На пятый день открылась у него лихорадка, которая уже не переставала, усиливаясь день ото дня. 28-го апреля случился с ним припадок, продолжавшийся до полудня другого дня, и когда начал утихать, то и силы больного ослабевали и показались признаки смерти. Этот великий человек, привычный всегда приготовляться к смерти, в особенности когда шел в сражение, теперь без боязни предвидел приближение смерти. Он беспрестанно молил Бога о помиловании его души. 29-го апреля после полудня язык его начал ослабевать, и он попросил пастора прочитать ему отходные молитвы. К вечеру он совершенно лишился языка, оставаясь несколько часов в томлении, и испустил дух между девятью и десятью часами вечера в присутствии многих офицеров, почитавших за должное не отлучаться от него целые дни и ночи. Так скончался величайший флотоводец, о котором повествует история».
При кончине главнокомандующего присутствовали его старинный друг пастор Вестовиуса, младшие флагманы вице-адмирал Гаан, контр-адмирал Миделлант и капитан «Конкордии» Колленбург.
Было тогда Михаилу де Рюйтеру шестьдесят девять лет один месяц и пять дней. Тело флотоводца по решению капитанов было забальзамировано и подготовлено для переправки в Голландию.
Жители Сиракуз хотели было в знак признательности заслуг покойного похоронить его сердце в главном городском соборе, но этому внезапно воспротивился папа римский, заявивший, что не потерпит в лоне своей церкви внутренностей закоренелого протестанта! Тогда городские власти хотели захоронить сердце в городской ратуше, но этому воспротивились уже офицеры Рюйтера.
— Отец наш желал быть рядом со своим старым соратником, пусть же его желание исполнится! — объяснили они причину своего отказа от погребения в ратуше сиракузцам.
Что касается Дюкена, то по случаю победы над самим Рюйтером он был принят в Версале. Во время приема Людовик прозрачно намекнул флотоводцу, что принадлежность Дюкена к протестантам мешает тому стать вице-адмиралом и маршалом Франции.
— Ваше величество! — не без иронии заметил Дюкен. — Хотя я и протестант, но заслуги мои перед Францией поистине католические.
Когда в 1685 году Людовик Четырнадцатого решил изгнать из Франции всех протестантов, то Дюкену единственному было сделано исключение. Но тоска по родным, вынужденным покинуть Родину, скоро свела флотоводца в могилу.
Глава третья
Эпитафия герою
В первых числах мая в присутствии всех голландских и испанских офицеров и при большом стечении народа сердце адмирала было торжественно захоронено на небольшом кладбище на берегу моря, рядом с еще одной свежей могилой — соратника Рюйтера, капитана Ноарота.
Забальзамированное тело Рюйтера было положено в свинцовый гроб и перенесено на «Конкордию». На ней поднял свой флаг контр-адмирал Филипп ван Альмонд. Сердце Рюйтера было помещено в серебряную вазу, которую, в свою очередь, заколотили в ящик. Капитану Каллембургу на легком фрегате было велено с всею поспешностью доставить сердце в Голландию. На переходе морем Каллембург был окружен французскими кораблями и захвачен. Вскоре голландский капитан предстал перед Дюкеном. Французский адмирал собирался учинить допрос пленнику. Однако, узнав, что и куда везет на своем борту Каллембург, Дюкен немедленно вернул ему шпагу. Прибыв шлюпкой на голландский фрегат, Дюкен вместе со своими капитанами зашел в траурную каюту. Там он долго смотрел на вазу, А затем, показывая на нее, сказал своим подчиненным:
— Вот останки великого человека! Он нашел смерть среди опасностей, сколько раз им переборенных!
Затем, повернувшись к стоявшему поодаль Каллембургу, добавил:
— Сделанное вам поручение столь важно, что я не смею более вас задерживать!
Голландцу тотчас был выдан паспорт на свободное плавание, и фрегат был отпущен.
Весть о смерти известного флотоводца, естественно, вызвало реакцию во всей Европе. Известно, что король Людовик Четырнадцатый, получив сообщение о смерти Рюйтера, сказал:
— Это был крайне опасный неприятель, но я искренне сожалею об его смерти, ибо своими подвигами он украшал человечество! А потому, когда тело покойного будут провозить мимо моих портов, никаких препятствий не чинить, а наоборот, салютовать его гробу всеми пушками!
Карл Второй английский известием о гибели своего старого противника был даже обескуражен.
— Я очень удивлен тому, что Генеральные штаты вздумали послать столь великого адмирала в столь ничтожную экспедицию, да еще со столь ничтожными силами. Лучший вариант погубить Рюйтера трудно было и придумать!
Весть о гибели мужа и отца была тяжело воспринята в семье. Анна ван Гельдер была безутешна, и окружавшие даже некоторое время всерьез беспокоились за ее рассудок. В доме все время кто-то толпился. Одни приходили, чтобы выразить свои соболезнования, другие — чтобы предложить свою помощь. Пришли и долго толклись в передней послы датского короля и курфюрста бранденбургского, которым в свое время Рюйтер так много помог. Прибывший вслед за ними посланник короля Испании передал слова сожаления о случившемся сыну покойного, Енгелю де Рюйтеру.
— Отец ваш не успел воспользоваться щедротами моего сюзерена, а потому король теперь жалует достоинством герцога вас! — откланявшись по всем правилам дипломатического политеса, посланник вручил Рюйтеру-младшему соответствующую грамоту.
Огромным письмом отозвался и герцог Оранский. Все уверяли в том, что имя главы семьи Рюйтеров никогда не будет забыто. История сохранила и такой факт. Когда давний знакомец генерал-адмирала депутат Жак Винден Бош прибыл ко вдове, чтобы выразить соболезнование от имени Генеральных штатов, то, увидев ее, он внезапно так разрыдался, что самой вдове пришлось его успокаивать и отпаивать водой.
Известие о смерти генерал-адмирала вызвало скорбь и по всей Голландии. По всей стране только и разговору было о четырех знаменитых битвах Рюйтера, в которых он сумел отразить нападения двух сильнейших флотов Европы и спасти свое Отечество. Многочисленные соратники и соплаватели Рюйтера, поминая своего вождя, говорили на всех перекрестках:
— Не стало нашего папы! Второго такого уже не будет никогда!
Совет ротердамского адмиралтейства и сословие правителей Ротердама обратились с просьбой к принцу похоронить генерал-адмирала в их городе. Однако сын и зять покойного настояли, чтобы местом погребения был избран Амстердам, город, который покойный очень любил и где прожил немало лет. Просьба семьи была принцем Оранским немедленно уважена.
После смерти командование голландским флотом на Средиземном море принял вице-адмирал Гаан. Храбрый и опытный, он, однако, не был в состоянии заменить погибшего Рюйтера.
Исправив наскоро повреждения на кораблях, Гаан перевел флот из Сиракуз в Палермо для окончательных исправлений. В экипажах тем временем стала быстро падать дисциплина, матросы почти открыто выходили из повиновения. Не стало Рюйтера, не стало и флота.
2 июня герцог де Вивон атаковал соединенный флот, стоявший в Палермо. Французские брандеры, поддерживаемые эскадрою де Вивона, подожгли несколько голландских кораблей. Вице-адмирал Гаан с капитаном Калленбургом героически отстояли «Конкордию», на которой по-прежнему находилось тело Рюйтера.
