— Любовных! Ха! Если бы ты знал, чего только я не натерпелась с этим ублюдком!
Она прервала свою речь, потому что в эту минуту предмет их обсуждений выскочил из кухни, чуть не сломав дверь. Она быстро отскочила в сторону, размахнулась тяжелой чугунной сковородкой на длинной ручке и с грохотом опустила ее на его нечесаную голову. Сделав два шага на негнущихся ногах, он сел за стойку, и лицо его оказалось в шести дюймах от Лафайета.
— Так что тебе приготовить, парень? — пробормотал он и куда-то соскользнул, исчезнув из поля зрения.
Девушка отложила в сторону свое грозное оружие и одарила Лафайета раздраженным взглядом.
— Чего это тебе пришло в голову дразнить его? — требовательно спросила она.
Потом она нахмурилась и внимательно осмотрела его сверху вниз.
— Да и вообще, солнышко, я тебя не помню. Ты кто? Могу поспорить, что с тобой я вообще никогда ему не изменяла!
— Неужели не помнишь? — изумленно выдохнул Лафайет. — Я хочу сказать, не помнишь, что произошло? Как вы с Аланом попали в это свиное стойло? И Дафна — вы не видели Дафну?
— Даффи? Есть тут один такой бродяга, у которого не все дома — так он заходит и клянчит выпивку. Но я не видела его уже пару недель…
— Да не Даффи, а Дафна. Это девушка, — моя жена. Она небольшого роста, но не очень маленькая, вы понимаете, что я хочу сказать, с хорошей фигуркой, таким приятным личиком, темными вьющимися волосами…
— Это мне подойдет, — раздался глубокий несвязный голос откуда-то с пола. — Только вот соображу, в какую сторону тут качается палуба…
Девушка опустила ногу на лицо Халка и толкнула, пробормотав:
— Проснись, битюг.
Затем она посмотрела на Лафайета, приподняв бровь, и чуть подняла свои волосы рукой сзади. Затем холодно спросила:
— У этой твоей дамы есть что-нибудь, чего нет у меня?
— Адоранна! Я говорю о Дафне — графине — моей жене!
— Ах, ну, конечно, графине, что ж, по правде говоря, солнышко, мы сейчас мало принимаем графинь. Мы слишком заняты, пересчитывая наши жемчуга, сам должен понимать. А теперь, если ты, конечно, не возражаешь, я должна втащить этот хлам обратно на кухню.
— Разрешите помочь вам, — быстро вызвался Лафайет.
— Да брось ты! Я и сама с ним управлюсь.
Лафайет поднялся и перегнулся через стойку, пытаясь рассмотреть упавшего шеф-повара.
— Но с ним все в порядке?
— С Халком? Его череп не пробить и подковой, даже если она будет на ноге у лошади.
Она схватила его за ноги и попятилась в дверь кухни.
— Адоранна, подождите, послушайте меня, — позвал Лафайет, перебираясь через стойку.
— Я тебе уже сказала — меня зовут Свайхильда. Что это еще за Одер и Анна?
— Неужели вы действительно не помните? — Лафайет уставился на знакомое прекрасное лицо, так непривычно запачканное копотью и жиром.
— Я тебе все честно говорю, милый. А теперь, если ты кончил валять дурака, выметайся отсюда — мне надо закрывать харчевню.
— Разве еще не рано? Свайхильда подняла бровь.
— У тебя есть другие предложения?
— Мне надо поговорить с вами! — с отчаянием произнес Лафайет.
— Не бесплатно, — отрезала Свайхильда.
— С-сколько?
— По часам или всю ночь?
— Да мне надо всего несколько минут, чтобы объяснить, — с готовностью заговорил Лафайет. — Начнем с того…
— Подожди-ка минутку, — девушка бросила ноги Халка. — Сейчас, только переоденусь.
— Да у вас и так все хорошо, — торопливо сказал Лафайет. — Так вот…
— Ты что, пытаешься научить меня моему ремеслу, незнакомец?
— Нет… то есть… Я вовсе не незнакомец! Мы знаем друг друга много лет! Неужели вы не помните нашей первой встречи на балу короля Горубля, когда я согласился убить дракона? На вас было голубое платье с жемчужным ожерельем, а на поводке вы держали тигренка…
— А… бедный ты мой сосуночек, — с внезапным сочувствием сказала Свайхильда, — у тебя просто немного шариков не хватает, да? Что же ты сразу не сказал? Послушай, — добавила она, — когда ты сказал, что хочешь поговорить, ты ведь действительно имел это в виду, а?
— Ну, конечно, а что же еще? Но слушайте же, Адоранна, я не знаю, что случилось — может быть, какое-нибудь постгипнотическое состояние — но я уверен, если вы постараетесь, то вспомните. Ну, попытайтесь же, подумайте, представьте себе большой розовый каменный дворец, кучу рыцарей и придворных дам в нарядных платьях, ваши комнаты в западном крыле, отделанные розовым и золотым, с видом на сады, веселые компании…
— Помедленнее, милый.
Свайхильда вынула из-под прилавка бутылку, выбрала два относительно чистых стакана из груды грязной посуды в раковине и налила две большие порции. Она подняла свой стакан и вздохнула.
— Твое здоровье, милый. Ты такой же псих, как пара танцующих белок, но уж больно складно у тебя получается, что верно, то верно.
Привычным движением кисти она опрокинула стаканчик. Лафайет отхлебнул из своего, поморщился от ожога, потом проглотил все сразу. Свайхильда с сочувствием смотрела на его попытки отдышаться.
— Думается мне, жизнь сейчас такая, что любой тюфячок, вроде тебя, может свихнуться. Кстати, ты откуда? Уж явно не из этих мест. Слишком уж странно ты одет.
— Дело в том, — начал Лафайет и остановился. — Дело в том… я и сам не знаю, как это объяснить, — закончил он беспомощным голосом.
Внезапно он в полной мере ощутил боль от царапин и нытье в своих непривычно долго работавших мускулах, необходимость хорошего обеда, горячей ванны и теплой постели.
Свайхильда потрепала его руку своей маленькой твердой ладошкой.
— Ну-ну, ни о чем не надо беспокоиться, все будет казаться тебе в другом свете, хоть я в этом и сомневаюсь, — добавила она опять своим резким деловым тоном.
Она снова налила себе стаканчик, осушила его и поставила на место, пристукнув ладонью.
— Ничего не будет лучше, пока это старый козел Родольфо сидит в герцогском кресле.
Лафайет налил полный стакан и проглотил его содержимое одним глотком, даже не заметив этого.
— Послушай, — с трудом выдохнул он. — Может быть, ты лучше расскажешь мне, что здесь происходит, я хочу сказать, я явно сейчас не в Артезии. И тем не менее, параллели очевидны. Ты и Алан, и общее расположение земли. Может быть, мне удастся уловить хоть что-нибудь знакомое, а там уж я постараюсь установить, что к чему.
Свайхильда рассеянно почесала себе бок.
— Что я могу тебе сказать? Раньше здесь было довольно приличное герцогство. Правда, мы не роскошествовали, но у нас было все, что надо, ты понимаешь, что я хочу сказать. Но если раньше было просто плохо, то последние несколько лет стало еще хуже: налоги, постановления, законы. Потом погиб урожай табака, затем какое-то грибковое заболевание погубило двухлетние запасы вина. Мы пили привозной ром, но потом и он кончился. С тех пор так и живем — на пиве и сосисках.
