— Ну как, господин капитан-лейтенант, мы дерёмся? — прокричал на проходящую мимо галеру мичман Сухотин. — Не хуже ли средиземноморских?
— Не хуже! Не хуже! — помахал рукой ему Додт.
Шведы бежали к островку Сандо, где снова встали в оборонительную позицию, прикрывшись отмелями и подводными скалами. Сковырнуть их оттуда было нелегко, но сделать это было надо.
Не давая врагу опомниться, Додт атаковал шведов у Сандо. Ни сильная позиция, ни численное превосходство не смогли удержать воинского пыла наших моряков. Шведы были разгромлены и бежали. Среди гранитных скал догорали чадящими кострами брошенные командами суда. Победа у Сандо разорвала шведскую флотилию надвое. Часть шведов осталась в нашем тылу и искала теперь спасения у Юнгфер-зунда, остальные бежали вдоль берега на запад и перед галерами Додта теперь был свободный путь до самого Або.
Остатки неприятеля у Юнгфер-зунда добивал со своими судами командир новообразованного резервного отряда капитан 2-го ранга Новокшёнов. Это яростное сражение вошло в историю как битва при Рилаксе. Понимая, что уходить им некуда, шведы дрались отчаянно. Начав бой на артиллерийской дистанции, противники вскоре сошлись вплотную, и начался абордажный бой, кровавый и беспощадный. Подвергшиеся таранному удару тонули тут же со всеми командами. Спасшихся почти не было. На пять погибших наших судов было столько же шведских.
На галеру мичмана Николая Сухотина (того самого племянника Невельского, для которого не нашлось должности на тендере) навалилось сразу три шведских канонерки. Ведя своих матросов в контратаку, мичман получил пулю в живот. Упав, пополз к капитанской рубке. Неприятельские солдаты, перебив команду галеры, кинулись за ним.
— Там сигнальная книга! Её надо захватить во что бы то ни стало! — кричал их офицер, размахивая саблей.
Пинком он распахнул дверь в рубку. Но было поздно. Истекающий кровью мичман уже бросал секретный свод сигналов в мешке со свинчаткой в окно. Плеск падающего мешка совпал с выстрелом. Это разъярённый швед добил Сухотина из пистолета.
Спустя четверть часа сухотинская галера была, в свою очередь, взята на абордаж нашими и отбита. Именно поэтому потомкам и стал известен подвиг отважного мичмана.
Из хроники русско-шведской войны 1808–1809 годов: «Сражение при Рилаксе стоило резервному отряду 3 офицеров и 80 нижних чинов убитыми и 98 ранеными; суда были сильно повреждены. Шведы, в свою очередь, потеряли 3 канонерские лодки и 2 баркаса, потопленные со всеми людьми».
Результатом этого боя стало полное освобождение прибрежного пути для бесперебойного снабжения нашей наступающей армии транспортными судами.
Оставшиеся шведские суда сосредоточились уже за Або, у скалистого островка Судсало.
— Не будем давать врагу передышки! — объявил контр-адмирал Мясоедов и велел командиру своего авангарда капитану 1-го ранга Селиванову хорошенько «прощупать противника».
Результатом «прощупывания» стал новый тяжёлый бой, когда на вышедшие для рекогносцировки три десятка наших судов внезапно из-за острова набросилось пять десятков неприятельских. Но и здесь шведы просчитались. Опытный вояка, Селиванов сразу увидел, что противник, поторопившись, допустил непростительную ошибку: шведы начали бой, не успев миновать узкости. В этой-то узкости между гранитными скалами Селиванов их и зажал в тиски. Этот бой длился без малого восемь часов, после чего шведы бежали. Наши потеряли две затонувшие канонерки, с которых, впрочем, успели снять и людей, и флаги. Неприятель оставил на прибрежных отмелях гораздо больше: десять судов и почти три сотни людей.
Спустя две недели там же, у Судсало, Мясоедов вновь атакует противника и вновь добивается победы. Оттянувшись дальше на запад, шведы больше о нападениях и не помышляли. Теперь им впору было прятаться самим.
Корабельный флот в море в тот год вывел старейший из адмиралов России Ханыков, принявший своё боевое крещение ещё в достопамятном Чесменском сражении. Перед отплытием Чичагов вручил ему следующую инструкцию: «…Стараться истребить шведские морские силы или овладеть ими прежде соединения их с англичанами, очистить финляндские шхеры от неприятельских судов и содействовать сухопутным войскам недопущением высадки неприятельского десанта». В довершение всего старого адмирала подчинили ещё и командующему финляндской армией графу Буксгевдену, который тут же велел Ханыкову искать и сразиться с английскими эскадрами. Адмирал был таким приказанием поражён:
— У меня девять старых кораблей да шесть дырявых фрегатов! Команда сплошь рекруты, а вся лучшая часть флота накрепко заперта в Лиссабоне! Куда я с этим барахлом против английских эскадр! Умереть мы, конечное дело, умрём, но будет ли от этого какая польза? Здесь одно из двух: либо наша непроходимая дремучесть, либо и того хуже — предательство!
В те дни Чичагов писал маркизу де Траверсе: «Ханыков, которого отправляют с жалкими остатками нашего несчастного флота с тем, чтобы он нанёс решительный удар шведскому…» Послание более чем красноречивое и говорящее о том, что морской министр был уже по существу отстранён от дел и все приказания Ханыкову отдавались, минуя его, людьми, в деле морском мало что смыслившими.
Буксгевден панически боялся высадки английского экспедиционного корпуса, который должен был помочь шведам остановить движение русских войск в Финляндии. Для того чтобы обезопасить себя от нового противника, он готов был бросить остатки Балтийского флота хоть в пекло. Однако общая политическая ситуация к этому времени серьёзно изменилась. Быстрое завоевание Финляндии свело на нет все планы Стокгольма и Лондона. И англичане почли за лучшее перебросить десантный корпус Мура в Португалию против войск Жюно.
Пока Ханыков (опять же по приказу Буксгевдена) охранял приморский фланг его армии, в Балтийское море вступила английская эскадра и соединилась со шведами. На подходе к Балтике была ещё одна.
ПОДВИГ ТЕНДЕРА «ОПЫТ»
В начале июня 1808 года произошло первое боевое столкновение между бывшими союзниками, и героем его выпала честь стать лейтенанту Гаврииле Невельскому.
Произошло это при следующих обстоятельствах. Из взятого нашими войсками Свеаборга в разведку были направлены корвет «Шарлотта» с тендером «Опыт». Неподалёку от Гангута они обнаружили английские корабли. После этого «Шарлотта» осталась сторожить противника, а «Опыт» поспешил в Свеаборг, чтобы сообщить о появлении британского флота у наших берегов. Передав сообщение, командир тендера лейтенант Невельской получил приказание вновь выйти в море, чтобы вернуть в базу дозорный корвет, ибо нахождение последнего вблизи значительных сил противника становилось небезопасным. Командир «Шарлотты» к этому времени убедился в том и сам, а потому корвет, не дожидаясь приказа сверху, успел укрыться от неприятеля в Балтийском Порту (ныне город Палдиски в Эстонии). Не найдя «Шарлотты», Невельской из-за сильной пасмурности внезапно оказался нос к носу с английским фрегатом «Сальстет».
Из воспоминаний отставного генерал-майора Баранова, бывшего в этом бою на «Опыте» гардемарином: «Утром 11 июня, выйдя из Свеаборга при тихом переменном ветре, ясном небе и пасмурности по горизонту, мы увидели через несколько часов трёхмачтовое судно близ того места, где должны были найти корвет „Шарлотт“. Пасмурность лишила нас возможности отличить неприятельский фрегат большого ранга от своего корвета, бывшего прежде французским приватиром и купленного нами за его отличные качества… Припоминая опытность капитана и верность его морского взгляда, не смею утверждать, вполне ли умышленно мы приближались к ждавшему нас противнику; но когда нельзя было сомневаться, что это не корвет „Шарлотт“, а сильный неприятельский фрегат, то, сделав опознавательный сигнал и не получив на него ответа, мы по приказанию командира, положив сигнальные флаги и книги в ящики, наполненные песком, бросили их за борт и приготовились к бою. Спустя несколько времени неприятельский фрегат, сблизясь с нами, сделал пушечный выстрел и поднял английский флаг. Мы же медлили поднятием своего флага, и эти минуты были самыми тягостными! Фрегат повторил ещё холостой выстрел и вслед за тем послал нам выстрел с ядром. На это приветствие командир приказал тотчас ответить тем же и поднять наш флаг. С тендера раздался выстрел 12-фунтовой коронады, на ноке гафеля развился русский военный флаг, томительное ожидание кончилось! Всё ожило, всё встрепенулось; каждый старался употребить все свои силы и способности на поражение неприятеля, хотя бой был далеко не равен…»
