Передняя часть корабля постепенно опускалась всё глубже, и крен увеличивался. В конце концов весь бак оказался под водой, точно так же как фальшборт и орудия левого борта; перебираться на правый борт становилось невозможно. Ввиду того, что из-за небольшой глубины корабль не мог окончательно затонуть, были приняты меры к уменьшению его боеспособности, затворы орудий были выброшены за борт, а радиостанция уничтожена.
Эскадренные миноносцы сняли команду крейсера, и в 7 ч. 20 м «Ядигар» по приказанию командующего отрядом выпустил торпеду для окончательного уничтожения крейсера. Торпеда попала в кормовой погреб; корабль выпрямился, а затем погрузился так, что остались торчать только трубы, мачты и верхние мостики».
Официальная версия турецкой стороны выглядела, как и положено на Востоке, более героической. В сообщении турецкой Главной квартиры, в частности, указывалось:
«Турецкий флот потопил вчера близ Одессы два русских парохода. Экипажи пароходов захвачены в плен.
Во время этих действий крейсер «Меджидие», преследовавший минные суда около Очакова, наткнулся на мину и затонул. Экипаж «Меджидие» спасён находившимися вблизи оттоманскими военными судами.
Затем крейсер был совершенно разрушен нашими минами, дабы неприятель не имел возможности поднять его на поверхность».
Таким образом, как и в истории с «Магдебургом», серьёзные просчёты в планировании операции, усугубленные навигационными ошибками, предопределили её полный провал. Необходимо признать, что проведение операции в опасном в минном отношении районе без должного обеспечения походило на авантюру. Потеря крейсера стала вполне закономерной платой за проявленное легкомыслие.
Появление у Одессы турецкого отряда было своевременно обнаружено русскими наблюдательными постами, вследствие чего факт гибели одного из турецких кораблей на минном заграждении сразу стал известен русскому командованию. Возвышающиеся над водой надстройки и характерные кожухи вентиляторов позволили легко опознать в погибшем корабле крейсер «Меджидие». Первыми трофеями черноморцев стали кормовой флаг крейсера и различные служебные бумаги из ходовой рубки. В дальнейшем список трофеев увеличился. Были, в частности, найдены все орудийные замки (включая и выброшенные за борт), часть приборов «уничтоженной» радиостанции и масса других интересных и полезных предметов.
Обращает на себя внимание целенаправленный поиск секретных документов, в первую очередь документов по связи. Так, 23 марта 1915 года штаб Одесского военного округа доносил в Ставку Верховного главнокомандующего по обстоятельствам гибели крейсера «Меджидие»: «Секретных документов и сигнальных книг пока не найдено. Взятая переписка и книги на турецком языке переводятся переводчиком штаба VII армии».
Дальнейший осмотр крейсера показал возможность его подъёма. Эта задача была успешно решена русскими военными моряками совместно со специалистами РОПиТ (Российского общества пароходства и торговли). 25 мая «Меджидие» удалось поднять и отбуксировать в Одессу, где в течение 26–31 мая он был поставлен в док.
Подъём крейсера позволил русским морякам провести новый тщательный осмотр всех помещений корабля, включая ранее затопленные. Результатом этого осмотра стала ценнейшая находка, сам факт существования которой вплоть до окончания войны являлся одной из сокровеннейших тайн русской военно-морской разведки, а затем на многие десятилетия оказался просто похороненным в тиши архивных хранилищ.
Автором этой неожиданной находки стал капитан 1-го ранга Э.С. Молас, бывший в то время флаг-капитаном транспортной флотилии Черноморского флота. В сопроводительной записке, составленной им 17 августа 1915 года, указано следующее «Настоящая книга принадлежала германо-турецкому крейсеру «Меджидие», взорвавшемуся утром 21 марта 1915 года на Одесском минном заграждении, и находилась в течение 70 дней в воде. 30 мая 1915 года я нашел её… в командном помещении среди разной дряни и употребил более месяца на то, чтобы высушить её, очистить и уничтожить трупный запах, которым она была пропитана. Книга была в красном сафьяновом переплёте, уничтоженном продолжительным влиянием на него воды». Несмотря на утрату оригинального переплета, ценнейший документ, попавший в руки русских моряков, был в более чем удовлетворительном состоянии. Текст на титульном листе сообщал, что издание сигнальной книги осуществлено согласно высочайшему указу от 31 августа 1329 года (по мусульманскому календарю). Данный экземпляр, принадлежавший крейсеру «Меджидие», отпечатан в типографии Морского министерства в 1330 году (соответствует 1914 году) и имел регистрационный номер 41. Как и сигнальные книги других флотов, турецкая книга являлась документом строгой отчётности и имела гриф «Секретно». На титульном листе была сделана предупреждающая надпись: «В случае оставления или потопления судна или захвата его неприятелем эта книга подлежит уничтожению. Снятие копий с этой книги строжайше воспрещается».
Историк военно-морской радиоразведки, капитан 1-го ранга М.А. Партала пишет:
«Судя по содержанию, сигнальная книга являлась основным руководящим документом, устанавливавшим организацию и правила сигналопроизводства в турецком флоте. Структурно она делилась на две части. Первая часть содержала общие указания и определяла порядок и правила сигнализации всеми принятыми в турецком флоте способами. Здесь же приводился список позывных, присвоенных боевым кораблям, судам и некоторым береговым учреждениям турецкого флота.
Рассматривались значения и порядок исполнения отдельных сигналов, таких, как «человек за бортом», при съёмке с якоря и постановке на якорь, для обозначения скорости и др. Основной же объём первой части занимало подробное описание так называемых эволюционных сигналов, предназначенных для управления строями и флотом в различных обстоятельствах плавания и в бою. Вторую и наиболее важную часть книги составлял сигнальный свод. Так как в турецком флоте сигнальная книга использовалась и для организации радиосвязи, то приведённый в ней сигнальный свод мог применяться для кодирования (формализации) исходных текстов радиограмм. Естественно, что его содержание вызвало особый интерес у русских радиоразведчиков. С позиций криптологии эту часть турецкой сигнальной книги можно охарактеризовать как двухбуквенный словарный код. Словарь кода включал в себя более 700 кодовых величин, сгруппированных по 36 темам (разделам). Тематика разделов была достаточно разнообразной: «Общие маневренные сигналы», «Занятия судами мест», «Направления (румбы) и дистанции», «Якоря и канаты», «Назначения рандеву», «Атака и нападение», «Бой», «Преследование», «Неприятель: захват и задержание судна» и др. Почти в каждом разделе было зарезервировано по нескольку кодовых обозначений (от 1 до 5), которые не имели своего словарного эквивалента и могли быть использованы для расширения словаря сигнального свода».
Учитывая важность захваченного документа, турецкую сигнальную книгу вскоре переправили в Петроград, в МГШ. Здесь был оперативно организован её перевод на русский язык. Эту работу выполнил М.М. Попов. Михаил Попов — это не кто иной, как уже знакомый нам Оскар Карлович Феттерлейн. Разумеется, в руках такого специалиста турецкая сигнальная книга быстро «заговорила». В январе 1916 года русский текст книги был издан Статистическим отделением МГШ в необходимом количестве экземпляров под грифом «Весьма секретно».
