Просмотрев представленные ему бумаги, Александр Второй поверх заключительного акта начертал: «Быть посему». Больше никто и никогда расследованием случившегося на «Пластуне» не занимался.
До настоящего времени истинные причины трагедии клипера так и остаются неизвестными, и вряд ли уже когда-нибудь что-то удастся узнать нового в этом забытом и запутанном деле. Однако наиболее вероятной все же представляется именно версия сознательного взрыва корабля кондуктором Савельевым, доведенным до предела издевательствами и побоями своих командиров. Что ж, вполне возможно, что отчаявшийся что-либо изменить в своей невыносимой жизни человек именно так решил положить конец своим страданиям.
Бей своих, чтоб чужие боялись!
Летом 1869 года броненосная эскадра Балтийского флота в составе броненосных батарей «Кремль» и «Первенец», фрегатов «Петропавловск», «Олег» и «Пересвет» и корвета «Витязь» под командованием вице-адмирала Григория Ивановича Бутакова (флаг на фрегате «Петропавловск») находилась в практическом плавании в Финском заливе неподалеку от острова Гогланд, отрабатывая элементы эскадренного маневрирования. 2 августа командующий начал отработку построений и перестроений кораблей. Во время одного из таких перестроений в 19 часов 30 минут — из строя фронта в кильватер — броненосная батарея «Кремль» таранила 57-пушечный фрегат «Олег». Спустя пятнадцать минут последний затонул.
Лишь потому, что рядом с гибнувшим фрегатом была вся эскадра, а на море стоял почти полный штиль, удалось избежать больших жертв. Из команды «Олега» погибли 16 человек, в основном те, кто находился вблизи места таранного удара «Кремля», остальные 497 человек были спасены. Эвакуация проходила в образцовом порядке. Все офицеры были распределены для наблюдения за посадкой матросов в шлюпки. Помимо этого за борт сбросили койки и люки, чтобы те, кому по какой-то причине не хватит места в шлюпках, могли прыгать за борт и держаться, пока их не подберут.
Из-за малой глубины над поверхностью моря остались видны верхушки брам-стеньг. В рапорте управляющего Морским министерством на имя императора Александра Второго особо отмечалось, что с гибнувшего «Олега» был спасен шканечный журнал и сундук с корабельной казной.
Достойно вело себя в момент гибели корабля и его командование. Командир «Олега» капитан 1-го ранга Майдель и старший офицер капитан-лейтенант Толбухин покинули гибнущий корабль в самый последний момент, спустившись в катер. С трудом отцепив его от талей, они сумели отойти от «Олега», а затем были приняты в шлюпку-шестерку с корвета «Витязь».
Как все же произошла эта одна из самых нелепых трагедий в истории нашего флота? А дело было так. Фрегат «Олег» находился в составе эскадры, шедшей строем фронта, и занимал третье место от левофлангового фрегата «Петропавловск», на котором держал свой флаг вице-адмирал Бутаков. В 19 часов с «Петропавловска» дали сигнал: «Переменить фланги, поворачивая вправо». Выполняя приказ флагмана, командир «Олега» немедленно повернул вправо на 8 румбов, продолжая при этом следовать в струе броненосной батареи «Первенец» на такой же дистанции, как и ранее, находясь в строю фронта. «Первенец», шедший впереди «Олега», поворотил вправо на 16 румбов. Почти одновременно начал поворот на 16 румбов и «Олег».
В то же время броненосная батарея «Кремль», бывшая ко времени второго поворота вне строя, находилась слева по борту от «Олега» и тоже поворачивала вправо. Видя, что «Кремль» покатился вправо и начинает опасно сближаться с фрегатом, командир «Олега» приказал дать полный ход, чтобы максимально ускорить циркуляцию и успеть вывернуться из-под удара неумолимо надвигающейся плавбатареи. Для перекладки руля времени уже не оставалось, и вывернуться из-под удара не удалось.
Что касается «Кремля», то он обошел броненосную батарею «Первенец» и стал обходить фрегат «Олег». В этот момент на «Кремле» положили руль влево для следования за «Первенцем». Увидев быстро приближающийся «Олег», командир «Кремля» попытался было повернуть в противоположную сторону и дать задний ход, однако было уже поздно. Фрегат к этому моменту заканчивал циркуляцию. Спустя несколько мгновений корабли столкнулись. Удар пришелся в левый борт почти под прямым углом впереди грот-мачты. При этом «Кремль» даже не успел отработать назад винтами.
Вообще, ведя разговор о трагедии «Олега», необходимо принять во внимание, что первые отечественные броненосные батареи, к которым относились «Кремль» и «Первенец», были практически непригодными в строю, то есть настолько плохо управлялись, что уже само нахождение их в эскадре создавало обстановку определенного риска. Именно поэтому крайне неуклюжие и тихоходные броненосные корабли назывались не броненосцами, а батареями; уже в самом названии подчеркивался их оборонительный характер. Чрезвычайно рыскливые, они, по образному выражению одного из современников, «вечно шатались словно пьяные, то и дело норовя в кого-нибудь да врезаться». Раз положив руль на один борт, даже совсем немного, батарея получала такое вращательное движение, вернуть из которого ее в краткий промежуток времени уже не было никакой возможности.
При этом если «Кремль» отличался сложностью в управлении, то «Олег» представлял собой старый корабль, и его деревянный корпус был к 1869 году предельно изношен.
Удар «Кремля» в борт «Олега» не был слишком сильным. Это следует хотя бы из того, что при столкновении уцелел даже бушприт. Что касается броненосной батареи, то в ее таранное отделение через трещину поступила вода до семи футов, которую вскоре выкачали. После удара «Кремль» поворотил влево и прошел вдоль борта «Олега», снеся при этом с него все шлюпки.
Из доклада командира «Кремля» капитана 2-го ранга Корнилова: «Августа 3-го в 6 часов 40 минут вечера вверенная мне батарея находилась в ордере фронта эскадры на румбе норд-норд-ост, при этом был сделан сигнал: „Переменить фланги, поворачивая вправо“. В это время батарея „Кремль“ была несколько впереди линии фронта, вследствие чего, по спуску сигнала, когда все суда поворотили вдруг вправо на 8 румбов, она очутилась левее линии кильватера судов. Желая вступить в кильватер впереди идущему корвету „Витязь“, я начал понемногу склонять курс вправо. В это время батарея „Первенец“, имевшая ход более, чем „Кремль“, стала обгонять ее, почему мне пришлось от прежде принятого курса отклоняться влево до тех пор, пока корма „Первенца“ не прошла носа „Кремля“. Тогда я тотчас же положил руль на два с половиной шлага лево с намерением вступить в кильватер „Первенцу“. „Кремль“ быстро катился вправо. В этот момент я заметил, что сзади идущий фрегат покатился сильно влево. Я тотчас же переложил руль вправо на борт, но раскатившаяся батарея не могла скоро переменить направления; хода же я не уменьшал, желая этим заставить судно скорее почувствовать руля, и только тогда, когда оставалось сажен 8 до „Олега“, то есть когда уже не было надежды разойтись, я скомандовал полный задний ход, который действительно и был дан тотчас же, еще до столкновения, после которого батарея „Кремль“ при заднем ходе очень скоро отошла от фрегата; сознавая всю силу удара и заметив, кроме того, что на фрегате послали людей готовить гребные суда к спуску, скомандовал тоже спустить гребные суда, которые были живо сброшены с боканцев и посланы к фрегату; гребные же суда из ростер не были спущены, потому что остальная команда была послана на помпы и в таранное отделение, где, как мне доложили, в это время открылась течь. В критическую минуту гибели фрегата „Олега“ как господа офицеры и гардемарины своею распорядительностью и энергиею, так и нижние чины бравым, быстрым исполнением всех приказаний старались превзойти друг друга в усердии и желании помочь бедствующему судну».
