8 января эсминцы «Способный», «Железняков», транспорт «Жан Жорес» и тральщик доставляли из Новороссийска в Феодосию войска. В районе Мысхако «Способный» подорвался на мине. На следующий день поврежденный эсминец был отбуксирован в Новороссийск. Корабль встал в ремонт, который продлился до апреля 1042 года.
Подводя итог, можно сказать, что для проведения набеговой операции командованием были выделены лучшие корабли эскадры и лучшие экипажи.
НАЧАЛО ОПЕРАЦИИ
Однако настала пора вернуться в Поти, откуда вот-вот должны были выйти корабли отряда капитана 2-го ранга Негоды.
Передо мной уникальный документ Центрального военно-морского архива ВМФ «Журнал боевых действий оперативного дежурного штаба Черноморского флота по операции “Харькова”, “Способного” и “Беспощадного”» (документ № 18364). Журнал — это небольшая сшитая нитками тетрадь, записи в которой сделаны простым карандашом торопливо и поэтому местами не слишком разборчиво. Журнал БД ОД штаба ЧФ — беспристрастный свидетель одного из самых трагических дней в истории Черноморского флота. Анализ записей показывает, что они, судя по всему, делались не в то же время, которое указано в записях, хотя и вскоре после происшедших событий.
Первая запись в журнале БД ОД помечена 20 часами 34 минутами 5 октября 1943 года; «Отряд кораблей ЛД “X” (“Харьков”. — В.Ш.), ЭМЭМ “Б” и “С” (эсминцы “Беспощадный и “Способный”. — В.Ш.), кап. 2 р. Негода вышел из Туапсе в р-н Феодосия — Ялта с задачей поиска и уничтожения плавсредств противника и артобстрела скоплений плавсредств в портах Феодосия и Ялта».
Итак, в 20 часов 34 минуты (согласно другой информации, это произошло в 20 часов 25 минут) корабли снялись с якоря и вышли на выполнение поставленной задачи в порядке тактических номеров. Головным шел краснознаменный эсминец «Беспощадный», на котором держал свой брейд-вымпел командир отряда, вторым — лидер «Харьков» и третьим — эсминец «Способный». Выход отряда кораблей из Туапсе воздушной разведкой противника обнаружен не был.
В 1 час 00 минут 6 октября 1943 года лидер «Харьков» отделился от основного отряда и увеличил ход до 26 узлов. Эсминцы «Беспощадный» и «Способный» продолжили движение в назначенный им район со скоростью 24 узла.
В 2 часа 04 минуты, когда корабли были уже на траверзе Керченского пролива, в небе появились два немецких самолета.
Здесь и далее основные временные параметры автор будет давать согласно рапорту командира дивизиона. При этом в ряде случаев указанное Негодой время значительно расходится со временем, указанном в политдонесении. Это позволяет предположить, что и то и другое время указывалось весьма приблизительно. Так, согласно политдонесению, обнаружение кораблей немецкими самолетами произошло не в 2 часа 4 минуты, как докладывал Негода, а в 2 часа 00 минут.
Из журнала боевых действий оперативного дежурного штаба Черноморского флота: «06.10.1943 г. 02 ч. 10 мин. (еще одно расхождение во времени!) “Харьков” обнаружил ВР (воздушной разведкой. — В.Ш.) противника и освещен САБами (светящимися авиабомбами. — В.Ш.)». В графе «Примечание» значится: «Донесение командира “Харькова”».
Чуть ниже в. том же журнале БД ОД следующая запись: «02 ч. 00 мин. — 04 ч. 00 мин. Самолеты противника сбросили по кораблям бомбы и освещали их САБами». В графе «Примечание» написана «Донесение к. 1 р. Романова получено штабом ЧФ в 06 ч. 15 мин.».
Согласно всем документам следует, что, обнаружив корабли, самолеты сбросили на них осветительные бомбы САБ, а затем и фугасные. Эсминцы, следуя в кильватерном строю, выполнили маневр уклонения.
С 2 часов 30 минут до 3 часов 00 минут самолеты противника сбросили на корабли отряда еще одну САБ с правого борта и одну по корме. Эсминцы еще раз уклонились и продолжили следовать на выполнение боевой задачи.
С 3 часов 00 минут до 4 часов 00 минут вновь над кораблями появился самолет противника. Он сбросил фугасную бомбу по корме на расстоянии 5—10 кабельтовых. Корабли снова удачно уклонились.
Несмотря на то что пока налеты авиации противника были безрезультатными, сам факт обнаружения отряда немецкой авиацией не мог не оставить Негоду спокойным Это был весьма тревожный симптом — ведь при планировании операции весь расчет строился именно на ее внезапности. Теперь ее уже не было. Позднее станет известно, что к этому времени противник имел на Черном море развитую радиолокационную службу (главная радиолокационная станция находилась в Евпатории), позволявшую следить за продвижением наших кораблей. Поэтому с обнаружением отряда самолетами слежение за маршрутом следования наших кораблей было лишь делом техники.
Непонятно, что ни в одном издании о событиях 6 октября нет ни одной ремарки относительно столь «ювелирного» и раннего обнаружения немцами наших кораблей. А ведь это довольно странно. Представьте себе, что в черноте южной ночи, с соблюдением всех правил светомаскировки, идут корабли. И вдруг прямо над ними оказывается самолет-разведчик, да еще со специальными осветительными бомбами. Разумеется, элемент случайности существует. Но все же кажется весьма маловероятным, чтобы немцы держали по ночам в небе целые эскадрильи разведчиков, перекрывавших все подходы к Крыму. Отметим, что немцы отслеживали отряд Негоды практически непрерывно начиная с 2 часов 30 минут. Скорее всего, около 2 часов ночи корабли были обнаружены радиолокационной станцией противника. После этого в расчетную точку нахождения нашего отряда был немедленно выслан разведчик, который и установил визуальный контакт. Затем был послан второй самолет, который тоже точно вышел в темноте на наши корабли. С момента обнаружения кораблей для немцев уже не составляло труда предположить, для чего объявились ночью у их берегов три советских эсминца. Вся береговая оборона была немедленно приведена в полную’ боеготовность, и подхода Негоды к портам уже ждали.
В своем итоговом рапорте Негода пишет, что первым донесение об обнаружении отряда немецкой авиацией отправил на КП флота он. Это произошло, согласно его итоговому рапорту, после третьей атаки эсминцев самолетами, т. е. в районе 4 часов утра.
Однако во втором томе военно-исторического очерка «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», посвященном боевым действиям Черноморского флота, значится, что первое донесение об обнаружении кораблей вражеской воздушной разведкой поступило в штаб флота от командира лидера «Харьков» капитана 2-го ранга П.И. Шевченко в 2 час. 30 минут 6 октября. Донесение же об обнаружении самолетами противника эскадренных миноносцев от командира отряда капитана 2-го ранга Г.П. Негоды поступило только в 5 часов 30 минут.
По-видимому, в военно-историческом очерке «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» были использованы журналы приема и регистрации радиограмм штаба ЧФ. Но какая именно радиограмма была взята при этом за основную, мы не знаем: может, первая, а может, и вторая.
Данная небрежность весьма странна, и вот почему. Если время — 5 часов 30 минут — получения первой радиограммы соответствует действительности, то весьма непонятное молчание Негоды в течение трех с половиной часов могло создать у командования флота иллюзию, что два эсминца еще не обнаружены противником и, следовательно, имеют все шансы на успешное выполнение операции. Однако дело в том, что никто и никогда не ставил Негоде в вину это слишком долгое молчание (3,5 часа!) об обнаружении его кораблей самолетами противника! Почему, неизвестно…
