Метрах в пятнадцати у ворот лицом к пожару стояла цепочка людей, очевидно, из внешней охраны — вряд ли кто из особняка смог спастись. Звука подъехавшей машины никто не услышал, потому никто и не обернулся — всё заглушал рёв огня.
Пескарь выпрыгнул из «мерседеса» побежал к воротам, но, даже не достигнув цепочки людей, остановился. От ворот веяло таким жаром, что снег вокруг давно растаял, а оголившаяся земля исходила паром.
«Восемнадцать миллионов долларов коню под хвост…» — обескураживающим итогом пронеслось в голове Пескаря. Почему-то ни судьба жены, ни челяди, ни даже Пупсика в этот момент не затронула его. А вот денег, потраченных на особняк, было жалко.
Он ошарашено оглянулся. С таким пожаром бороться было бесполезно — на него можно только смотреть и ужасаться разгулу огня. Рядом стояли шофер и Сашок, а впереди, в хаотически сложившейся цепочке — спецназовцы из внешней охраны с автоматами за плечами. Правда, среди них затесался какой-то бомж в рваной телогрейке и шапке-ушанке без одного уха. Он стоял в странной позе: вытянув перед собой ладони и шевеля растопыренными пальцами. Складывалось жуткое впечатление, что он то ли руководит, как колдун, огненной стихией, то ли просто греет руки на чужом горе. Если бы Пескарь не знал истинных причин пожара, точно бы заподозрил его в поджоге. «Новые бомжи» спят и видят, как бы «новым русским» «красного петуха» во двор запустить.
Внезапно рёв огня изменил тональность, и тогда крыша особняка дрогнула и вдруг откинулась в сторону совсем как у игрушечного волшебного сундучка. Громадное пламя выхлестнуло из-под крыши, но не огненным столбом, а как-то странно, распластавшись над землёй, будто гигантская сказочная жар-птица раскинула на взлёте крылья. Затем последовал громовой удар, и пламя схлопнулось в ничто. Лишь дым да пар валили от остова особняка. А на пожарище пала ватная тишина.
Акустический удар пригнул всех, но больше всего досталось Пескарю. Когда огонь вырвался из-под крыши особняка, в сознании Пескаря вдруг возник яркий образ счастливо смеющегося Пупсика, а когда пламя схлопнулось, оно словно вырвало из Пескаря душу, оставив в образовавшейся пустоте лишь понимание непреложной истины, что Пупсика с этого мгновения больше нет.
Люди зашевелились, стали выходить из ступора зачарованности пожаром. Бомж, стоявший впереди Пескаря, опустил ладони и медленно повернулся.
«Это же мой писака», — рефлекторно отметило сознание Пескаря. Ему было абсолютно всё равно, что творится и кто находится вокруг. Ноги дрожали и подгибались.
— Ну что, Премудрый, — жёлчно осклабился писака, впервые с откровенной ненавистью глядя в глаза своему «работодателю». — Финита ля коммэдиа!
Ничего не ответил Пескарь. Он ничего и не понял, находясь в полном безразличии к окружающему. Ноги у него подкосились, и он осел в грязь.
И это спасло его, потому что через мгновение и писака, и шофёр, и ещё несколько спецназовцев рухнули на землю, изрешечённые пулями.
— Ложись! — дико заорал Сашок, прыгая на Пескаря и опрокидывая его лицом в грязь.
На этот момент Пескаря как цельного человека не существовало. Тело представляло собой подобие безвольной гуттаперчевой куклы, поскольку сознание практически полностью отрешилось от него и было способно только на созерцательное восприятие. Инертно и бесстрастно Пескарь наблюдал, как из-за деревьев показались строчащие из автоматов фигурки украинских террористов, мгновенно сориентировавшихся в обстановке и начавших свою акцию раньше срока. В полном отупении Пескарь слышал тявканье их автоматов, звонким эхом отзывавшееся из леса, видел, как эти фигурки вновь отпрянули в лес, за деревья, когда уцелевшие спецназовцы ответили беспорядочным огнём. Слышал, как орёт в рацию вдавливающий его в грязь Сашок, вызывая помощь.
Затем Сашок откатился в сторону под бок «мерседеса» и рывком за руку подтянул к себе Пескаря.
— Быстро внутрь! — скомандовал он, юркнул на переднее сиденье, но, видя полную беспомощность Пескаря, теперь уже за шиворот втащил в салон машины и его.
— Фу-ух! — облегчённо выдохнул Сашок, рукавом размазывая грязь по лицу. — Кажется, должны прорваться…
Он завёл мотор, но тронуть машину с места не успел. Из-за деревьев показался бронетранспортёр и открыл огонь из пулемёта по уцелевшим спецназовцам.
— Ах ты, чёрт!.. — в сердцах скрипнул зубами Сашок и со злостью ударил ладонями по рулю. Потом, словно успокоившись, медленно повернул голову к Пескарю и посмотрел на него долгим немигающим взглядом. И было в его глазах что-то от тоски, непонимания и недоумения. И от вечности.
— И почему ты мне так в душу запал? — горько спросил он. Но спросил не Пескаря, а самого себя.
Пескарь не ответил. Что могла сказать пустая оболочка, оставшаяся от человека?
— Эх, где наша не пропадала! — бесшабашно оскалился в ветровое стекло Сашок и, дав газ, начал резко разворачивать «мерседес» к лесу. Одновременно он вышиб рукой дверцу и вышвырнул Пескаря из машины.
— Лежи мордой в грязь, авось пронесёт! — гаркнул он на прощание и на полной скорости погнал «мерседес» прямо на бронетранспортёр.
Идея была безумной, но других под рукой не имелось. Тем не менее, она почти удалась. Почти. Пулемётчик с бронетранспортёра сразу перенёс огонь на «мерседес», в клочья лопнула одна покрышка, затем вторая, но броня спецмашины держала пули, и «мерседес», хоть и заюлил, сбавил скорость, но неумолимо шёл на таран. Однако буквально в трёх метрах от бронетранспортёра кто-то из террористов выстрелом в капот подбил «мерседес» из гранатомёта. Взрывом машину подбросило, перевернуло, и пылающие обломки перегородили дорогу бронетранспортёру.
Наверное, именно эта задержка и спасла жизнь Пескарю. Он как выпал из машины, так и застыл на карачках, в полной прострации наблюдая за боем. Пупсика не стало, но пули почему-то по-прежнему летели мимо. Пескарь видел, как погиб Сашок, видел, как приостановился бронетранспортёр, выжидая, пока пламя горящего «мерседеса» немного утихомирится. Видел, как бронетранспортёр снова двинулся вперёд, сдвигая дымящиеся обломки в сторону…
И только он отстранёно подумал, что вот теперь-то пуля-дура его точно не минует, как вдруг бронетранспортёр раскололо пополам страшным взрывом, а фигурки террористов, на мгновение застывшие на месте от неожиданности, развернулись и побежали к лесу под шквальным пулемётным огнём. Но добежали до деревьев немногие.
Над головой послышался сухой шелест винтов, а затем метрах в пяти перед Пескарём с неба увесисто шлёпнулась махина «тени». Из чрева вертолёта выплеснулось отделение спецназовцев, в мгновение ока рассредоточилось и бегом устремилось вдогонку за террористами. Человек пять бросилось к Пескарю.
Его подняли из грязи, поставили на ноги, и он увидел перед собой лицо полковника Рудина.
— Где госсекретарь?! — в запале боя проорал Рудин.
Но и ему ничего не ответил Пескарь. Только глазами указал в сторону обломков «мерседеса». Полковник сразу всё понял. На то он и спецназовец, чтобы мгновенно оценивать обстановку.
