтого моря.
— На Артур! — говорили беззаботные мичмана, радуясь перемене мест и новым впечатлениям.
— На Артур! — раздражённо досадовали лейтенанты, оставившие во Владивостоке семьи.
— На Артур! — безнадёжно махали руками командиры кораблей, разделяя тревогу командующего по происходящему.
Отныне название Порт-Артур навсегда входило в историю российского флота…
Каждодневно менявшиеся обстоятельства начавшейся порт-артурской эпопеи сопровождались постоянными заданиями и резолюциями императора. Как азартный игрок, он с лихорадочным вниманием следил за деталями разворачивавшейся по его замыслам аннексии. Главными её героями были неустанно действовавший граф Михаил Николаевич Муравьёв и непосредственный исполнитель императорского замысла младший флагман Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Реунов, которому ставилась невыполнимая задача — тремя кораблями загородить иностранным кораблям входы на захваченные рейды. С тайным заданием покинувшие Нагасаки 1 декабря 1897 года эти корабли — крейсер «Адмирал Нахимов», «Адмирал Корнилов» и канонерская лодка «Отважный» — пришли в Порт-Артур 5 декабря, там застали лишь два китайских корабля и никаких иностранных.
По счастью, китайские власти, имея предписания своего правительства, помогли русским, расставив в гавани свои корабли. С ними мнимую оборону от иностранцев держала канонерская лодка «Отважный». Два других корабля — «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Корнилов» — сторожили внешний рейд. Роль графа Муравьёва настолько была всеохватна, что адмиралу Тыртову оставалось лишь смиренно запрашивать: не обмолвилось ли случаем его императорское величество о намерении послать в Тихий океан (как это давно ожидали в министерстве) из Средиземного моря броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий». Оказалось, что никаких указаний об этих кораблях министру преподано не было. В таких условиях, далеко не отвечающих престижу великой державы, совершился в качестве временной меры захват Порт-Артура.
После захвата Порт-Артура связь с эскадрой осложнилась, а посыльные суда, имевшиеся в эскадре, были слабы вооружением и ненадёжны своими машинами. Поэтому в телеграмме от 27 декабря Дубасов настаивал на присылке хотя бы клипера «Всадник» и шести миноносцев. Эскадру, ввиду появления у японцев броненосцев «Фуджи» и «Яшима», следовало без промедления усилить двумя броненосцами, находившимися в тот момент в Средиземном море. «После прибытия лодки „Бобр“, „Всадника“ и шести миноносцев эскадра могла бы смело занять наступательное положение», — писал Дубасов.
Чувствуя, что начальство не слышит его доводов, он в письме от 23 января 1898 года посланнику в Японии барону Р.Р. Розену пытался через дипломатическое ведомство довести мысль о вредоносности «тяжёлых обстоятельств смирения и осторожности» относительно влияния в Корее. Японцев все эти уступки всё равно не умиротворят и к дружбе с Россией не расположат. «Можно подумать, что правительство наше не допускает мысли о войне с Японией, между тем эта страна деятельно и настойчиво готовится к ней». Нужно не отступать в Корее, чтобы «не быть застигнутыми в беспомощном состоянии».
Но власти продолжали держать адмирала в неведении об уже почти окончательном решении превратить Порт-Артур в главную базу флота. Только 14 января поверенный из Пекина сообщил об этом намерении правительства, и адмирал получил приказание со всей эскадрой идти в Порт-Артур. 23 января он вышел из Нагасаки и 26 января прибыл в Порт-Артур. В гавань корабли войти не могли и встали па внешнем рейде. Телеграммой от 2 марта адмирал подробно, как это предписывалось, сообщал об осмотре новоприобретённых портов и с полной откровенностью раскрыл все их стратегические неудобства.
Напоминая об уроках японо-китайской войны, он предостерегал от риска их повторения, так как обширный и удобный Талиенванский залив может стать базой для обеспечения штурма Порт-Артура. Эта опасность заставляет Талиенван укрепить столь же основательно, как и Порт-Артур, т.е. нести на эти цели двойные расходы. В заключении адмирал писал: «Как база для наших морских сил Порт-Артур совершенно не отвечает требованиям, находясь в 560 милях от середины Корейского пролива, узлового пункта сообщения между Сибирью, Китаем, Кореей и Японией, не даёт возможности наблюдать за ними, а тем более командовать над этими сообщениями». Не обеспечивал Порт-Артур (от 600 до 1000 миль расстояния) и защиты отечественной оборонительной линии, идущей вдоль берега Японского моря. Опасно было и 1080-мильное расстояние от Порт-Артура до Владивостока, мало было надежд на ожидавшуюся связь с Россией по железной дороге.
Но император не нашёл нужным задуматься над полностью оправдавшимися в 1904 году предостережениями адмирала. Не взволновала эта телеграмма и смотревшим в рот императору сановникам из Морского министерства. Не шелохнулся и генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович. Никакого совещания для обсуждения телеграммы созвано не было. Николай II, упиваясь успехом своей дипломатии, по-ребячески был доволен тем, как ему удалось перехитрить и англичан, и японцев. На полях доклада генерал-адмирала, извещавшего о приходе в Порт-Артур 4/16 декабря отряда контр-адмирала Реунова, он от полноты чувств начертал: «Слава Богу. Я нахожу желательным, чтобы два наших крейсера были посланы в Талиенван, покуда англичане его не заняли. Прошу сообщить об этом Дубасову. По занятию этих двух портов я буду спокойно относиться к дальнейшим событиям на Востоке».
Дипломатия тем временем продолжала лгать. Посланник в Японии барон Розен 13 декабря 1897 года телеграфировал из Токио контр-адмиралу Дубасову: «Японскому правительству сообщено было, что государь император признал необходимость повелеть, чтобы отряд нашей эскадры отправился для временной стоянки в Порт-Артур, на что последовало согласие китайского правительства. Заявление это принято к сведению в том же дружеском духе, в котором оно было сделано».
Сам же Дубасов упрямо оставался во Владивостоке, непрерывно бомбардируя Петербург телеграммами, доказывая ошибочность принятого решения. Наконец строптивцу недвусмысленно сообщили, что «при существующем политическом положении дел на Крайнем Востоке всякое действие наше в Корее, могущее вызвать основательное подозрение японцев, должно быть признано безусловно нежелательным…»
23 января 1898 года над «Рюриком» взвились флаги: «Следовать за мной». Обменявшись салютацией с владивостокской крепостью, главные силы Тихоокеанской эскадры взяли курс на Порт-Артур. Впереди, круша коваными форштевнями волну, шли броненосные крейсера, следом качались в разводьях пены бронепалубные. Вокруг, то забегая вперёд, то уносясь куда-то в стороны, шныряли канонерки и миноносцы.
