В итоге лейтенанта Шмидта как военнообязанного призвали на действующий флот и назначили старшим офицером военного транспорта «Иртыш». В отечественной исторической литературе Шмидта почему-то часто именуют отставным лейтенантом. Это большое заблуждение. Дело в том, что Шмидт был не отставным лейтенантом, а лейтенантом запаса, а это большая разница, так как отставников, как известно, на службу не призывают, зато запасников в случае войны обязательно. Но и это не всё! Шмидт плавал на судах Добровольного флота. Этот флот, как известно, был создан правительством для дальних океанских плаваний, в первую очередь между западными портами России и Дальним Востоком. В случае войны быстроходные транспорты сразу же должны были становиться вспомогательными крейсерами-рейдерами, а их капитаны, имеющие военное образование и опыт дальних плаваний, сразу же начинали боевые действия на неприятельских океанских коммуникациях. Поэтому факт назначения Шмидта старшим офицером уходящего на войну судна был весьма логичен. Удивительно лишь то, почему Шмидта не назначили капитаном. Это с его-то связями! Скорее всего свою роль в этом сыграл всё ещё не закончившийся судебный процесс по делу посадки на камни парохода «Диана».
Транспорт «Иртыш» вошёл в состав Второй Тихоокеанской эскадры. Биограф Г.К. Даниловский сокрушается: «Отличного моряка, Шмидта, одинаково хорошо знавшего как штурманское дело, так и артиллерию и минное дело, не назначили на боевой корабль».
Ну ладно, пусть штурманское дело к 1904 году Шмидт как-никак освоил, но откуда он мог в совершенстве знать артиллерию и минное дело, когда никогда не занимался ни одним, ни другим? Да и кто бы вообще взял на себя ответственность назначать столь одиозную личность, как Шмидт, на боевой корабль! На войне надо воевать, а не следить, чтобы Шмидт не захлебнулся пеной во время очередного эпилептического припадка, да не выкинул какой-нибудь очередной фортель.
Впрочем, Шмидт не унывает и, едва прибыв на «Иртыш», тут же начинает совершать подвиги. Перед нами очередная легенда. На сей раз о том, как геройский Шмидт спас от верной гибели транспорт «Иртыш». Предоставим слово биографу нашего героя Г.К. Даниловскому:
«Вскоре Шмидт спас „Иртыш“ от неизбежной катастрофы. Вот как рассказывает об этом очевидец, матрос из команды „Иртыша“ (имя и фамилия этого матроса нам, разумеется, опять неизвестны. — В.Ш.). „Проверив компасы, "Иртыш" снялся с якоря и пошёл в Ревель, куда собралась на императорский смотр вся эскадра. Из канала в другой канал "Иртыш" выводили два буксирных катера. Нужно было делать крутой поворот. Стали развёртываться, но вследствие ветра, дувшего с моря, развернулись неудачно. Буксир вытянулся и заскрипел. Вдруг раздаётся оглушительный выстрел, как из пушки; буксир лопается, и транспорт полным ходом идёт к берегу. Катастрофа была бы неминуемой“. Буксирами командовал заведующий гаванями. Под влиянием опасности он растерялся и притих, не зная, что ему делать. Такое же настроение охватило и командира „Иртыша“. Но старший офицер лейтенант Шмидт не потерял присутствия духа и, видя растерянность начальства, невзирая на субординацию, взял управление судном в свои руки. (Далее Г.К. Даниловский цитирует воспоминания сестры Шмидта.) „…Шмидт перевёл обе ручки телеграфа в машинное отделение, и обе машины заработали полный ход назад. Старший офицер командовал, как всегда, красиво, отдавая приказания спокойным, звучным голосом. "Комендоры к канату! — загремел металлический (?!) голос. — Оба якоря к отдаче изготовить. Из правой бухты вон! Отдать якорь!". — Якорь полетел в воду. — "Канат травить до 5 сажен!" — Комендоры только что успели застопорить канат, как с мостика раздалась команда: "Из левой бухты вон! Отдать якорь, канат травить до 5 сажен! Как на лоте?" — справился старший офицер у лотового. — "Остановился", — отвечал лотовый. Не прошло и минуты, как лотовый закричал: "Назад пошёл!". — Старший офицер быстро перевёл телеграф на "стоп", и катастрофа миновала“. Взволнованный командир „Иртыша“ подошёл к Шмидту и крепко пожал ему руку. Но заведующего гаванями „заело“, и он вновь попытался вступить в командование буксирами. Шмидт подошёл к нему и резко сказал: „Уходите! Я без вас лучше бы управился!“. — „А кто бы вам дал катера?“ — спросил заведующий. — „Я и без ваших катеров под своими парами управился бы, уходите с мостика“. Разобиженный заведующий подал рапорт адмиралу, и Шмидту пришлось „за дерзость“ отсидеть 15 суток с часовым у каюты».
Как моряк, скажу, что, приводя историю о геройстве Шмидта при буксировке, Г.К. Даниловский оказал своему герою поистине «медвежью услугу». Во-первых, я никогда не поверю, что буксировка в узкости осуществлялась «на полном ходу», как пишет автор. Это полное незнание азов морского дела! Буксировка, да ещё двумя буксирами (!) идёт на минимально управляемом ходу. И откуда следует, что Шмидт спас «Иртыша» от гибели? Если бы он даже вышел из полосы фарватера и ткнулся в песчаную отмель, то это абсолютно не означало его гибель! Достаточно было поработать буксирами и стащить «Иртыш» с этой отмели, после чего транспорт мог продолжать своё плавание. Ещё более невероятно, что командир «Иртыша» опытнейший моряк капитан 2-го ранга Егормышев (ранее командовавший шестью кораблями и судами!) вдруг растерялся, как растерялся и заведующий гаванями, который занимается буксирными операциями почти каждый божий день. Короче, растерялись все, кроме Шмидта! Совершенно непонятно, как Шмидт вообще мог самостоятельно вступить в командование в присутствии командира! К тому же при буксировке место старшего офицера вовсе не на ходовом мостике, где и без него есть кому командовать, а в корме, чтобы оценивать там обстановку и докладывать её командиру. Это аксиома корабельной службы!
Так уж получилось, что в Лиепае я прослужил восемь лет моей корабельной службы. Служил на противолодочных кораблях и тральщиках, которые базировались у входа в Городской канал, т.е. в дальнем углу лиепайского аванпорта. Основная проблема Лиепаи — постоянные наносы песка в аванпорте, поэтому там всегда денно и нощно работала землечерпалка, постоянно оглубляя заносимые песком фарватеры. Несмотря на это, посадки на мель были у нас делом не столь уж редким. Резюмируя, скажу, что, для того чтобы вывести столь большой транспорт, каким был «Иртыш», из Либавского (Лиепайского) аванпорта, нужен был человек, который бы знал состояние фарватеров на данный момент времени, т.е. именно заведующий гаванями, а не некий одесский капитан Шмидт, который когда-то бывал в Либаве. Именно для того, чтобы на ходу «Иртыш» не вылез на песчаную отмель, его и тащили по фарватеру буксиры.
Любопытны и эпитеты, которыми сестра Шмидта передаёт повествование о его подвиге: «командовал, как всегда, красиво, отдавая приказания спокойным, звучным голосом». Откуда могла знать сестра Шмидта о событиях на «Иртыше»? Только со слов своего брата. Так что скорее всего перед нами очередная «песнь песней», придуманная самим Шмидтом: все в дерьме, и тут появляюсь я во всём белом!
Впрочем, что-то на «Иртыше» всё же во время буксировки произошло, причём весьма нешуточное, за что Шмидт схлопотал 15 суток ареста с часовым у каюты. Данный факт сам по себе потрясает. На переходе морем старшего офицера (1-го помощника командира!), который сам является главным воспитателем команды и борцом за дисциплину, вдруг арестовывают и сажают под вооружённый караул на полмесяца! Мы можем только предположить, что во время буксировки Шмидт бросил свой пост в корме и заявился на мостик, где пытался вмешаться в действия командира и заведующего гаванями. Уж не знаю, насколько правдиво, что капитан 2-го ранга Егормышев за такое поведение тряс ему руку, но то, что посадил под арест — абсолютно правильно. Были ли ещё подобные примеры в российском флоте, нам неизвестно, но Шмидт весьма «отличился» и здесь. Другой бы от такого позора, наверное, пустил бы себе пулю в лоб, ещё бы, стать посмешищем всей эскадры! Но с нашего героя как с гуся вода!
