Похоже, моя хандра передалась и тени. Ей так понравилась новая форма, что теперь она все время пребывала в виде кота, причем чрезвычайно ленивого. Все два дня она провалялась на диване, не помышляя по своей вредной привычке как-нибудь набедокурить. За все это время я лишь единожды обратился к тени.
– Красных глаз у котов не бывает, – сказал я.
Котище внимательно посмотрел на меня, словно удостоверяясь, насколько я искренен, затем его глаза потемнели и две капельки красной помады слезами скатились на пол.
– Вот только гадить не надо! – раздраженно заметил я.
Котище послушно спрыгнул с дивана и слизнул помаду с пола алым языком.
Я представил, сколько бы котище, будучи настоящим котом, гадил, и содрогнулся. Прав был парнишка-посыльный: жрал бы котище немерено и гадил, естественно, столько же. Против закона сохранения массы не попрешь: ежели в одном месте чего-то сколько-то убудет, то в другом месте столько-то иприсовокупится. Будь это так, выгнал бы котищу к чертовой матери! И не возражал, если бы кто-то из постантов его ням-ням. Я бы и сейчас не возражал, да только тень никому не по зубам.
Попивая пиво со скрипящим на зубах твердокаменным швейцарским сыром, я меланхолично наблюдал по телевизору футбольный матч и представлял, как бы футболисты гоняли мяч, будь на поле не зеленый дерн, а ползучая ржавая плесень и стадион окутывал бы дерущий в горле сизый туман. Мобильный телефон запиликал именно в тот момент, когда забили гол.
«Откуда взялся мобильник, когда мой джамп разбит в дребезги?» – отстраненно подумал я, но тут же вспомнил о новом джампе. Звонил Воронцов, больше некому. Что ему надо? Еще кого-то пришить?
Джамп я разыскал в кармане джинсов, и, пока его доставал, он все пиликал. Настырный, однако, таймстебль…
– Слушаю.
– Здравствуй, Егор.
Голос был женский, знакомый. Что-то не припоминаю знакомых женщин из службы стабилизации. Можно ли их вообще называть женщинами? Разве что особями женского пола.
– Простите, мы знакомы?
В ответ раздался приятный смех. Будто колокольчики зазвенели.
– Не узнал? Непременно богатой буду.
Я промолчал, припоминая. Во время адаптации меня курировали постанты исключительно мужского пола. Почему тогда голос знакомый? Приятный к тому же.
– Я Злата. Злата Полторацкая.
– Злата? – безмерно удивился я. – Здравствуйте, Злата…
– А почему на «вы»? – снова рассмеялась она. – Вроде бы договорились на «ты».
– Здравствуй, Злата, – поправился я, и вдруг меня обдало холодом. – А… Откуда ты знаешь номер моего мобильного?
– А ты что, шпион? Номер секретный, и ты никому его не даешь?
– Ну как… – Я взял себя в руки. – Шпион не шпион, а тебе номер не давал.
Спрашивается, как я мог давать ей номер телефона, если сам его не знал?
– Я второй день звоню на квартиру, но там телефон отключен. Тогда узнала у мамы номер твоего мобильного.
Вот, значит, как… Выходит, Воронцов заранее установил на джампе номер моего мобильного. Знал он, что Рудаков разобьет вдребезги мой джамп. Наверняка знал. Интересно, на вариаторе вычислил или самолично инструктировал Сэма Рудакова? Режиссер он неплохой, актер никудышный.
– Не знаю, какой я шпион, но из тебя получился бы прекрасный следователь.
– Егор… – замялась она.
– Да?
– Ты на меня обиделся?
– За что?
– Деньги взяла и пропала.
– Как тебе сказать…
О деньгах я не думал. Думал, звонит таймстебль, и голос Златы оказался приятной неожиданностью.
– Я тебя второй день разыскиваю, чтобы долг отдать.
– Тогда не обиделся.
По правде сказать, и в мыслях не было обижаться, наоборот, обрадовался, но не тому, что она долг вернет, и не тому, что не Воронцов звонил, требуя выполнения «мелких поручений», а тому, что звонила именно Злата. Сам от себя не ожидал.
– Ты сейчас где?
– Дома… То есть на квартире.
– Тогда почему телефон отключил?
– Работы много, не успеваю к сроку, а из издательства постоянно трезвонят, – соврал я.
– Так ты занят? А я хотела зайти, долг отдать…
– Для тебя я всегда свободен! – ляпнул я и понял, что сморозил глупость. Не настолько мы знакомы. – В смысле, я всегда рад, когда долги возвращают – уточнил я.
– Если подъеду через полчасика, не помешаю?
– Ни в коем случае!
– Тогда еду.
Она отключилась.
Я бросил джамп в кресло и окинул взглядом комнату. Стол был уставлен пустыми пивными бутылками и тарелками с объедками, а я небрит, в несвежем халате… В общем, видно, что неделю усердно трудился. Не покладая рук. Только гостей принимать. Успеть бы к приходу Златы убрать в квартире…
Выключив телевизор, я под неусыпным взором кота-тени быстренько прибрал на столе, побрился, переоделся и принял таблетку алконейтрализатора, чтобы устранить запах пива. Затем на скорую руку приготовил бутерброды и принялся накрывать на стол. Кот-тень как лежал на диване в позе сфинкса, так и продолжал лежать, но мне показалось, что его чеширская улыбка стала ироничной.
– Чего лыбишься? – раздраженно заметил я. – Нет чтобы помочь.
Котище и ухом не повел, продолжая загадочно улыбаться.
– Кстати, какого ты пола? – поинтересовался я. – Если тень, то она, и значит, кошка, а не кот. Но с другой стороны, тень-то моя, и тогда выходит, что мужского рода…
Тень пренебрежительно фыркнула и улыбнулась еще шире, показав белоснежные клыки. Ни одно, ни второе определение ее не устраивало.
– Значит, оно, – заключил я. – Бесполое существо…
Мой пустопорожний треп прервал звонок в дверь, и я поймал себя на мысли, что впервые жду гостей, не узнав по вариатору об их приходе. Это неожиданно оказалось приятным чувством. Неопределенность будущего, забытая с годами, вернула ощущение бытия. Отнюдь не хлебом единым жив человек.
Я открыл дверь и увидел перед собой прекрасное видение в легком серебристом платье с золотыми волосами и голубыми лучистыми глазами. Взгляд у меня был чересчур открытым, и Злата смутилась. В отличие от мамы, дочка часто смущалась. Странно, в общем, при ее работе пресс-секретарем по связям с общественностью… С другой стороны, название должности впечатляющее, а по сути – рутинная работа… Раз в неделю зачитывать на брифинге с журналистами подготовленные кем-то пресс-релизы, и на том все. Вся связь с общественностью. Чисто представительские функции.
– Извини, Егор, что в прошлый раз обманула… – Она открыла сумочку, достала конверт. – Вот деньги…
