— Здравствуйте, Александр Веньяминович, — слышу. — Борис Макарович на кухне, вас ждёт.
Шаги грузные в коридоре раздаются, а затем в кухне Сашок нарисовывается с мордой пасмурной.
— Привет, болезный, — хмуро здоровается, на табурет без приглашения взгромождается и меня глазами строгими буравить начинает.
— Здравствуй, Александр, — киваю я. — Что-то случилось?
— Откуда твой карлик моё настоящее отчество знает? — не отвечая на вопрос, жёстко цедит Сашок. — У меня в паспорте другое проставлено.
— А сорока на хвосте принесла, — леплю первую пришедшую на ум лепуху. Не объяснять же Сашку всю подноготную Пупсика. Да я про это под пытками никому не скажу.
Продолжает Сашок меня взглядом сверлить, видно прикидывает, какой «сороке» ему этот самый «хвост» накрутить надо. А я — спокуха полная. Чего мне беспокоиться, когда пацан рядом?
Пупсик, явно разряжая обстановку, прибор перед Сашком чистый ставит, говорит: — Извольте откушать с Борисом Макаровичем, — и линяет с кухни. Причём, в этот раз имени-отчества гостя не называет. Хитрец хренов — прокололся при встрече, так теперь воображает, что таким обращением напряжённость снимет. Чёрта с два! Насколько просекаю, гвоздь он в задницу Сашку забил крепкий. И надолго.
— Кто это? — кивает в сторону закрывшейся двери Сашок, но взглядом меня по-прежнему неотрывно сверлит.
— Пацан, — отвечаю. — Беспризорник. Пожалел я калеку, пригрел у себя.
Не верит мне Сашок, набычился, волком смотрит.
— Если не веришь, — пожимаю плечами, — прокачай информацию по своим каналам. Как мне кажется, после МГИМО ты в КГБ служил? Связи, надеюсь, какие-то остались.
Мигает что-то в сверлилках Сашка, и понимаю я, что попал почти в десятку, но в то же время и не совсем. Нет, не КГБ, но другое подобное учреждение сверхсекретное совковское, ныне дерьмократами упразднённое и расформированное, за плечами у Сашка явно было. Ишь, и паспорт выправили, небось о настоящих отчестве-фамилии и Бонза не ведает.
— Ладно, разберёмся, — отводит глаза Сашок, лезет в карман, достаёт пачку «зелени» в упаковке банковской и на стол кладёт.
— Держи, — говорит. — Твой гонорар за вчерашнее. — И ко мне пачку двигает.
«Десять тысяч баксов за плёвое дело!» — шалею я, хотя мысленно прикидываю: ежели мне, баранку крутившему, десять «штук», то сколько же Валентину, исполнителю непосредственному, отвалили?
Но этим всё не заканчивается. Кладёт Сашок сверху пачки ещё «штуку» и говорит:
— А это за костюм твой испорченный. Амортизация, так сказать.
Тут я, честное слово, краснею, что барышня, вспоминая, как Пупсик костюмчик мне «вычистил». Без всякого «Тайда» или ещё какого стирального порошка патентованного.
— Да что ты, не надо, — смущаюсь.
— Надо, — обрезает Сашок. — Так положено.
— Слушай, — спрашиваю я тогда, чтобы тему щекотливую замять, — ты хоть скажи, если можно, кого мы вчера грохнули-то?
Брови у Сашка взлетают, и он ошарашено на меня смотрит.
— А ты не узнал? — расплывается он в улыбке снисходительной, достаёт из внутреннего кармана газету, трубочкой скрученную, и передо мной на стол бросает. — Тогда ещё раз познакомься.
Разворачиваю газету, и теперь уже мои глаза на лоб лезут. На полстраницы фотография «главвреда» в траурной рамке, а ниже, естественно, жирным шрифтом: «Памяти товарища, злодейски…» и всё такое прочее. В общем, непослушным мальчиком «главвред» оказался. А ведь при первой встрече я его покладистым посчитал…
— Он что, новую статью о Хозяине накропал? — спрашиваю, и чувствую вдруг, как внутри у меня всё леденеет. — Нас же теперь по счёту «раз» вычислят!
Смотрит Сашок на меня, что на телка неразумного, и хмыкает.
— Запомни, — цедит, — в нашей работе проколов нет, мы чисто работаем, поскольку служба информации поставлена на широкую ногу. И строчки он написать не успел. В шесть часов вечера его из мэрии на статью уговорили, а в восемь ты уже с бригадой своей рыночной, ни ухом, ни рылом ничего не подозревающий, в пожарном порядке был вызван Алисочку охранять. Хозяин билеты свои на это дело пожертвовал, а сам в столицу срочно по делу укатил.
— Поня-атно… — тяну я, информацию переваривая. Ставлю на стол вторую рюмку, наливаю, к Сашку пододвигаю. — Помянём душу его грешную, что ли?
— Это без меня, — встаёт Сашок. — Смотрю, после вчерашнего ты даже не кашляешь. А я думал, с горчичниками валяешься да стонешь, — язвит он.
— Предпочитаю народное средство, — киваю на рюмку. — Весьма рекомендую.
— Лечись, — разрешает Сашок. — Но теперь меру знай. Окончилась твоя стажировка, и завтра в девять утра ты должен быть как огурчик в офисе на оперативке.
С этими словами Сашок разворачивается и уходит. А я сижу, застыв, будто столб соляной. Это что ещё за оперативки?! Такое впечатление, словно меня на работу в ментовку приняли, только здесь, кажется, с дисциплиной покруче будет. Зарплата, понятно, повыше, зато и взыскания не в виде приказа по управлению, а от 7,62 до 9,0. В смысле калибра.
16
И таки прав я оказался. Причём, процентов на двести — «оперативки» в особняке у Бонзы не чета милицейским будут. Нюх у меня на это что у пса бродячего на котов домашних да откормленных. Уж и не знаю, с чем «оперативный отдел» Хозяина сравнить, но, наверное, ни в Пентагоне штатовском, ни в их ФБР да ЦРУ хвалёных подобного отдела нет, и им такое и не снилось. Там, насколько мне известно, если аппаратуру какую подслушивающую где-либо установить требуется, так чуть ли не у десятка комиссий в Конгрессе санкции получить надо. Пока суть да дело — глядишь, утечка информации, и не то что подозреваемый, а последний уличный торговец знает, у кого, где именно и сколько «жучков» ставить собираются. А у нас сие провернуть — плёвое дело. И спрашивать ни у кого не надо, и даже в известность ставить. Впрочем, мы фирма не государственная, хотя «пасём» — во время пошло! — в основном именно таковые. Где только наши «жучки» не стоят: и в милиции, и в мэрии, и на частных квартирах чиновников высокопоставленных, и даже в ФСБ. И стукачей-доброхотов из этих же учреждений пруд пруди — успевай только платить.
Как подозреваю, штат в «оперативном отделе» Бонзы порядочный — человек сто будет. Но на «оперативки» собираются не более двадцати. Сам Хозяин, естественно, не присутствует, всем хмырь худосочный, Иван Иванович Иванов (ни хрена себе «законспирировался», а?), заправляет. Однако по тому, как он с Сашком корректно держится и в рот ему заглядывает, видно, что не он здесь первую скрипку играет. Я так понимаю, Сашок хоть и на «гориллу» сильно смахивает и даже функции охранника личного у Бонзы как бы выполняет, но на самом деле он нечто вроде его правой руки. «Теневой министр», так сказать, поскольку по физиономии никак не скажешь, что МГИМО окончил — в лучшем случае три класса начальной школы и высшие курсы при зоне на нарах.
