Ещё один рассказ Шмидта о его подвигах во время службы на военном транспорте. «Иртыш» долго стоял в Либаве. Шли недели, пока выясняли, брать ему уголь для эскадры Рожественского или нет. Главный морской штаб на все запросы не отвечал. Угля же нужно было принять 8000 тонн, грузить вручную, на матросских спинах. Вдруг телеграммой предлагается принять весь уголь в три дня и идти в Порт-Саид. Шмидт доказывал командиру, что, сколько бы ему ни дали людей, даже при круглосуточной работе погрузить уголь можно только в неделю, и просил об этом доложить адмиралу. Но командир «Иртыша» неукоснительно требовал выполнения приказа: «Адмирал приказал — и должно быть выполнено!».
«Начали грузить день и ночь, — вспоминает П.П. Шмидт. — Осень, дожди, матросы выбились из сил, не спим, сверху окрики и понукания.
Надрывались, но, конечно, не успели. Призывает командир и приказывает наполнить солёной водой двойное дно (балластные цистерны транспорта), чтобы дать ему „осадку“, чтобы транспорт имел вид принявшего уголь. Как, везти через моря и океаны к эскадре, для которой нужен каждый пуд угля, везти морскую воду? Везти морскую воду на транспорте, который был специально куплен для угля и обошёлся с переделками около двух миллионов? Рисковать жизнью людей, успехом, да и миллионами для доставки воды Рожественскому, и всё это делать только для того, чтобы доложить здесь адмиралу, что приказание выполнено, уголь принят в три дня. „Приказывайте кому-нибудь другому, а я в таком преступлении участвовать не хочу“, — ответил я. Благодаря такому категорическому отпору мы „не выполнили“ приказания и погрузили уголь».
В данном рассказе перед нами предстаёт в роли полного негодяя и подлеца весьма честный и опытный командир «Иртыша», который, кстати, героически командовал своим транспортом во время Цусимского сражения. Надо не иметь представления об организации учёта на флоте, чтобы верить истории Шмидта с затоплением балластных цистерн. Во-первых, весь принимаемый уголь обязательно учитывался, и в походном штабе вели ежедневный расход угля на кораблях эскадры. Рано или поздно, но обман с недогрузом угля бы раскрылся и тогда Егормышева ждало как минимум разжалование, а то и каторга. Во имя чего ему надо было рисковать (я здесь не говорю уже о порядочности, чести офицера и патриотизме!)? Да, матросы устали, но идёт война, и она диктует свои правила. Проверить правдивость Шмидта сегодня уже невозможно, так как угля, как мы знаем, на «Иртыш» перед выходом загрузили столько, сколько требовалось.
Отметим, что в воспоминаниях мичмана «Иртыша» Г. Графа «Моряки», в которых он достаточно неплохо отзывается о Шмидте, так что упрекнуть его в необъективности к старшему офицеру нельзя, нет ни единого упоминания ни о подвиге Шмидта во время буксировки «Иртыша», ни о его разногласиях и принципиальной позиции во время загрузки угля.
Биограф Шмидта пишет:
«Служа в торговом флоте, Шмидт тщательно изучал его экономику и пришёл к выводу о коммерческой невыгодности существовавших типов пароходов, „Пароход, способный дать 19 узлов скорости, — писал Шмидт, — будет сжигать при 10-узловой скорости больше угля, чем пароход, построенный для плавания с 10-узловой скоростью. Таким образом, излишняя сила машины служит источником постоянного непроизводительного расхода угля даже тогда, когда пароход не пользуется полной силой своей машины“. А происходило это, по мнению Шмидта, потому, что Морское министерство, законно стремясь внести в проект каждого парохода элементы, необходимые вспомогательному крейсеру, делало это настолько неумело, что „пароход представлял нечто среднее. Это было малодоходное коммерческое и малопригодное военное судно. Понятно, что дело, построенное на принципе "ни богу свечка, ни чёрту кочерга"“, могло жить только искусственной поддержкой извне и грозило умереть естественной смертью».
Суда Российского добровольческого общества изначально строились как вспомогательные крейсера. Разумеется, для эскадренных боёв такие крейсера не были приспособлены, но в качестве рейдера они очень даже озадачивали и англичан, и японцев. Так что утверждения Шмидта, как кадрового офицера, достаточно странны.
Ещё одно достижение Шмидта, получившее жизнь в статьях его биографов:
«Получив назначение на транспорт „Иртыш“, П.П. Шмидт увидел всю неприспособленность транспорта к снабжению углём боевых кораблей в море, особенно в условиях штормовой погоды. Пытливый ум Шмидта ищет выхода и находит его. В обстоятельной докладной записке, подкреплённой цифровыми выкладками и чертежами, Шмидт подробно изложил проект приспособлений, необходимых для погрузочных работ. В записке было предусмотрено всё до мельчайших деталей. Осуществление проекта требовало незначительных затрат. При этом Шмидт не забывал основного — возможности боевого использования транспорта и, в частности, его погрузочных средств для траления. „Если установить выстрела так, чтобы они могли заваливаться вперёд, [то выстрела] могут своими затопленными в воду ноками служить креплением для трала; тогда мы получили бы одно приспособление, служащее двум полезным целям — выгрузке угля и взрыванию плавучих мин“. Для изготовления этого немудрёного приспособления для погрузки угля по докладной записке требовались: „1. 18 кадок опрокидывающихся для выгрузки угля, по 1 тонне вместимостью. 2. Рельсовая висячая передача угля из трюма в трюм. 3. Кранцы большие (4 штуки, весом свыше тонны, толщиной не менее 2 фут). 4. Выстрела по 40 фут длиной. 5. Грузовой рей для вывода угля за борт на 30 фут от борта или удлинение двух из имеемых 4 стрел на грот-мачте“. При перегрузке угля в море на волне Шмидт предлагал поставить на „Иртыше“ приспособления для леерного сообщения со снабжаемыми кораблями. Предложенный Шмидтом способ передачи угля с транспорта на боевой корабль значительно сокращал время погрузки и облегчал труд матроса. Тот факт, что на 1 и 2 Тихоокеанских эскадрах пришлось перегрузить на корабли свыше 13 млн. пудов угля, наглядно показывает, насколько велико было практическое значение предложения Шмидта. Однако в царском флоте, где всякое проявление живой мысли беспощадно душилось бюрократами, проект Шмидта остался не реализованным».
Здесь, как обычно в истории со Шмидтом, всё перевёрнуто с ног на голову. Попытки осуществлять леерную погрузку угля, разумеется, предпринимались уже и до советов Шмидта. Но от них отказались из-за большой продолжительности этого процесса и из-за того, что леера постоянно рвались и уголь падал в море. Подобный вариант передачи грузов был освоен лишь много лет спустя, когда это позволил возросший уровень техники.
Шмидт явно тяготился своим пребыванием на транспорте. «Принимать все опасности целиком и быть в стороне от всех выгод войны — довольно жалкая роль», — писал он в одном из своих писем в этот период. Любопытно, какие «выгоды войны» имеет здесь Шмидт. Возможно, награды, чины и то, к чему он больше всего стремился, — славу.
Из письма сестре: «Догоним мы Рожественского, должно быть, в Зондском архипелаге и тогда уже вместе двинемся на вражеский флот, от которого, думаю, нам не посчастливится. Силы будут равные, но искусство стрельбы, конечно, на стороне японцев, которые много лет готовили свой флот к войне, а не к смотрам, как готовили мы». Так что основания для бегства с эскадры у Шмидта были.
