— Как поступать при встрече с англичанами?
— Салютовать по принятому обыкновению, но не дозволять осматривать себя кому бы то ни было! — ответили ему, поморщив лбы, столичные политики.
Вопрос вице-адмирала вовсе не был праздным. Англичане, несмотря на недавно заключенный мир, по-прежнему считали себя вправе останавливать и осматривать любое встречное судно. Естественно, что это постоянно наталкивалось на сопротивление всех европейских держав, и особенно голландцев, которые по результатам войны и заключенного мира вполне могли оспаривать у своего островного соседа титул первой морской державы.
— У меня хватит пороха, чтобы призвать любого к уважению нашего флага! — подвел итог разговору вице-адмирал и поспешил откланяться. Его снова ждала качающаяся палуба.
По пути в Средиземное море Рюйтер успешно отконвоировал и попутный купеческий конвой. Видя его флаги, встречные английские корабли, во избежание инцидента, предпочитали предусмотрительно отворачивать в сторону. Пополнив запасы в Кадисе и оставив там купцов, Рюйтер начал предписанное ему крейсирование. Вскоре купцы известили вице-адмирала, что три голландских торговых судна вместе с товарами задержаны в африканском порту Сале, а их команды подвергаются унижению и жестокому обращению Причина столь плохого отношения именно к голландцам состояла в том, что контр-адмирал Корнелий Тромп, сын знаменитого покойного флотоводца, захватил в водах Мармоны немало местных судов, чем сильно озлобил правителя Сале Саита против своей страны. Задержание голландских купцов и было мщением против недавних действий младшего Тромпа.
Рюйтер долго не раздумывал.
— Мы для того и находимся здесь, чтобы блюсти интересы своей страны и защищать права ее граждан! — сказал он своим капитанам и велел готовиться к плаванию к Сале.
10 октября 1654 года он был уже подле этого африканского порта. Почти сразу к борту флагманского корабля подошла шлюпка. С нее на борт перебрался пожилой мужчина в европейском платье.
— Я желаю видеть вашего вице-адмирала! — заявил он.
— А кто ты будешь сам? — вопросили прибывшего не слишком вежливо.
— Я Давид де Вриес, консул соединенных провинций в здешних землях!
Рюйтер тоже встретил консула без распростертых объятий:
— Почему я узнаю о творимых здесь безобразиях не от вас, а от случайных купцов? Каковы ваши функции здесь вообще?
— Я, прежде всего, стараюсь сейчас смягчить гнев правителя Сале Саита, которым он обуян из-за вашего прихода! — ответил де Вриес с нескрываемой обидой.
— Хорошо! — сказал Рюйтер, немного подумав. — Я тотчас напишу письмо Саиту, а вы потрудитесь передать его лично ему в руки.
Сев за письменный стол, он тут же размашисто начертал гусиным пером письмо. В нем вежливо, но настойчиво потребовал правителя прекратить утеснения своих соотечественников, не забыв при этом извиниться за опрометчивые действия Тромпа, признав их неправильными и пообещав известить об их последствиях свое правительство.
Когда де Вриес привез Саиту письмо, тот остался им вполне доволен.
— Кто же командует вашей эскадрой? — поинтересовался он уже в конце аудиенции.
— Вице-адмирал Рюйтер! — был лаконичный ответ.
— О, я прекрасно знаю Михаила Рюйтера! — восхищенно закивал головой Саит-бей. — Он неоднократно ранее бывал в Сале и оставил о себе самую прекрасную память, как о честном и справедливом человеке!
По приказу Саит-бея с городской крепости немедленно в честь Рюйтера была произведена салютация. На борт флагманского корабля были отправлены четыре быка и три десятка баранов. Инцидент был практически исчерпан, но сильный шторм заставил вице-адмирала отойти от берега и отправиться обратно в Кадис. По пути он остановил судно из Сале и передал с ее хозяином благодарность Саит-бею за преподнесенные подарки.
Тем временем в Кадисе собрался караван купеческих судов, готовящихся к переходу в Голландию. Возглавив караван, Рюйтер повел его к родным берегам. По пути наткнулись на французское судно. Француз возвращался из Канады домой, попал в долговременный шторм и лишился такелажа. К концу подошли вода и продукты.
— Я поделюсь с вами, капитан, всем, что у меня есть! — прокричал он французу в жестяной рупор.
— Господин вице-адмирал! — пробовали остановить его бывшие рядом офицеры. — Вам ведь прекрасно известно, что мы с французским двором сейчас далеко не в полном согласии! Зачем же нам им помогать?
Рюйтер рассвирепел:
— Мы все моряки и не в ответе за козни наших политиков! Пока не объявлена между нами война, мы обязаны подавать друг другу руку помощи в трудную минуту! Таков первый и главный закон моря!
В конце ноября Рюйтер был уже в Текселе, где, сдав корабли в местное адмиралтейство, отправился домой к семье. Всю зиму Рюйтер провел в кругу домашних. Радости особой не было. Внезапно заболев какой-то неизвестной внутренней болезнью, умер восемнадцатилетний сын Рюйтера Адриан. Адмирал очень тяжело переживал эту потерю. Ведь он столько мечтал о том, как выйдет вместе с сыном в море, как сделает из него настоящего моряка! И теперь все его мечты рухнули в одночасье! Скрашивая горе, бегали вокруг отца дочки Корнелия с Алидой, да ползал по полу совсем еще малолетний сын Энгель.
Перед Пасхой бургомистры Амстердама, стремясь поднять флотоводцу дух, преподнесли ему подарок — грамоту на пожалование почетного гражданства. Вот ее небезынтересное содержание: «Бургомистры и правители города Амстердама пожаловали право почетного гражданина сего города — благороднейшему и мужественнейшему Михаилу де Рюйтеру, вице-адмиралу Голландии и Вест-Фрисландии, под ведомством Амстердамской адмиралтейской коллегии, из уважения к его достоинствам и важным заслугам, оказанным им государству и которых от него ожидают и впредь, повелевая каждому признавать его в сем достоинстве и пользоваться льготою и преимуществами, присвоенными сему званию. Дано и укреплено печатью сего города 2 марта 1655 года».
Грамота почетного гражданина во многом вернула Рюйтера к жизни. Еще бы, ведь она давала ему возможность занимать первейшие должности в столице. Честь, которой не удостаивались даже отпрыски знатнейших фамилий!
— Какой ты теперь у меня знаменитый, Михель! — говорила ему жена за вечерним чаем — Ведь ты только подумай, что когда-то почетного титула мегерян был удостоен сам Александр Великий, и был этим счастлив! Не отказался от этого титула и сам легендарный Геркулес!
— В том-то и дело, — качал головой Рюйтер. — Эко куда занесло бывшего прядильщика, не свалиться бы!
А едва зацвели тюльпаны, Рюйтер был зван в адмиралтейскую коллегию. Там ему объявили, что он вновь назначен командующим новой Средиземноморской экспедицией На этот раз ему давали восемь кораблей и две посыльные яхты. Наказ был строгий: нападать и жечь все пиратские суда, кто хотя бы покусится на голландских купцов и их товары.
18 июня 1655 года Рюйтер оставил за кормой своего флагмана Тексель. Спустя несколько суток эскадра Рюйтера разошлась в море контркурсами с эскадрой своего старого противника — английского адмирала Блэйка, который возвращался из аналогичной экспедиции в Средиземное море. Командующие вежливо салютовали друг другу и обменялись взаимными подарками. Война есть война, а мир есть мир!
