— Ладно, — отмахнулась Ютта. — От вас, мужчин, все равно правды не добьешься. Все бы вам льстить… Налейте мне вина.
Я налил ей бокал, плеснул себе.
— За что пьем?
— А просто так, — пожала она плечами. — Под сырники.
Мы пригубили и принялись есть.
— Можно ещё? — попросил я, быстро расправившись со своей порцией.
— Ешьте, дорогой гость, ешьте! Наготовила много, что ж потом, выбрасывать? — подтрунила она.
— Умеете вы аппетит испортить, — парировал я, накладывая себе, вопреки реплике, три сырника.
— Н-да… — Ютта округлила глаза, глядя на мою порцию. — То-то у вас животик кругленький. Ох, и погоняю же я вас в бадминтон! И не отвертитесь — считайте это платой за обед.
Наш пустопорожний треп неуклонно приближался к флирту, и первый пробный шар бросил я.
— Может быть, разделим обязанности? Я буду поглощать сырники, а Энтони — играть с вами в бадминтон.
Ютта кисло поморщилась.
— И вы туда же… Не люблю юнцов, они считают женщину своей собственностью.
Все стало на свои места. Ютта, как и большинство работников Внеземелья, подолгу пребывающих в длительных командировках, воспринимала секс как естественную физиологическую потребность. И не более. А Холодков, кажется, хотел большего…
— Я давно так не считаю, — сказал я.
— Надеюсь. — Ютта заглянула мне в глаза. — Налейте еще вина.
— Предлагаю тост. — Я дополнил бокалы. — Давайте перейдем на «ты».
— На брудершафт?
— Зачем же! — рассмеялся я. — Целоваться жирными губами? Вы меня тогда десятой дорогой обходить будете!
— Договорились, — многозначительно кивнула она, приподняла бокал и выпила до дна.
Я последовал ее примеру и не стал уточнять, о чем именно договорились — перейти на «ты» или «обходить десятой дорогой».
— Как тебе прогулка по Мараукане? — спросила она, нарезая сырник в тарелке.
Вот оно! Не простой обед затеяла Ютта, и, возможно, отнюдь не ради того, о чем я подумал. Размечтался!
— Нормально… — сказал я. — Ничего особенного — сплошной пеносиликат. Как в застывшем, так и аморфном виде. Да еще сушь в горле.
— В катакомбы не спускался? Ничего интересного не нашел?
Вот те на! Гримуру с Ктесием некогда было следить за моими передвижениями по плато, зато другой наблюдатель объявился.
— Унылое зрелище эти катакомбы, — сказал я. — Темнота, пустота в комнатах… Стены от прикосновения осыпаются, того и гляди, свод обрушится. Но кое-что нашел. Не знаю, насколько это интересно.
Я полез в карман и выложил на стол волан с опаленными перьями.
Ни тени смущения не отразилось на лице Ютты. Она взяла в руку волан, повертела в руках, затем снова положила на стол.
— Тот самый? — спросила она ровным голосом.
Я промолчал.
— Где нашел? В катакомбах?
— Да.
— Что ж, этого следовало ожидать… — задумчиво протянула Ютта.
— Чего — ожидать? — изумился я.
Ютта наконец посмотрела мне в глаза.
— Слушай, Вольдемар, зачем это тебе нужно? Ты — планетолог, а это всего лишь неоформившиеся догадки о ксенологической сущности фантомов.
— Зачем нужно? — Я изобразил на лице крайнюю степень недоумения. — А зачем маршрутный сценарист Эстасио Мугаджи гоняется за фантомами с разрядником? Элементарное человеческое любопытство, которое не зависит от профессии. Кстати, — пошел я напролом, — зачем ты меня обманула, сказав, что это был пепел волана?
— Затем, чтобы не вызывать лишнего ажиотажа. Те крохи пепла, что предоставил мне Эстасио, можно интерпретировать как угодно. Биосиликатная структура выгорела настолько, что практически полностью превратилась в песок. — Ютта поморщилась. — Слушай, неужели нет более интересных тем? Давай я включу музыку…
Объяснение было приемлемым, хотя я в него и не поверил. Однако продолжать расспросы не стал — все равно большего от Ютты не добиться.
Далее все покатилось по естественному сценарию, когда мужчина и женщина остаются наедине. Легкая музыка, легкое вино, легкий флирт и обычный секс. Не столько для удовольствия, как для разрядки организма. Героический аскетизм первопроходцев давно канул в Лету…
Оставаться ночевать я не стал, хотя Ютта и предлагала — ей не нравилось спать в одиночестве. Давно убедился, не стоит потакать женщине, иначе можно привязаться, а выглядеть в глазах коллег, как Энтони Холодков, я не хотел. К тому же дома ждали дела.
Вернувшись в свой коттедж, я выпил кофе, чтобы перебороть навалившуюся сонливость, запер Куги в спальне, а сам уединился в лаборатории и спросил секретаря, не посещал ли кто коттедж в мое отсутствие. Получив заведомо известный отрицательный ответ, я отключил все рецепторы секретаря и проверил по своим независимым источникам, сканирующим движение и звук. Странно, но и они выдали отрицательный результат, а эти данные подделать не мог бы даже я. Неужели ошибся в предположениях насчет Гримура и Ктесия, или они оказались умнее, чем я думал, и не стали копаться в моих вещах? Зачем тогда было посылать меня на поверхность Марауканы?
Включив ассист, я связался с трансформером. Как и предполагал, половина кристаллов трансформера бесследно исчезла в раструбе пылесоса биокибера-уборщика, но с оставшейся части ассист за пятнадцать секунд извлек записанную звуковую информацию. После этого я установил частотно-волновую блокаду, и ассист минут пять перерабатывал информацию, прессуя речь и отсекая лишние шумы.
В конце концов на экране загорелась краткая информационная сводка, больше похожая на распорядок дня:
05.12–05.28. Шум пылесоса, шаги биокибера, топот Аранея в клетке.
07.20–07.41. Физзарядка Гримура, невнятное бормотание.
07.41–08.03. Водные процедуры, невнятное бормотание.
08.03–08.36. Кормление Аранея, пересвист.
08.38–08.58. Завтрак.
09.00–09.36. Селекторное совещание.
09.37–09.48. Обсуждение с Ктесием плана работ.
09.49–10.51. Работа в лаборатории.
10.52–11.20. Приход Ктесия, разговор на отвлеченные темы.
11.21–12.00. Уход Ктесия, работа в лаборатории.
12.01–13.00. Кормление Аранея, пересвист, обед.
13.00–14.21. Работа в лаборатории.
14.22–14.28. Селекторный разговор с Мшински на повышенных тонах.
14.29–16.11. Работа в лаборатории.
16.12–16.29. Совместный доклад Нолано и Мугаджи о маршрутной разметке подвесных дорог.
