25 сентября консул Эттинген отправил в Пекин следующее донесение: «Секретно. В Российскую миссию в Пекине. Имею честь донести миссии, что 21 сентября в Гонконг прибыл на пароходе ДФ. «Олег» груз золота в звонкой монете в одну тысячу пудов ценностью по паритету в два миллиона (2 000 000) фунтов стерлингов. Сопровождали означенный ценный груз чиновники: Иностранного отделения Кредитной канцелярии В.Г. Дрейман и советник Министерства иностранных дел на Дальнем Востоке Н.Е. Алферьев. Коносамент был выписан на имя вверенного мне консульства, а так как вместе с тем г. Дрейман предъявил мне предписание вице-директора Иностранного отделения Кредитной канцелярии от 10 сентября 1919 года, № 18, о передаче им золота под расписку правлению Гонконг-Шанхайского банка в Гонконге, то я на коносаменте сделал передаточную надпись в пользу г. Дреймана, и груз по коносаменту был получен им лично непосредственно с парохода «Олег». Вместе с тем консульство приняло необходимые меры для наиудобнейшей и безопасной выгрузки золота, для чего пароход был подведён к пристани, и властями была нам предоставлена вооружённая стража. Мешки и ящики в числе 268 мест были 22 сентября в течение дня свезены к банку и в запечатанном виде сданы под расписку заведующему казначейством банка. При перевозке один подмоченный мешок разорвался, но при немедленном подсчёте число монеты оказалось правильным
При передаче я присутствовал, расписка же была выдана казначеем непосредственно г-ну Дрейману.
Для предупреждения затруднений в попутных японских портах г. Алферьев был снабжён курьерским листом на 268 казённых мест в адрес консульства в Гонконге, на котором я расписался. Подсчёт монеты, доставленной в различных наименованиях (греческая, германская, австрийская, испанская и другие), начался 23 сентября и, вероятно, продолжится около пяти дней. Вскоре ожидается из Владивостока дополнительный груз золота в один миллион (1 000 000) фунтов стерлингов на английском пароходе, но пока неизвестно, передан ли этот груз уже во Владивостоке представителю Гонконг-Шанхайского банка или придётся проверить его здесь с нашей и с английской стороны.
Всё это золото передаётся банку в виде депозита для обеспечения расходов за границею, в Англии и Америке, российского правительства. Консул Эттинген».
Консул в Гонконге весьма прозрачно намекнул, что золото передано Гонконг-Шанхайскому банку не в счёт долга за вооружение и обмундирование, а в виде депозита, то есть для хранения и использования в дальнейшем, когда российское правительство будет остро нуждаться в деньгах.
Судьба имерских слитков
Что же было с российским золотом дальше? Куда оно делось? Для того чтобы прояснить этот вопрос, снова обратимся к запискам писателя-историка Виталия Гузанова. Он пишет следующее:
«У меня есть подозрение, что золото из Гонконг-Шанхайского банка постепенно перекочевало в Америку. В начале 1920 года встал вопрос о создании пенсионного фонда Союза бывших русских послов, который впоследствии оказывал денежную помощь видным деятелям эмиграции. Кстати, пенсию фонда получал и генерал А.И. Деникин, когда писал свой известный труд «Очерки русской смуты». Известен и такой факт: сопредседатель фонда — посол России в Вашингтоне Г.П. Бахметьев, перевёл чек на 300 тысяч долларов, чтобы на них могли худо-бедно существовать в Болгарии рядовые и офицеры Вооружённых сил Юга России, оказавшиеся за границей. Однако деньги не поступили в Софию, а почему-то оказались в Париже.»
Отметим одну любопытную подробность. Бывший капитан парохода «Олег» Пережогин впоследствии вернулся на Родину. Некоторое время он плавал на Дальнем Востоке, а потом по возрасту работал на берегу. В 1937 году Пережогин был арестован органами НКВД и расстрелян за участие в вывозе из страны народного золота. Наверное, он оказался единственным из участников событий 1919 года, связанных с вывозом «колчаковского золота», кто понёс наказание. При этом капитан парохода был, как мы понимаем, далеко не первостепенной фигурой в сложной и многоходовой «золотой игре», а всего лишь пешкой, случайно оказавшейся в центре данных событий.
Спустя три недели после ухода из Гонконга парохода «Олег» на рейде появился английский пароход «Кимун». Консул Эттинген сразу же поставил в известность о его приходе посланника князя Кудашева: «16 октября получил с парохода «Кимун» 598 ящиков, по описанию коносамента, с золотом на 3 миллиона 793 тысячи 782 фунта. Я сдал их в том виде, в котором получил, на хранение Гонконг-Шанхайскому банку. На пароходе не было нашего чиновника. Эттинген».
На полученной от Эттингена шифротелеграмме Кудашев написал: «Клемму. Владивосток Консул. Гонконг. Телеграфирует. (Посланник даёт указание весь текст переписать целиком — В.Ш.) № 710.20 октября».
Помимо зашифрованной депеши, российский консул в Гонконге послал письмо на пяти страницах машинописного текста в два адреса: во Владивосток, директору Кредитной канцелярии и в Пекин, князю Кудашеву.
Из письма консула Эттингена: «…Пароход «Кимун» прибыл сюда рано утром 16 октября, и по получении о приходе извещения от агентов я немедленно отправился в военно-морской док, у стенки которого стоял «Кимун». Капитан парохода сообщил мне и находившемуся тут же агенту «Бэттерфильд и Суар», что г. Данилов сошёл с парохода в Шанхае и что золото находится в припечатанной кладовой, охраняемой английскими матросами. Выяснилось также, что подлинный коносамент на 598 ящиков остался во Владивостоке. Агент фирмы «Бэттерфильд и Суар» тогда заявил, что фирма затрудняется выдать консульству груз ввиду отсутствия подлинника коносамента, несмотря на то что и она получила из Владивостока извещение, что ящики, первоначально предназначенные для Шанхая, ныне подлежат выдаче консульству в Гонконге.»
Консул Эттинген никак не мог уразуметь, почему англичане хотят его одурачить. Никто не желал объяснять, что произошло в Шанхае, если золото первоначально было адресовано Русско-Азиатскому банку. И последнее: на каком основании г-н Данилов, сопровождавший золото, остался в Шанхае? Капитан парохода «Кимун» должен был ответить на эти вопросы, но он хранил молчание. И наверняка с согласия агента фирмы «Бэттерфильд и Суар», который решил не отдавать золото. Поразительно, но российское золото англичане теперь стали просто отбирать!
Не менее удивительно и то, что и консул оказался совершенно не готов к такому повороту событий. Приметные одёргивания русских, доходящие до унижения, наблюдались и ранее. Чего стоит, например, такой факт, как интернирование англичанами вспомогательного крейсера «Орёл», на котором в годы Первой мировой войны проходили практику кадеты и гардемарины Морского корпуса.
В конце концов Михаилу Митрофановичу Афанасьеву при непосредственном содействии консула Эттингена удалось вернуть крейсер и поднять Андреевский флаг, но он не мог накормить людей. «Олег» стоял в Гонконге, а его команда влачила самое жалкое существование.
Когда «Кимун» встал под разгрузку золота, Эттинген обратился к командиру крейсера с просьбой выделить офицеров для наблюдения за англичанами при разгрузке. Консул уже совершенно не доверял союзникам. В своём письме он писал: «Считаю долгом особо отметить весьма существенную помощь мне со стороны лейтенанта Михайлова и мичманов Жемчужина и Хайсканена, которые непрерывно вместе со мною наблюдали за выгрузкою и перевозкою в банк ящиков. Так как подробности в точности занесены в мой протокол от 16 октября 1919 года, то я на них здесь останавливаться не буду. На формальности с устройством дела выдачи груза ушло все 15 октября, к выгрузке было приступлено утром 16-го, и ввиду крайне примитивных местных перевозочных средств, состоявших из повозок, запряжённых китайскими кули, выгрузка и передача в банк заняла весь день 16 октября.»
