— Вы говорите — Максони?.. Какой год? Ага. 1872-й… Так какой Максони вам нужен? Джулио Максони? Тот самый Джулио Максони? — он подозрительно посмотрел на меня.
Я на всякий случай кивнул.
— Так вам нужен Джулио Максони, выдающийся изобретатель? Изобретатель телеграфного ключа, маслобойки и гальванического элемента?
Я улыбнулся с видом ревизора, которому не удалось найти ошибку в отчетах.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Вижу, что у вас в университете полный порядок. Позвольте взглянуть.
— Вот, пожалуйста. Его первоначально зачислили в электротехнический колледж. Тогда он был простым писарем из бедной семьи. Здесь он начинал…
Я не слушал его болтовни и перелистывал записи. Здесь тоже был его адрес на улице Карлотти. Во время поступления в университет ему было двадцать четыре года, сообщалось также, что он католик и холост. Увы! Этих сведений было мало…
— Известно ли сеньору, где жил Максони, когда сделал свое знаменитое открытие? — обратился я к служителю.
— Вы шутите, сеньор? Местонахождение Музея известно даже туристам! — Архивариус как-то странно посмотрел на нас.
— Музей? Какой музей?
— Тот самый, который находится в бывшем доме и лаборатории Джулио Максони. Там же все свидетельства его замечательной карьеры!
— А у вас нет под рукой адреса музея?
Он улыбнулся с выражением превосходства.
— Улица Алланцио, номер двадцать восемь. Любой ребенок покажет вам дорогу.
Мы поблагодарили служителя и пошли на выход.
— Кажется, нам повезло, — сказала Оливия.
— А… какую газету представляет сеньор? — спросил, догоняя, клерк.
Мы остановились, и служитель, запыхавшись, подбежал к нам. Я услышал смешок Оливии. Надо было отвечать не раздумывая.
— Видите ли, приятель, мы представляем лигу умеренности, — начал я импровизировать. — Вопрос о Максони был просто уловкой. На самом деле мы пишем статью под названием "Распитие спиртных напитков на работе, и во что это обходится налогоплательщику". Вы поняли?
Клерк обалдело кивнул головой и, когда мы вышли на яркий солнечный свет, все еще стоял, хлопая глазами.
Дом Максони был солидным старинным зданием с латунной табличкой, сообщавшей, что Дом-музей-лаборатория изобретателя Джулио Максони открыт с 9.00 до 16.00, а по воскресеньям — с 13.00 до 18.00.
Я позвонил.
Через несколько минут дверь открылась, и оттуда выглянула заспанная женщина.
— Вы что, не видите? Закрыто! Сейчас же убирайтесь!
Я успел вставить ногу в пространство между дверью и косяком.
— Но на табличке написано… — начал я.
— Мало ли что написано. Приходите завтра.
Я засмеялся и налег плечом на дверь. Женщина попыталась мне помешать и уже открыла рот, чтобы сказать что-то явно неприятное.
— Прошу вас, не надо! — остановил я ее. — Графиня не привыкла к образности здешней речи. Представьте, она долго жила на берегу озера Констанс. — Я показал глазами на стоявшую за моей спиной Оливию.
— Графиня? — Женщина изменилась в лице. — О, если бы я знала, что ее милость окажет нам честь своим посещением…
— Страж — дракон у входа! — усмехнулась Оливия. — И храбрый рыцарь, одним словом уничтоживший дракона.
— Я прибег к маленькой лжи. Теперь ты графиня. Смотри чуть-чуть свысока и снисходительно улыбайся.
Мы прошли по коридору в зал. Просторный, с высокими потолками и матовыми окнами. Вдоль стен тянулись стеллажи, прогнувшиеся под тяжестью книг.
— Интересно, где же лаборатория? — шепнул я Оливии. Она пожала плечами и я продолжал осматривать комнату. На корешке одной из книг было написано: "Эксперименты с попеременными токами высокой частоты". Автор — Никколо Тесла. Интересно! Я взял книгу и полистал. Сплошная бредятина — одни математические знаки.
Я просмотрел остальные книги. Вряд ли здесь было то, что нам нужно.
Смотрительница вернулась, успев переодеться и нанести косметику на лицо. Она заискивающе посмотрела на Оливию, а та довольно холодно ей улыбнулась. Я подмигнул своей спутнице и обратился к смотрительнице:
— Ее милость хотела бы осмотреть лабораторию великого ученого, где он работал над своими изобретениями.
Смотрительница, стараясь держаться поближе к "графине", провела нас через сад к лаборатории.
— К сожалению, мастерские еще не полностью отреставрированы, — проговорила она, включив свет.
Здесь лежали под брезентом какие-то предметы, и везде была пыль. И на брезенте, и на окнах, и на полу. Толстый слой пыли.
— Он здесь работал?
— Конечно, но тогда кабинет выглядел совершенно иначе. Не был так захламлен. У нас нет средств, ваша милость, на восстановление лаборатории. Мы даже не можем составить опись предметов и убрать весь этот хлам.
Почти не слушая ее, я старался тайком все внимательно осмотреть. Здесь может оказаться то, что нам так нужно! Например, журнал наблюдений, рабочая модель или еще что-нибудь…
Я приподнял край брезента и увидел неуклюжие, тяжелые трансформаторы, примитивные электронные лампы, мотки проволоки…
Внимание мое привлек массивный объект в центре стола. Я попытался придвинуть его поближе.
— Но, сэр, прошу вас ничего не трогать, — обратилась ко мне смотрительница. — Здесь все осталось в том виде, как было в тот роковой день…
— Извините, но для меня это ненужная куча железа, — безразлично произнес я.
— Да, профессор Максони был человеком эксцентричным.
Он собирал самые разные вещи и пытался приладить их друг к другу. Была у него мечта, и он часто делился своими мыслями с моим покойным отцом…
— Ваш отец работал с Максони?
— А вы не знали? Да, он долгие годы был его ассистентом.
— А не остались ли у вас воспоминания вашего отца о профессоре?
— Нет, мой отец не был склонен писать мемуары. Зато сам профессор аккуратно вел свой дневник. После него осталось пять объемистых томов. Это просто трагедия, что у нас нет средств их опубликовать.
— Средства могут появиться, мадам, — многозначительно произнес я. — Графиня как раз заинтересована в издании подобного рода воспоминаний.
— О, ваша милость, — простонала смотрительница.
— Так что несите эти тома сюда, чтобы графиня могла хотя бы взглянуть на них.
— Они в сейфе, сеньор, у меня, кажется, есть ключ… или был еще в прошлом году.
— Поищите его, милейшая, — попросил я. — А мы подождем здесь, где великий Максони так плодотворно работал.
— Но может быть, лучше вернуться в зал? Здесь так пыльно.
