– Тогда надо убираться с Солисса, и как можно быстрее… – Кинув взгляд на занятую изучением договора с «Удовольствием» Элли, Кайм развернулся на месте и вышел из комнаты.
Мне стало смешно: в каше обуревающих его чувств разобрался бы не один дипломированный психолог. К вчерашнему букету из презрения к Элли, досады, легкой зависти ко мне и злости добавились еще и стыд, желание извиниться, сомнение в собственной правоте, болезненный интерес и еще куча мелких желаний, классифицировать которые у меня не было настроения. Поэтому я отключился от камер, демонстрирующих мне его передвижение по дому, и снова вернулся к работе…
Связаться с «Удовольствием» я разрешил Элли за двадцать минут перед посадкой на Ловейг, решив, что за такое короткое время наши враги вряд ли успеют как-то среагировать на наш прилет и принять меры по нашему устранению. Процедура получения статуса гражданина Лиги не заняла много времени: пакет документов упал на мой комм через какие-то десять минут. К моменту, когда «Гепард» приземлился на гостевой стоянке жилого городка конгресса, все необходимые коды идентификации были уже инсталлированы. А контракт между госпожой Элли Беолли и ее новым телохранителем – Рейгом Олиссом – зарегистрирован на сервере местного Управления внутренних дел. После этого мой «работодатель» связался с сервером конгресса, сообщил о своем прибытии и получил коды доступа в особняк в четвертом округе жилого сектора…
Загнав флаер в ангар своего нового дома, я на правах телохранителя подключился к системе охраны особняка и перепрограммировал всю систему контроля, так как уведомлять кого бы то ни было о присутствии в нашем особняке капитана Кайма в мои планы не входило. Удостоверившись в том, что подключение к камерам извне возможно только в случае экстремальных ситуаций вроде пожара, террористического акта или несчастного случая, я разрешил Вердену покинуть борт «Гепарда» и показал ему его комнату.
Написанная за время перелета на Ловейг программа, назвать которую, наверное, следовало «Паранойей», начала действовать практически сразу же: по ее мнению, почту, приходящую в адрес конгрессмена Беолли, следовало пропускать через сервер особняка и пересылать адресату только после контроля антивирусным блоком и сортировки. Согласившись с этим, я подключился к комму Элли и внес необходимые коррективы. Потом выделил мощности сервера особняка для анализа траекторий пролетающих над особняком флаеров и создал канал подключения к спутникам контроля. Установил пороговые значения для поступающей в дом энергии и жестко определил концентрации веществ в воздухе. Создал независимый контролер состояния системы безопасности дома на своем комме и занялся поиском в Сети информации о радиационном фоне и тектонической активности пород под жилым сектором. Подключился к серверу парка служебных флаеров Конгресса и засадил туда резидентную программку, позволяющую в режиме реального времени отслеживать местонахождение всех машин, направляющихся в сторону нашего особняка.
… На то, чтобы выполнить все рекомендации «Паранойи», ушло почти восемь часов – к этому времени и Элли, и Верден уже спали. Приняв душ и наскоро перекусив, я отправился было спать, но не успел даже выйти из ванной: комм подал сигнал опасности! Элли задыхалась! Подключившись к ее комму, я схватился за голову: возможность саморегуляции оказалась отключена! Зато полностью открыт доступ к внешнему управлению! На то, чтобы проанализировать процессы, происходящие в ее организме, скинуть мне рекомендации и получить команду к синтезу необходимых веществ, ушло около двадцати секунд максимальной загрузки процессора Элли. Безумно много времени, учитывая диагноз – укус Bungarus candidus, или малайского крайта. И психическое помешательство.
Информацию о синтезе сыворотки удалось найти довольно быстро – благо, доступ на серверы Ловейгского института вакцин и сывороток не требовал никаких паролей, и я, скачав нужный файл, установил его на комм Элли. Следующие минут двадцать ее организм боролся с нейротоксичным ядом, а я зверел от желания задушить тварь, которая это все придумала, и искал эту самую змею…
Ядовитой рептилии в доме не оказалось. Вместо нее я обнаружил два примитивных механизма с таймерами, по очереди выдвигающих иголки с ядом через два часа после того, как жертва ложится на кровать. Если с ядом крайта все было понятно с самого начала, то второе вещество я идентифицировал только утром. С помощью Вердена – в открытом доступе сведений о нем не содержалось. Препарат под названием «Альсиорол» синтезировали около сотни лет назад в одной из исследовательских лабораторий Вооруженных сил Лиги. Как идеальное оружие для диверсанта: введенное в кровь любого человека, оно не идентифицировалось СКС
[13]
его комма и в течение пяти минут вызывало у объекта приступ психического помешательства, что автоматически блокировало управление коммом и включало возможность внешнего доступа. Состоящий на вооружении спецподразделений Лиги, «Альсиорол» не применялся по назначению уже больше пятидесяти лет – после того, как закончилось ее объединение.
– Введение нейротоксического яда при отключенном комме – верная смерть! – выслушав мой рассказ, буркнул Верден. – Кстати, это первый случай в моей практике. Можно сказать, революция в технологии убийств. Очень неприятный звоночек. Человека с такими мозгами будет крайне трудно отловить. Кстати, не мешает обшарить весь дом на предмет других сюрпризов. А то мы рискуем не дожить и до вечера.
К обеду дом перевернули вверх дном. Демонтировали пару подозрительных блоков из кухонного комбайна, отправили в утилизатор все семь роботов-уборщиков, заменили полтора десятка потолочных панелей и кучу всякой мелочи – новых сюрпризов что-то не хотелось. К этому времени идущая на поправку Элли успела получить все необходимые полномочия и скачать с сервера Конгресса пакет данных по своей будущей работе. И принялась за его изучение.
– Рейг! Ты когда в последний раз интересовался новостями? – спросила она, когда я в очередной раз заскочил ее проведать.
– Вчера. А что? – чувствуя, что она что-то раскопала и ей не терпится поделиться, ответил я.
– Фамилия Свордман тебе о чем-то говорит? – спросила она. – Конгрессмен Генри Свордман.
– Начальник комитета по развитию и распространению перспективных технологий. То есть твой будущий босс… – сверившись со своим коммом, хмыкнул я.
– Так вот. Он лишен неприкосновенности, арестован и осужден. А результаты голосований по куче законопроектов, принятых комитетом на прошлой сессии, признаны недействительными. Тебе не кажется, что сюда приложил руку наш неведомый недоброжелатель?
– Оппа! А ты можешь мне скинуть все эти законы со списками тех, кто за них голосовал?
– Смеешься? – Девушка удивленно посмотрела на меня. – Ты что, забыл про наши блоки? Даже пытаться не буду… А зачем тебе?
– Сравнить список Вердена с теми, что есть у тебя. Определить, какой именно закон эта скотина пытается переписать…
– Так дай сравню я…
Я в сердцах врезал себя по лбу и тут же отправил ей нужный файл.
