Даже наиболее яркое происшествие в дни розыска было теперь либо позабыто, либо украшено фантазией. Речь идёт о медных буквах, снятых итальянцами с найденного судна.
По рассказам некоторых свидетелей, итальянские водолазы, найдя разбитый и засосанный песком корабль, сняли с его кормы металлические буквы — остаток названия корабля. И что, найдя эти буквы, итальянцы устроили торжественный обед, так как эти буквы будто бы в точности устанавливали, что найден именно «Чёрный принц».
Однако один из живых свидетелей, севастопольский житель П.И. Григорьев, сообщает (в 1927 году), что никаких букв не было найдено. Он, дескать, присутствовал при этих работах, ежедневно перевозил итальянцев на своём ялике и, несомненно, знал бы об этой важной находке. Он подтверждает, что итальянцы однажды устроили торжественный обед в честь найденного «Чёрного принца», но это было в связи с буквами.
Другой очевидец, К.М. Иванов, бывший в то время командиром пограничного отряда в Балаклаве, утверждает, что буквы были медные, размером до пяти вершков вышины. Он видел эти буквы. Сначала найдена была одна буква, а затем ещё три. Но какие именно буквы, он не помнит. Этим словам можно было бы вполне поверить. Навряд ли человек стал бы до такой степени фантазировать. Однако имеется ещё одно показание, которое подвергает сомнению всю историю с четырьмя буквами.
Речь идёт об очерке Куприна «Листригоны». Писатель сообщает, что были найдены… буквы «…ck Р…», то есть буквы от английского названия: «Black Prince» — «Чёрный принц». Но так как «Чёрный принц» получил своё название только в легенде и корабль назывался на самом деле просто «Принц», без эпитета «чёрный», то вся эта история с буквами ничего не говорит.»
Впрочем, можно допустить, что итальянцы нашли какое-нибудь доказательство, которое подтвердило правильность их поисков. Тем более что все свидетели почему-то ярко запомнили праздничный обед в честь найденного корабля.
«Были на барже, — сообщает один из очевидцев, — устроены лёгкая закуска и выпивка, и вечером вся команда итальянцев расхаживала по берегу навеселе».
Исторический факт этой выпивки мы, конечно, опровергать не будем, но что касается букв, то это нельзя считать установленным. Даже если буквы и были найдены, то ещё неизвестно, принадлежали ли они к названию «Принца».
Из найденных итальянскими водолазами вещей всех особенно взволновал очень тяжёлый запаянный металлический ящик в три аршина. Огромный вес ящика говорил о том, что там могло быть золото. Этот ящик вскрыли с большим трепетом. Но оказалось, что в ящике были свинцовые, сильно сплющенные пули.
Кроме этого ящика, были найдены: подзорная труба, куски железа, разломанная винтовка, деревянные части корабля, якоря и прочие мелкие части разбитого судового набора. Всё это итальянцы грузили в трюм своего парохода.
Особенно интересных и ценных находок не было. Возможно и даже скорей всего, это объясняется необычайно трудными условиями работы. Водолаза поднимали из воды измождённого, покрытого испариной. Он дышал тяжело и был близок к обморочному состоянию. Это была скорей пытка водой, а не сколько-нибудь нормальная работа.
Водолазный аппарат был тяжел и крайне неудобен. Передвигаться по дну было нельзя. По данному сигналу водолаза при помощи тросов передвигали с места на место. Причём всю подводную работу водолаз выполнял, лёжа на животе.
Вот как описывается этот варварский аппарат в «Листригонах»: «Это был страшный футляр, отдалённо напоминающий человеческую фигуру без головы и без рук. Футляр сделан из толстой красной меди и покрыт снаружи голубой эмалью. Этот футляр раскрыли, как гигантский портсигар. Водолаз боком втиснулся в него… Снаружи свободными оставались только руки, всё тело вместе с неподвижными ногами было заключено в сплошной голубой эмалевый гроб громадной тяжести. Голубой шар с тремя стёклами скрывал голову…»
Этот дьявольский снаряд господина Рестуччи опускали на дно, на глубину 40 саженей. Подъём и спуск продолжался по полтора часа.
При таких условиях работать на дне было почти немыслимо. И нет ничего удивительного, что итальянская экспедиция не могла найти золото, даже если бы оно там лежало на видном месте.
Так или иначе, весной 1903 года итальянский пароход, груженный незначительным мусором, отбыл из Балаклавы.
Тайна «Чёрного принца» не была раскрыта, и снова возникла уверенность, что найденный итальянцами корабль не был «Принцем». Это предположение через несколько лет подтвердилось. Тот же господин Рестуччи снова прибыл в Балаклаву в 1905 году, признав, что прежние его поиски неверны.
И он снова нашёл какой-то пароход, о котором писал в донесении: «Я наконец отыскал пароход, по-видимому, «Чёрный принц», так как на его борту я нашёл целый арсенал орудий, пушек и т.д. Приступаю к работе…»
Однако золота на этом пароходе не было, да и был ли это «Чёрный принц», тоже оставалось под вопросом — никаких особых доказательств не удалось обнаружить.
В общем, инженеру Рестуччи и во второй раз не удалось раскрыть тайну «Чёрного принца».
Относительно итальянского следа в истории с золотом «Принца» до сих пор ходят слухи, что разработками Рестуччи воспользовались в годы Второй мировой войны знаменитые боевые пловцы князя Боргезе. После захвата в 1942 года немцами Крыма туда прибыли боевые пловцы, которые расположились именно на берегу Балаклавской бухты. Теоретически они могли владеть всей информацией, которую знал Ресстучи; кроме того, для поиска «Принца» у них были оборудование и время. Однако никаких реальных доказательств того, что итальянцам удалось овладеть золотом «Принца», нет.
После отъезда итальянской экспедиции в Министерство торговли и промышленности буквально посыпались всякого рода заявления с просьбой предоставить право на розыски «Чёрного принца».
Мысль, что несколько миллионов золота лежат где-то под рукой, не давала покоя многим инженерам, изобретателям, авантюристам.
Но заграничные дельцы постарались обскакать русских предпринимателей. Особенно бурно проявил себя некий Герман Молво.
Молво, по его собственным словам, представлял в России «Генуэзское общество для подъёма и работ на больших глубинах воды».
Этот энергичный человек (судя по архивным материалам) сумел перешагнуть все бюрократические препоны и, несмотря на громадные мытарства, ухитрился достать разрешение на подъём «Чёрного принца».
Насколько трудности были велики, можно судить хотя бы по резолюции великого князя Александра Михайловича на прошении главноуправляющего торговым мореплаванием: «Работы по подъёму затонувшего корабля могут стеснить деятельность Черноморской эскадры и плавание судов вообще, ввиду чего отказать просителю».
Иностранец Герман Молво, взволнованный золотой лихорадкой, пробился сквозь все преграды и приступил к работам. В течение трёх лет рыскал по Балаклавской бухте и, не найдя злополучного парохода, умер, так сказать, естественной смертью. Но род его не угас
