В ответ граф д'Эстрадес лишь развел руками:
— Наша эскадра уже вышла в Ла-Рошель и скоро будет вместе с вашим флотом!
В тот же день граф в красках отписал в Версаль претензии премьер-министра республики. Король Людовик, выслушав зачитанное секретарем письмо, скривил свои толстые губы:
— Эти Витты слишком многого хотят. Никакого флота в поддержку они от меня не получат. Пусть дерется простофиля Рюйтер! А нам, видимо, пора уже подумать над тем, как побыстрее сбросить Виттов с помощью нашего чахоточного мальчика Вильгельма Оранского. С этим я договорюсь всегда, а в награду дам поуправлять какой-нибудь маленькой провинцией. Голландия же будет моей. Я имею все права на нее от имени своей супруги Марии Терезии, дочери Филиппа Четвертого от первого брака, и могу поэтому оспаривать права Карла Второго испанского, потому как он был рожден от Филиппа во втором браке! Отныне мы ставим на Оранского!
О, если бы мог король Людовик заглянуть в будущее! Он увидел бы, как жестоко обманулся в своих ожиданиях! Чахоточный мальчик окажется выдающимся политиком и полководцем и обведет вокруг пальца своего бывшего благодетеля. Став затем королем Англии, навлечет еще на Францию две жесточайшие морские войны! Но пока «король-солнце» еще пребывает в мире несбывшихся грез.
Граф д'Эстрадес, как ни странно, не обманул голландского премьера. Вскоре французская эскадра и в самом деле перешла в Ла-Рошель, поближе к театру военных действий. Но в конце сентября она, неожиданно для всех, снова вернулась в Брест, пройдя у острова Уайт, мимо всего английского флота. Герцог де Бофор не сделал по англичанам ни одного выстрела, те — тоже. Все объяснялось очень просто: посланник французского короля маркиз де Рювиньи уже вовсю вел в Лондоне тайные переговоры о мире и последующем тесном союзе против… Голландии, так что будущим союзникам выяснять отношения ядрами было вовсе ни к чему! Ну, а чтобы у голландцев не возникло никаких подозрений относительно его козней, Людовик еще и обвинил Генеральные штаты в том, что их флот своей медлительностью подставил его эскадру под английские пушки и та, мол, едва спаслась. По этой причине он более рисковать своими кораблями в будущем не намерен. Повод для обиды был найден. Что касается злосчастной эскадры герцога де Бофора, то судьба ее будет печальной. Направленная королем из северных вод в Средиземное море, она будет наголову разбита турками у острова Кандия. От самого же герцога останется лишь нога в ботфорте. Увы, он был, быть может, неплохим политиком, но никудышным флотоводцем!
Тем временем Рюйтер, которому Иохан де Витт разъяснил всю подоплеку с его награждением, был очень расстроен таким обманом и своей глупой ролью в организованном спектакле.
— Я, конечно не политик и не могу ответить французам той же монетой, — ответил он премьеру, выслушав его рассказ. — Но коль дело дойдет до встречи в море, то король Людовик ее запомнит надолго, в том я ручаюсь!
Придя домой, Рюйтер зашвырнул цепь с чеканным профилем «короля-солнце» в сундук.
— Пусть валяется на черный день! — сказал жене. — Будет туго, продадим!
Однако не все получалось, как спланировал король Людовик. Если на европейском театре военных действий он успел упредить столкновение своего флота с английским, то в американских колониях это ему не удалось. Пока возились секретные инструкции, французы захватили английские форты на острове Сан-Христофор, а посланная туда плимутская эскадра была наголову разгромлена и сожжена брандерами Левевра де-ла-Барра. Потери плимутцев приближались к тысяче человек. В ответ англичане перебили французов в Гвиане. Затем оба короля галантно взаимно извинились и вернули все захваченное друг у друга.
Одновременно, желая как-то закрепить достигнутый успех в сражении святого Джеймса (именно под таким названием вошло в английскую историю четырехдневное сражение августа 1666 года) король Карл Второй распорядился провести неожиданную набеговую операцию на голландское побережье. Начальствовать диверсией был определен капитан сэр Роберт Холмс, чьи ярко выраженные пиратские замашки давали уверенность в удачном исходе предприятия. В качестве цели был выбран небольшой и слабо укрепленный приморский торговый город-порт Влиланд, имевший большое количество магазинов и складов с колониальными товарами. К тому же там не было военных кораблей. На личной аудиенции короля Холмс получил приказ разграбить и сжечь город, а также захватить в плен наиболее влиятельных и богатых горожан.
— Это поручение по мне! — не скрывал своей радости пират, — Грабить и жечь куда веселее, чем палить друг в друга в кильватерных колоннах!
Во главе отряда кораблей Холмс скрытно подошел к городу, с трудом форсировав мелководный пролив между островами Влиланд и Терсхеллинг. Открывшееся ему зрелище было воистину фантастическим. Весь рейд за Терсхеллингом был буквально забит десятками и десятками торговых судов.
— Вперед, друзья! — провозгласил сэр Роберт. — Сегодня мы все поживимся на славу!
На яхте «Фэнфэн» он первым врезался в гущу стоящих на якорях «индейцев». Следом за ним неотступно следовали фрегат (второй сел на мель в проливе), пять брандеров и с десяток легких кечей и баркасов. Два небольших охранных голландских судна отважно бросились на перехват пиратов. Одно из них сцепилось с фрегатом и подожгло его. Второе, маневрируя, выскочило на мель и было тут же подожжено английским брандером. Тем временем Холмс с остальными своими соратниками ворвался в гавань. Местные жители, зная, что от англичан пощады ждать не приходится, разбегались в разные стороны. Холмс вначале поджигал один за другим беспомощно стоявшие на якорях и почти без команд на борту торговые суда, а затем, высадившись на берег, принялся грабить город. Стоявшие плотно купцы вспыхивали один за другим, и скоро вся гавань представляла один большой костер, дым от которого был виден далеко в море. Английские остряки и многие годы спустя именовали эту операцию не иначе как «костер сэра Роберта». Сколько всего было уничтожено судов тогда, точно не установлено и по сегодняшний день. Источники разнятся. Одно ясно точно, их было далеко за сотню.
Когда с торговым флотом было покончено, Холмс принялся за город. Разграбив город, английские матросы добрались до складов со спиртным, после чего началась самая разнузданная вакханалия. Пьяные англичане врывались в дома и грабили все подряд. Оставшихся жителей хватали и пытали, выведывая, куда они спрятали свое золото, попадавшихся на пути женщин насиловали без разбора, невзирая ни на возраст, ни на сословия. Дело дошло до того, что когда Холмс убрался восвояси, то голландцы обнаружили в домах еще немало перепившихся и не добравшихся до своих кораблей англичан, которые тут же после своего протрезвления были повешены.
Сами англичане так оценивают итог рыцарского рейда сэра Ричарда: «Когда известие об успехе Холмса достигло Лондона, то там его широко отпраздновали, зажигая костры на улицах и стреляя из крепостных пушек. Сжигание кораблей стало уже давно общепринятым действием во время войны. Но совесть многих людей не могло не беспокоить поджигание города. Это было фактически бессмысленной провокацией. Холмс сжег к тому же не тот город: склады с государственным имуществом находились на острове Влиланд, а там, где отвели душу английские моряки, в Терсхеллинге, не было никаких правительственных складов, товаров и запасов. Пепюс (секретарь адмиралтейского совета Англии и один из главных реформаторов ее флота. — В. Ш.) засомневался, когда получил первые сообщения о произошедшем: „Я уверен, то это либо неверный доклад, либо ошибка“. У него появилось тревожное чувство, что такой бессмысленный поступок вызовет кару со стороны всемогущего Бога или возмездие от рук голландцев».
