Огонь распределен по всем трем направлениям и в то же время сконцентрирован на самом опасном из них — на левой, ближней группе торпедоносцев. Ликвидировав эту опасность, главный калибр сможет перенести огонь и на правый борт. Из зенитных орудий левого борта главную силу представляют 100-миллиметровые пушки. Но там есть еще установки 45- и 37-миллиметрового калибра.
Самолеты все ближе. И наступает момент, когда исчезают все звуки, кроме невероятного грома орудийной пальбы. Вступили в действие огневые средства всех трех кораблей. Спрессованный тугой воздух ударяет в уши. Марков отдает какие-то команды в телефонную трубку, но я вижу только его шевелящиеся губы, а самих слов не слышу.
Все-таки главный калибр — это сила. Несколько залпов крейсера и эсминца “Свободного” расстроили группу торпедоносцев, атаковавшую слева. Один “хейнкель” как бы наткнулся на что-то невидимое и рухнул вниз, подняв огромный столб воды. И хотя три других самолета продолжали полет, опасность с этой стороны уменьшилась.
Невозможно рассказать обо всех эпизодах этой чрезвычайно напряженной схватки, когда время измерялось секундами, и когда один пропущенный миг мог стать роковым. В скоротечной обстановке боя все зависело не только от решений командиров. Ни командир, ни управляющий огнем не могли уследить за всеми самолетами. И командирам орудий было разрешено самостоятельно выбирать цели. Сброшенные с высоты серии бомб не причинили нам никакого вреда.
Взглянув на часы, я с удивлением отметил, что бой продолжался всего 12 минут. Мы обмениваемся с флагманским штурманом Петровым впечатлениями о бое. Что тут было поучительного?
Вчера на пути в Севастополь нас тоже атаковали бомбардировщики и торпедоносцы. Но их удары не совпадали по времени. Сегодня противник действовал иначе. Сначала — тщательная разведка. Она установила построение нашего отряда и скорость его движения. Потом — точно рассчитанный одновременный удар с малой и большой высоты, заставивший корабли рассредоточить свой огонь. При этом торпедоносцы выходили в атаку так, что перекрывали своими 16 торпедами значительную площадь, в центре которой находилась главная цель — крейсер. Удар получился массированным и скоротечным, от которого, казалось, никакого спасения нет.
Что же нам позволило отразить его? Конечно, правильное построение отряда, хорошая организация огня, расчетливое маневрирование кораблей, мастерство и выдержка экипажей.
Оправдало себя использование главного калибра для стрельбы по самолетам. Это вынудило торпедоносцы сбрасывать торпеды на большой дистанции. Ни один из атаковавших корабли бомбардировщиков не избежал огневого противодействия.
Характер маневрирования кораблей при уклонении от самолетов, торпед и бомб подтверждает качественную тактическую подготовку командиров.
Вскоре стало известно, что командующий флотом высоко оценил действия отряда Наш опыт был учтен в указаниях командующего, которые получили корабли, осуществлявшие перевозки в Севастополь”».
Адмирал И. Касатонов отмечает, что в данном случае было прекрасно видно, что заранее придуманной схемы взаимодействия артиллерии кораблей и их маневрирования для такого случая в отряде не было, а обстановка развивалась столь динамично, что никто не успел ни скомандовать, ни что-то предложить. Командиры кораблей действовали самостоятельно, руководствуясь не раз изучавшимися указаниями по отражению воздушных ударов.
Полученный урок был учтен. С приходом в Туапсе Басистый собрал всех командиров на разбор отражения атак авиации. Адмирал объяснил, как соединение в дальнейшем будет действовать в таких случаях. Он одобрил также применение главного калибра против торпедоносцев.
Это хороший пример боевого искусства командиров кораблей и флагмана против продуманной тактики сильного, умелого, хитрого, технически оснащенного противника. Сложный динамичный противовоздушный бой был выигран кораблями эскадры под руководством контр-адмирала Н.Е. Басистого.
Этому способствовала высокая личная тактическая и морская подготовка командиров кораблей Ф.С. Маркова, С.С. Воркова, П.Н. Шевченко. Особо в данном случае следует отметить действия командира крейсера Ф.С. Маркова. Крейсер был главной целью противника. Против него сосредоточились основные усилия специальной авиационной группировки из 15 самолетов: трех разведчиков, четырех бомбардировщиков и восьми торпедоносцев, наносящих одновременно комбинированный удар.
Командир крейсера должен был лично: заниматься перераспределением своих огневых каналов против ударных групп, применяющих различное авиационное оружие; командовать маневрами корабля при непосредственном уклонении от торпед и бомб, идущих и летящих на корабль; следить за тем, чтобы главный калибр, наносящий удар по торпедоносцам, не попал в свои корабли; контролировать, чтобы при разнопеременном маневрировании крейсер не столкнулся с ними; лично наблюдать и оценивать дальнейшие действия воздушного противника; своевременно определить возможное изменение тактического замысла всего «воздушного хоровода», а также одиночек — тех, кто демонстрирует покидание поля боя, а на самом деле уходит в сторону, не привлекая внимания, чтобы снова зайти со стороны солнца и нанести внезапный удар.
Именно такие действия (хотя бой — это частный случай) должны определять оценку командира, его перспективу по службе в военное, да и в мирное время. Кстати, это и ответ вице-адмиралу ф. Руге на его оценку деловых качеств и тактического умения наших командиров кораблей Великой Отечественной войны (если в таком ответе есть необходимость). Эти качества командиру могла дать только служба на крейсере, корабле 1-го ранга. Кто же и зачем миноносника Г.П. Негоду послал на серьезную операцию, где ему противостояла разнородная оперативно-тактическая группировка сил противника, имеющего большой опыт борьбы с подобными так называемыми набегами? Чтобы увидеть, что он такими качествами не обладает?
Итак, на Черноморском флоте имелось немало опытных боевых командиров. Адмирал И. Касатонов задает справедливый вопрос: почему выбор Владимирского пал именно на Негоду? Кто убедил командующего флотом, что Г.П. Негода справится с такой сложной задачей? А может, и убеждать-то его было и не надо? Вполне возможно, что Негода был просто любимцем у командующего флотом. За это говорит и именно его назначение командиром дивизиона, и достаточно бурная кампания прославления Негоды как лучшего из командиров ЧФ на страницах журнала «Морской сборник», и то, что в преддверии прибытия на КП флота наркома именно ему было поручено руководство операцией. Если бы всё 6 октября обошлось благополучно, можно не сомневаться, что дальнейшая карьера Негоды была бы обеспечена.
Адмирал И.Касатонов говорит об этом так: «Надо сказать, что Негода “удостоился высокой чести” — за его действиями наблюдал не только командующий флотом, но и нарком ВМФ, которые всячески старались ему помочь. Н.Г. Кузнецов сделал точный вывод из действий Негоды: “Случай этот еще раз доказывает, как много значит инициатива командира. Даже имея с ним связь, командующий с берега не мог повлиять на события. Морской бой настолько скоротечен, что все зависит от командира, от его находчивости, решительности, умения оценить обстановку”.
