— Почему вы думаете, что мы непременно вступим в контакт в ними? — заверещал Сфонджил, вскочив с места. — Наша политика…
— Оставьте в покое политику, Сфонджил, — закричал толстяк, подбежав к узколицему советнику. — Сядьте! Я прекрасно знаю, что делать в подобной ситуации. И хотел бы, чтобы вы пока об этом не распространялись…
— Какой бы ни была ваша политика в прошлом, — вмешался я, — вам придется пересмотреть ее в свете нынешней ситуации. Империум — держава Сети, но это вовсе не предполагает конфликтных ситуаций.
— Он лжет! — заверещал Сфонджил, уставившись на меня.
— Мы провели обширные исследования всего квадрата IV-4, включая и так называемый английский сектор, и не обнаружили никаких признаков перемещения по Сети, исключая, конечно, нас.
— Линия 0–0 Империума лежит в районе, который вы называете Зоной Опустошения, — проговорил я.
Сфонджил зашелся в приступе смеха.
— Вы имеете наглость упоминать об этом зловещем памятнике вашего варварства, стремления вашей расы к разрушению! Одного этого достаточно, чтобы исключить вас из общества достойных гуманоидов.
— Возможно ли это? — удивился неизвестный советник. — Ведь нам точно известно, что в пределах Зоны никто не живет!
— Вот еще одна ложь сапиенса! Какой спрос с его расы! — выпрямившись, уже спокойно произнес Сфонджил. — Я требую немедленного исключения этого дегенерата из жизни и занесения замечаний второго класса в карточку этого агента!
— Тем не менее, — перешел я на крик, — в зоне существует целый ряд обычных мировых линий. И в одной из них находится правительство Сети. Как официальный представитель Империума, я прошу помочь мне возвратиться домой.
— Просьба более чем скромная, — удивился толстый советник. — Сядьте, Байард, и расскажите вашу историю.
Сфонджил оскалил зубы, но ничего не сказал, лишь щелкнул пальцами.
Часовой, молодой австралопитек в белой форме, выслушал произнесенные шепотом инструкции старца и удалился. Сфонджил фыркнул:
— Я протестую, но подчиняюсь.
Через полчаса я окончил свое повествование. Меня буквально засыпали вопросами, и вполне разумными, как, например, вопрос советника по имени Никадо, и ехидные, типа: вы все еще избиваете своих жен?
Я старался отвечать как можно яснее.
Наконец один из советников заключил:
— Судя по вашим словам, вы оказались в нулевом времени собственного континиума, прибыв туда неизвестным способом. Потом заметили, скорее всего, хегрунов, готовившихся к отправке. Одного из них вы убили, украли их примитивный аппарат для перемещения по Сети и оказались в ловушке. Вас взяли в плен. Вы снова убили разумное существо и бежали. Теперь просите предоставить вам средство передвижения и отпустить, чтобы вы и дальше могли убивать.
— Это не совсем так, ваше превосходительство, — начал было Дзок, но его прервали.
— Он сам признался, что с легкостью лишил жизни двух разумных существ! — закричал Сфонджил. — Полагаю…
— Пусть сапиенс скажет, — перебил его Никадо.
— Хегруны что-то замышляют. Нападение на Империум, похоже, совершено из нулевого времени. Если не хотите оказать мне помощь, так хоть одолжите мне шаттл, чтобы я смог попасть на родину и предупредить о грозящей опасности.
Вошел австралопитек в белой форме, подошел к Сфонджилу и передал лист бумаги. Тот внимательно посмотрел на бумагу, потом на меня, и в его желтых глазах вспыхнул зловещий огонь.
— Так я и знал! — закричал он. — Сапиенс солгал. Ты говоришь, Империум — держава Сети? — Сфонджил пододвинул бумагу соседу слева.
Тот внимательно ее прочел и передал следующему. Наконец, послание прочел Никадо, нахмурился, взглянул на меня и перечитал написанное.
— Ничего не понимаю, Байард. — Он сверлил меня взглядом.
— Зачем вы обманываете Совет? — Лицо его побагровело.
— Это недоразумение, — я пожал плечами. — Откуда взялись такие обвинения.
Мне передали лист бумаги с многочисленными кривыми линиями. Я покачал головой:
— К сожалению, я не могу этого прочесть. Не владею вашим языком.
— Это лишний раз доказывает, что вы лжете, — проговорил Сфонджил. — Нельзя перемещаться по Сети, не владея многими языками.
— Советник Сфонджил проверил ваше заявление, сапиенс, — холодно произнес Никадо. — Вы утверждаете, что линия 0–0 расположена примерно на координатах 857–259 в районе Зоны. Наши сканирующие устройства действительно нашли три нормальных мира в пределах этой пустыни, и тут вы сказали правду. Но что касается координат, сообщенных вами…
— Ну и?.. — Я с трудом сдерживал волнение.
— Такой линии не существует. Весь этот район Сети покрывает сплошная пелена уничтоженных миров.
— Надо еще раз посмотреть!
— Убедитесь сами, — Сфонджил протянул мне черную блестящую фотографию, более точную, чем те, которыми пользовались в Империуме. Я сразу узнал знакомую овальную форму Зоны — и в ней — светящиеся точки, представляющие собой миры, известные под номерами 11 и 111. Кроме того, я обнаружил здесь еще неизвестную мне линию А. Но в том месте, где должна была находиться линия 0–0 Империума, было пусто.
— Полагаю, Совет и так потратил достаточно времени на этого шарлатана, — раздался чей-то голос. — Уведите его.
Дзок пристально посмотрел на меня:
— Почему вы солгали, Байард?
— Цель ясна, — торжествующе изрек Сфонджил. — Он хотел выдать себя за представителя высокоразвитой технической цивилизации, внушить нам уважение к великой державе Сети. Таким образом, отвлечь Совет от внимательного рассмотрения его дела! Жалкая уловка! Но чего можно ждать от такого ничтожества?
— Ваши приборы, возможно, ошиблись, господа, — сказал я взволнованно.
— Молчите! Вы — преступник! — вновь вскочил на ноги Сфонджил, продолжая тактику неожиданного удара.
— Сфонджил что-то замышляет втайне от других! — закричал я. — Он подделал фотографию…
— Он не мог этого сделать, — покачал головой Никадо. — Нелепые обвинения вас не спасут, сапиенс.
— Все, о чем я просил вас, это дать мне возможность вернуться домой! — Я бросил фотографию на стол. — Помогите мне и тогда убедитесь, лгу ли я.
— Этот самоубийца хочет, чтобы мы пожертвовали техникой и экипажем для выполнения его прихоти, — заметил кто-то.
— Вы много говорите о кровожадных инстинктах моих соплеменников, — возразил я. — А где содержатся представители сапиенсов в вашем прекрасном мире? В концентрационных лагерях, слушая лекции о братской любви?
— Разумных безволосых форм, родственных нам, в этом мире нет! — отрезал Никадо.
— Как это нет? — удивился я. — Может быть, вы скажете, что они вымерли?
