— А бывший президент сколько набрал?
— В «тотализаторе»? — хитро щурится Сашок.
— Да будет тебе! — отмахиваюсь. — Не томи душу.
— На втором месте лидер коммунистов — вдвое меньше тебя голосов получил, тридцать один процент. А у бывшего президента — чуть больше одного процента. На шестом месте.
— Ха! — делаю жест непристойный. — Как мы им вставили? Знай наших!
Сашок только улыбается.
— Так что там у тебя ко мне? — наконец к его вопросу перехожу. Не просто же так он здесь ошивался, меня поджидая.
— С корреспондентами встретиться необходимо, — руками разводит.
Ну вот, и этот туда же! Сговорились они, что ли?
— С моей-то сегодняшней мордой?! — врезаю ему напрямик.
— Это мозги вправить трудно, а морду сменить легко, — ухмыляется Сашок, берёт меня под руку и в будуар Алискин увлекает.
Что-то не врубаюсь я, при чём тут мозги вправленные и как он морду мою менять думает, но вопросов пока не задаю и на пуфик возле трюмо себя усадить позволяю.
Тут как из-под земли фифочка в белом халатике появляется и с места в карьер начинает над мордой моей тампонами да кисточками щекотными колдовать. И минуты не прошло, как вижу в зеркале — свеж да румян господин президент, хоть на обложку журнала «За здоровый образ жизни» глянцуй. Глаза, правда, подкачали — мутные, кровью налитые.
— Глаза, — подсказывает Сашок фифочке-кудеснице.
А у неё, как понимаю, на все случаи жизни решения есть. Водружает мне на нос очочки лёгонькие со стёклами чуть затуманенными — и всё. Весьма респектабельный образец политического деятеля из меня выходит. Внешне, по крайней мере. Впрочем, подозреваю, что и внутреннее содержание у многих политических лидеров не выше моего, иначе на фига они все референтов держат?
— Нормально… — киваю довольно. — Мне нравится… А о чём мы с журналистами гутарить будем? — вопрошаю.
— Будешь на вопросы отвечать, — поясняет Сашок и рукой кудеснице знак делает — свободна, мол.
Мгновенно та из комнаты испаряется, впрочем, как любой фее по её статусу и положено.
— На какие такие вопросы? — интересуюсь конкретно.
— На один лишь вопрос ответишь, — разъясняет Сашок и тут же мне всё подробно растолковывает.
Брови у меня от изумления на лоб лезут.
— Ты уверен, что именно таким образом поступать надо? — спрашиваю ошарашено.
— Абсолютно.
— Круто начинаем, — хмыкаю я и головой качаю.
— Иначе нельзя. Только без ехидных улыбок, на полном серьёзе говори, — строго предупреждает Сашок.
Стираю я с морды своей ухмылку довольную, мину многозначительную строю, и мы идём на встречу с прессой.
Крыльцо высокое у особняка словно специально для таких случаев сделано. Внизу полукругом охрана стоит, толпу журналистов, человек сто, никак не меньше, сдерживает, а на ступеньках четверо «горилл» гарцуют, по сторонам зоркими соколами поглядывая и одновременно от возможного покушения меня телами загораживая.
Как только мы с Сашком на ступеньках появились, гам несусветный поднялся, и репортёры на крыльцо что на штурм попёрли. Но оцепление выдержало натиск, хоть вначале и дрогнуло было.
Сашок руку поднял, подождал, пока шум поутих, и говорит:
— Только один вопрос. У вас две минуты.
Пуще прежнего шум поднялся. Блики фотовспышек по глазам со всех сторон бьют, каждый корреспондентишка свой вопрос выкрикивает, в надежде, что именно на него соизволю ответ дать, сквозь оцепление микрофоны на штативах длинных, будто пики, ко мне тянутся… Короче, бедлам полный. Но, что поразительно, вопроса, который мне Сашок популярно осветил, я почему-то не слышу. И что же я должен делать? Впрочем, недолго думая, беру инициативу в свои руки и тоже, как Сашок, ладонь вверх поднимаю. Что по мановению волшебной палочки тишина устанавливается.
— На многие вопросы, сейчас прозвучавшие, вы и сами ответы знаете, настолько они просты и очевидны. Поэтому освещу только один, как мне показалось, наиболее интересный: каким образом будет обставлена передача полномочий бывшего президента новому президенту. Отвечаю: НИ-КА-КИМ. Не будет никаких торжеств, поскольку бывший президент два месяца назад уже сложил свои полномочия. Поэтому я завтра же в чисто деловом, рабочем порядке приму дела у исполняющего обязанности президента и тем самым сразу вступлю в должность.
Киваю всем — типа того, что спасибо за внимание, — разворачиваюсь круто и ухожу. Аудиенция, господа журналисты, окончена.
На крыльце опять такая буря поднимается, что голос Сашка сквозь галдёж невообразимый еле прорывается:
— Без комментариев… Без комментариев…
63
Поехали мы на следующий день «дела принимать». Целым кортежем — впереди машина с мигалкой, затем наш лимузин и две машины сопровождения сзади. На крейсерской скорости пол-Москвы до Кремля без всякой заминки проскочили — везде нам «зелёную улицу» обеспечили.
На душе настроение торжественное — как-никак во власть вступаю, — но в то же время и мандраж некоторый ощущается, наподобие того, когда с Сашком в первый раз на «разборку» ехал. Только мысли сейчас несколько другие — не имею ни малейшего представления, каким образом наш разговор с бывшим президентом сложится. Он мужик сверх меры честолюбивый, властный — а тут мало того, что по собственной глупости два года президентства потерял, так от меня вчера ещё оплеуху неслабую заполучил. Во, удар по самолюбию — как бы в ярость не впал…
Видит Сашок моё такое настроение, ладонь на руку мою кладёт и говорит успокаивающе:
— Говорить с «бывшим» я буду, а ты старайся помалкивать. Чем меньше слов скажешь, тем лучше получится.
А мне только того и надо. Грудь колесом выпячиваю, на морду респектабельность вешаю. Ничего, похожу с полгодика в зиц-президентах при Сашке, наблатыкаюсь потихоньку манерам эшелона высшего, а там и сам вожжи в руки возьму да буду кобылой державной править.
Въехали мы в Кремль, к парадному крыльцу резиденции президентской подкатили. В мгновение ока хмыри у машины нарисовываются, дверцы открывают, раскланиваются, улыбками слащавыми лучатся, а те, кто при погонах, ещё и честь отдают. Ну а как иначе — люди-то они холопские, на службе да при окладе, значит, надо новому хозяину свое рвение показать, чтобы куска пирога сладкого не лишиться.
Выбираемся мы из лимузина, на дворовых, само собой, ноль внимания обращаем, по ступенькам шагом уверенным поднимаемся. Власть брать идём! Анфилада дверей двустворчатых что по волшебству перед нами распахивается, и когорта наша — мы с Сашком впереди и четверо «секьюрити» чуть сзади — тараном мощным по коридору проходит, никакого сопротивления не испытывая. Что в фильме каком-то, где матросня Дворец Зимний брала. А где тут «временные» исполняющие?! Слазь! Кончилась ваша власть! Под впечатлением этой картины у меня в голове мысль навязчивая вертится: «Что же это за закономерность такая в России многострадальной, что коренная смена власти всегда на октябрь приходится? Что в семнадцатом, что в девяносто третьем, что сейчас…» Кошу глаз на Сашка и вижу на его лице такую целеустремлённость одухотворённую, что меня предчувствие нехорошее охватывает: тем ещё этот третий октябрь для Расеи будет…
