– А что можешь предложить?
– Оленину по-охотничьи, – доверительно сообщил он. – Весьма рекомендую. Редкое по нынешним временам блюдо.
«По нынешним временам» задело во мне хронера, и я насторожился. Неужели опять начинается?
– Да?
Я сделал вид, что удивился.
– Сейчас не Средние века, когда благородные олени бродили по лесам Европы и на них устраивали охоту.
– Так это оленина из девятнадцатого века? – индифферентным тоном бросил я пробный шар.
И не попал.
– Окаменелостями не торгуем, – широко улыбнулся бармен, и я поверил в его искренность. Не имел он представления о путешествиях во времени, просто фраза пришлась к месту. – Это мясо не благородного оленя, а северного. Поставка с Чукотки.
– С Чукотки? Олигарх чудит… Тогда и цена на него безбожная.
– Для них безбожная, – кивнул в сторону провинциалов бармен. – А для вас вполне приемлемая.
Он поставил на стойку закрытый одноразовый судок с ценником. При виде цены брови у меня взлетели, но отказываться я не стал. В конце концов, в пиллиджеры пошел именно для того, чтобы хорошо жить и вкусно есть. Первое у меня отобрали, и что осталось?
– Ладно, попробую…
– Не разочаруетесь, – пообещал Сережа. – Ещё чего-нибудь?
Я хотел поблагодарить и отказаться, но вспомнил о лежащем в кармане бриллианте.
– Да… – неуверенно протянул я, – но вопрос не по теме…
– Спрашивайте.
– У тебя нет знакомого ювелира? Хорошего?
– Зачем вам? – удивился Сережа.
– Не грабить, конечно, – фыркнул я. – Хочу дамский перстенек заказать. С бриллиантом. Бриллиант мой. Не хочется попасть на жулика или дилетанта.
Сережа понимающе покивал, достал из-под стойки визитную карточку и протянул мне.
– Держите, это один из моих клиентов, – сказал он. – Сделает не хуже Фаберже. Когда с ним свяжетесь, сошлитесь на меня. Не откажет.
Я глянул на карточку, и брови у меня взлетели.
Золотых дел мастер
художник
Анатолий Греков
– Оп-па! Надо же, кто у тебя в клиентах ходит! – восхищенно покачал я головой. Имя ювелира Грекова гремело по всей Европе.
– Да вот так уж… – развел руками Сережа, расплываясь в довольной улыбке.
– Слушай, а у тебя случайно визитки Президента нет?
Сережа рассмеялся.
– Президента какой компании? – лукаво переспросил он.
– Президента России или, на худой конец, Соединенных Штатов, – не остался я в долгу.
– Все может быть, все может быть… – многозначительно парировал Сережа, кивнул и, отойдя к провинциалам, принялся их обслуживать.
Я покачал головой. Артист… Затем пододвинул к себе судок с олениной и открыл.
Внутри судок был разбит на три отделения: в большом отделении лежал кусок аппетитно приготовленного мяса, а в двух малых – горчица и хрен. Взяв вилку и нож, я потрогал мясо и понял, что оно холодное.
Сережа у клиентов не задержался. Налил им по второй порции коктейлей, перебросился парой слов и вернулся ко мне, к явному неудовольствию провинциалов, собиравшихся возобновить оживленную беседу.
– И как вам оленина? – поинтересовался он.
– Не знаю. Холодная. Разогрей в микроволновке.
– Что вы, Егор Николаевич, – снисходительно покачал головой бармен, – оленину едят холодной. Кстати, не советую пользоваться ни хреном, ни горчицей.
– Почему?
– Вкус мяса не прочувствуете.
Я отрезал небольшой кусочек, наколол вилкой, попробовал. В меру плотная, сочная оленина напоминала по вкусу мясо мамонта. Пробовал я хобот мамонта на вертеле, когда совершил вояж к хронерам-неандертальцам, навсегда переселившимся в плейстоцен. Правда, они называли свою эпоху Благословенными Временами, Когда Луны Еще Не Было. Поэтически выспренно, что совсем не соответствовало скудости жизни неандертальцев, и я больше двух дней там не выдержал, хотя перед вояжем подумывал остаться в каменном веке навсегда. И все же жизнь в плейстоцене была лучше, чем там.
– Ну и как?
– Угу-м. Вкусно, – покивал я головой и поглядел на ценник. Назойливость бармена начинала надоедать. Можно подумать, что угощал олениной за свой счет. – В следующий раз, когда захочу оленины, полечу на Чукотку.
– Не стоит, – улыбнулся Сережа. – Вы знаете, кто хозяин казино? Оленина у нас будет всегда.
Я хмыкнул и постучал пальцем по ценнику на судке.
– Стоит, еще и как. Думаю, билет до Чукотки и обратно обойдется дешевле вашей порции.
– Разве что вы там тушу съедите, – развел руками бармен.
Я отвернулся от стойки, оглядел зал и не увидел среди несущихся по полу зеркальных бликов черных лоскутов Сатаны. Куда он запропастился, какую каверзу готовит? На душе снова стало тоскливо и пусто.
– Плесни-ка еще водки, – попросил я.
– Это вы напрасно, – покачал головой Сережа.
– Почему? Перебью вкус оленины?
Мне все больше и больше не нравилась его назойливая опека.
– Из серьезных неприятностей нужно искать выход, а не заливать их водкой.
Я вздрогнул и внимательно посмотрел в глаза бармену. И он их не отвел. Мои отношения со службой стабилизации были безысходными, на что же тогда намекал Сережа? Он определенно что-то знал, но что именно? Какие еще «серьезные неприятности» у меня были? Они, как известно, косяком ходят. Если пошли чередой, ничем не остановить.
– Что ты имеешь в виду? – глухо спросил я.
Бармен взял стакан, помыл и принялся сосредоточенно вытирать полотенцем. Я его не торопил.
– Не в моих правилах давать советы… – раздумчиво проговорил он, рассматривая стакан на свет. – Болтливые бармены долго на одном месте не задерживаются.
Я молчал.
Сережа бросил на меня мимолетный взгляд и снова принялся протирать стакан.
– Вчера, Егор Николаевич, вами интересовались…
Я молчал.
– Вам не любопытно кто?
– Кто? – разлепил я губы.
Сережа поставил стакан на стойку, бросил полотенце и наклонился ко мне.
– Лева, официант из летнего кафе на набережной.
У меня отлегло от сердца, и я фыркнул.
– Тоже мне проблема! Налей-ка лучше водки.
Моя реакция Сережу озадачила, и он налил мне водки. Я выпил, крякнул, закусил икрой, затем отрезал кусок оленины, мокнул в горчицу и отправил в рот.
– С горчицей тоже неплохо, – заявил я.
