— Потом же будем бить ядрами бреши в стенах, а чрез те бреши и на штурм двинем! — разъяснял он свой замысел капитанам судов.
Капитан Кожухов хорошо представлял себе всю трудность предстоящего сражения, тем паче что силы, которыми он располагал, были более чем скромными.
…Один за другим подходили суда вплотную к крепости и, ложась на шпринг, открывали беглый огонь. За «Святым Николаем» — «Святой Павел», за «Павлом» — «Слава» и «Накса», следом «Забияка», а впереди всех флагманская «Надежда». Ударили залпы. Сражение за Бейрут началось!
Воспользовавшись завязавшейся перестрелкой, другая часть русских судов успешно сбросила десант невдалеке от крепостных стен. Следом сгрузили пушки и припасы. А вскоре заговорили и осадные батареи. Спустилось с гор пёстрое и шумное трёхтысячное друзское воинство.
Артиллерийский бой продолжался, не смолкая, более трёх суток. И лишь когда на фрегатах подошёл к концу боезапас, Кожухов отдал ордер на выход эскадры из боя. А береговые батареи продолжали свою дуэль. Через десять суток русские ядра пробили наконец брешь в толстых бейрутских стенах. Кожухов немедленно съехал на берег, чтобы обсудить с союзниками детали предстоящего штурма. Но то, что он увидел, поразило его: многочисленные и крикливые ватаги друзов самовольно расходились по домам.
— Почему ваши воины расходятся по домам? — набросился Кожухов на невозмутимых друзских князей.
— О досточтимый капитан мореходов! Просвещённые аккалы сказали, что пришла пора возвратиться к родным очагам, и мы не в силах остановить людей.
— Что же теперь будет? — сокрушался Кожухов. — Ведь нынче всякое промедление смерти подобно!
— Видимо, так угодно судьбе, что пыл наших воинов иссяк, как вода в песке! — отвечали друзские князья.
— Мои матросы пойдут впереди! Я сам возглавлю атаку! — уговаривал их Кожухов.
— Нам стыдно, но что мы можем! — качал головой старший из князей. «Князь в том извинялся…» — гласит исторический документ.
— Хорошо! — махнул рукой капитан. — В таком случае мы продолжим осаду сами!
Была середина июня, стояла жара. Последние отряды друзов уходили по горным тропам…
— Эх! Нам бы батальон пехоты российской, мы б до захода солнышка реляцию победную писали! — высказывал в горести Ивану Войновичу Кожухов.
— А сил-то у нас кот всплакнул, — соглашался тот. — Что делать, ума не приложу!
Выход всё же Кожухов нашёл: он перерезал городской водопровод. В Бейруте, где вода всегда была в большой цене, сразу же начался ропот. Продержавшись ещё пару суток, Чезар-бей прислал парламентёров. Те передали, что бей готов сдать город, но, боясь бесчинств со стороны греков и славонов, требует убрать десант на суда.
Морские офицеры собрались на совет.
— Бею бейрутскому веры у нас ни на грош! — посовещавшись, решили они. — Но выхода иного у нас нету!
В течение следующего дня все семь десантных сотен взошли на палубу своих судов. Вскоре по покинутому лагерю одиноко бродили лишь бородатые козлы да курдючные овцы.
Тогда же явилась к Кожухову и друзская депутация.
— Князья наши передают вашей милости, что им удалось собрать воинов. Не позднее завтрашнего рассвета они спустятся с гор! — заявили депутаты.
— Что ж, — вздохнул с облегчением капитан 2-го ранга. А тут и от бея бейрутского известие подоспело.
Писал он на бумаге хрусткой, что отказывается нынче от всех обещаний своих и желает показать вскорости, сколь страшен гнев мусульманина правоверного.
Кожухов бумажицу ту порвал да за борт выбросил.
— Будем всё начинать сызнова! — только и сказал.
Поутру вновь русские моряки засыпали турецкий гарнизон тучей ядер. Сошёл на берег и десант, обманами турецкими разъярённый. А тут и друзы с гор спустились…
В отчаянии предпринял было Чезар-бей одну за другой две вылазки, но оба раза был отбит с большим уроном. Тогда бей мятежный запросил мира всерьёз. Вскоре Михаил Кожухов подписал акт капитуляции полной. Турки оставили город вслед за ними в Бейрут вступили русские моряки. Во главе их капитан и Георгиевский кавалер Кожухов, который взял город под свою охрану. «…Российские флаги на крепостях поставил», — отметил историк.
А через некоторое время состоялась торжественная передача бейрутской цитадели друзам. Значение взятия Бейрута было огромно. Отныне Сирия заявляла о своём окончательном выходе из состава Высокой Порты. Летучая эскадра Кожухова нанесла неприятелю удар, равный по силе Чесме и Кагулу…
— Нам, россиянам, чужого не надобно! — заявил, прощаясь с друзскими вождями, боевой капитан. — Живите в мире и согласии да поминайте нас добрым словом!
В шканечном журнале флагманского фрегата «Надежда» осталась запись: «2 января. В третьем часу пополудни из города Бейрута палено из 13 пушек и нам видно, что наша определённая команда для содержания города сдала город. В 4-м часу видны нам выходящие из города наши войска, имея распущенные знамёна и флаги, и слышен барабанный бой».
Покинув бейрутский рейд, эскадра капитана 2-го ранга Кожухова 15 января 1774 года вступила под паруса и вышла в новое крейсерство. На этот раз курс её был проложен к греческому острову Скиато…
ПОСТСКРИПТУМ ГЕРОЮ
А война уже подходила к концу. Истощив свои силы в борьбе с Россией и потерпев от неё ряд сокрушительных поражений, Турция запросила мира. Боевые действия на Средиземном море были приостановлены. Русские моряки собирались в обратный путь, домой.
В этот период Михаил Кожухов исполнил ещё одно важное поручение. Как один из наиболее отличившихся капитанов он был послан вице-адмиралом Елмановым к Алексею Орлову в Ливорно с известием о размене ратификаций с Высокой Портой. А затем был многотрудный переход на изношенных донельзя судах на Балтику. В 1775 году фрегат «Надежда» спустил паруса в Кронштадтской гавани. А вскоре во время морского парада в честь героев Средиземноморья императрица Екатерина II самолично возложила на капитана Кожухова Георгиевский крест 3-го класса…
Затем были в жизни Михайлы Григорьевича новые корабли и новые плавания. Ежегодно он выходил в море — обучать морскому делу молодёжь. В 1780 году Екатерина II объявила политику вооружённого нейтралитета, чтобы оградить от английских посягательств свой торговый флот. Одна за другой ушли в далёкие моря несколько балтийских эскадр. На эскадре контр-адмирала Круза капитаном флагманского корабля «Спиридон» ушёл в Немецкое море и капитан 1-го ранга Кожухов.
В 1781 году Кожухов тяжело заболел и уволился в годовой отпуск для поправления здоровья. Позже он попытался было вернуться на флот, но болезнь обострилась. Получив чин капитана генерал-майорского ранга с полным пенсионом, Кожухов навсегда простился с флотом.
Дальнейшая его судьба нам неизвестна. Скорее всего, она была такой же, как у большинства его сотоварищей, доживавших свой бурный век в небольшом поместье.
