Морской бой тем отличается от сухопутного, что он почти никогда не имеет исключительной целью занять место сражения, что для сухопутного боя является мерилом победы или поражения; об успехе морского боя, конечно, за исключением случая полного уничтожения неприятельского флота или его бегства, судят с совершенно иной точки зрения.
В данном случае успех всецело был на стороне де Рюйтера. Стратегический план противника сделать высадку на голландском берегу, уничтожив или прогнав предварительно неприятельский флот, опять был нарушен. В тактическом отношении ни один из противников не имел успеха, потери обоих были одинаковы (каждый по 1–2 брандера), оба остались боеспособными. Ввиду того, что де Рюйтер располагал силами значительно меньшими, нельзя не дать ему пальмы первенства. Де Рюйтер после боя был даже в лучшем положении, имея в близлежащих гаванях все средства для быстрого исправления повреждений, пополнения запасов и убыли в личном составе. Обе стороны сражались храбро; и о французах нельзя ничего сказать дурного. То, что потери в людях были больше у англичан, объясняется присутствием на их судах сухопутных войск.
В этом бою голландцы сражались уже в новом строю, который применялся и в сражении при Солебее и который был выработан де Рюйтером. Различие его с предшествовавшими заключалось в следующем разделение авангарда и арьергарда еще на две двойных эскадры было отменено, каждый из них впредь состоял лишь из трех отрядов. Этим добились более тесного сплочения эскадр. Далее де Рюйтер предписал не только в случае наветренного, но и подветренного положения флота относительно противника, средним отрядам каждой эскадры держаться уступом в сторону от противника. В результате центр занял положение в одной линии с авангардом и арьергардом, а не подветреннее их, как прежде. Таким образом, боевая линия стала однообразнее и проще, начальники эскадр могли легче управлять своими эскадрами; центр стал ближе к противнику. Повороты всей кильватерной колонны было установлено делать поэскадренно, начиная с задней эскадры. Де Рюйтер обратил особенное внимание на немедленное смыкание образующихся интервалов. Были изданы новые инструкции для дозорной службы. Голландцы опять-таки были обязаны своим успехом правильному, быстрому и решительному образу действий де Рюйтера; он предпочел отказаться от обещавшего ему частичную победу боя, только чтобы помочь попавшим в тяжелое положение частям своего флота. Он снова проявил себя блестящим флотоводцем, показав, насколько корабли были у него в руках, как уверенные в победе командиры шли за ним всюду, куда он хотел Со своими слабыми силами он не только не побоялся нападать, но вел бой на самых близких расстояниях и сумел выйти из тяжелого положения без потерь».
И сегодня данные о потерях в сражении у побережья Зеландии сильно расходятся. Что касается англичан, то они вообще впоследствии никогда не говорили не только о потерях, но и стремились как можно реже упоминать об этом сражении вообще. И это при том, что в официальной реляции англичане утверждали, что победа осталась за ними. Однако по сообщению французов, потери их союзников составили четыре корабля и десять брандеров. Примерно столько же потеряли и сами французы. Причем и те, и другие вынуждены были оставить поле боя и уйти подальше от противника в море. Голландцы в сражении не потеряли ни одного корабля, кроме шести брандеров, которые, однако, для того и снаряжались, чтобы быть подорванными и сожженными. Кроме этого, все признают, что поле брани осталось за Рюйтером, его флот там и простоял, приводясь в порядок весь следующий день.
Пока англичане и французы собирались с духом и приходили в себя неподалеку после заданной им трепки, Рюйтер, известив принца Оранского обо всех перипетиях сражения, просил его немедленно выслать порох, ядра и воду. Просьба лейтенант-адмирала была немедленно исполнена, и уже спустя несколько дней с подошедших транспортов прямо в море перегружали привезенные припасы. Несколько кораблей пришлось все же отослать в порты на починку, но их капитаны клялись работать день и ночь, чтобы как можно скорее вновь присоединиться к флоту. Не дожидаясь ушедших, Рюйтер вновь поспешил на поиск неприятеля. Некоторые из капитанов убеждали его не торопиться, а дождаться подкрепления. Рюйтер ответил на это отказом.
— Противник потерпел больше нашего, а потому большое число его кораблей тоже ушло чинить дыры в свои порты. Спрашивается: зачем нам ждать их возвращения? — резонно возразил он своим оппонентам, и те замолчали.
У союзников к этому времени тоже не все обстояло хорошо. На кораблях было полным-полно раненых, которые из-за отсутствия элементарной помощи умирали сотнями, кончалась вода и провиант. Наконец, решено было уходить в Англию, хотя это и выглядело как самое настоящее бегство. Но убежать просто так не удалось. Рюйтер напал на противников как раз в тот момент, когда те снимались с якорей, чтобы следовать к своим берегам.
14 июня противники разглядели паруса друг друга. Каждому нужна была пусть небольшая, но победа, а поэтому от боя ни одна из сторон не уклонилась.
Первыми сцепились в жестокой драке, как это обычно водилось, авангарды. Сам Рюйтер, так же как обычно, направил свою эскадру против кораблей принца Роберта, а начальствующий арьергардом Банкерт встал визави с графом д'Эстером.
Старый научный труд гласит: «Нападение Рюйтера при попутном ветре NO было столь стремительно, что союзники с трудом могли построиться в боевой порядок, так как Руперт, находясь в хвосте линии и горя желанием поскорее вступить в бой и занять свое место во главе, прошел через французскую эскадру и тем привел в самом начале боя в расстройство свой флот, который начал бой в беспорядке. Рюйтер, однако, не воспользовался этим случаем, решительная битва не входила в его расчеты, так как он не только был почти вдвое слабее неприятеля (51 корабль, 13 фрегатов, 24 брандера, 16 яхт против 84 кораблей союзников), но также оттого, что из-за свежего ветра он не мог ввести в бой артиллерию нижних деков кораблей. Поэтому Рюйтер ограничился тем, что вел артиллерийский бой с далекой дистанции на параллельных курсах с неприятелем, который уходил, сражаясь, к английским берегам, куда, однако, Рюйтер не последовал».
«Семь Провинций» оказались вскоре, по своему обыкновению, в самом пекле боя. Кораблем, следующим в кильватерной струе командующего, был корабль его сына Енгеля. Оправившийся от ран, Енгель де Рюйтер неотступно следовал за отцом, как верный оруженосец за рыцарем, помогая ему огнем и маневром.
Бой был продолжителен, но так и не принес серьезного перевеса ни одной из противоборствующих сторон. Однако союзники оказались настолько измотаны морально, что более драться были уже не в состоянии. Ночью они не стали заниматься починкой, а, наполнив обрывки своих парусов попутным ветром, поспешили оторваться от голландцев и вскоре бросали свои якоря уже в устье Темзы. Рюйтер некоторое время делал вид, что собирается преследовать отходящего противника, а затем снова вернулся на охрану своих берегов.
Немецкий историк Альфред Штенцель так охарактеризовал данный боевой эпизод биографии де Рюйтера: «И об этом сражении мы имеем лишь поверхностные известия, так же как и о первом. Кажется достоверным, что нападение было неожиданным и нежелательным для союзников, хотя де Рюйтер сам ожидал нападения с их стороны, так как ветер перешел к востоку. Союзный флот — на этот раз Руперт вел центр — находился северо-западнее голландцев; о положении французов нет сведений. Голландский флот во главе с Тромпом в отличном строю направился на неприятеля, который пошел в море, стараясь выстроить линию, что особенно плохо удавалось эскадре Спрагге, поджидавшей своих флагманов, задержавшихся на заседании у главнокомандующего. Намерение Руперта было замечено Тромпом, который, следуя его движениям, тоже придержался к ветру; союзники спустились, чтобы отвлечь противника от берега. Во время этого маневрирования флоты стреляли на дальних расстояниях; ближе они сошлись лишь в 5-м часу пополудни, и то лишь на короткое время; сначала сблизился Тромп и ввязался в жаркий бой, затем схватились между собой оба главнокомандующих; наконец, и все эскадры. Далее бой велся на параллельных курсах и средних расстояниях, почему брандеры не могли себе найти применения. После шестичасового боя, около 10 часов вечера, де Рюйтер, при наступлении темноты, его прекратил; эскадры подошли слишком близко к английским берегам — тем не менее, де Рюйтер вернулся к своему якорному месту под малыми парусами, желая подчеркнуть свою силу. Как и можно было ожидать, потери в людях были невелики: голландский флот насчитывал не более 200 убитых и 300 раненых, английский — вдвое больше. Повреждения оказались не очень серьезными.
