ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В голове звенело, лоб горел, но его жар остужало покрывавшее лицо мокрое полотенце. Я пошевелился, сдвинул полотенце с глаз и увидел, что лежу на полу посреди комнаты. В сознании все смещалось, и было непонятно, оказался ли я на полу после того, как пытался пнуть Буратино ногой, или когда швырнул его в стену. Какое из событий было первым? Лишь в одном был уверен на сто процентов — если бы в моей голове имелись мозги, то сотрясения бы им не миновать. Это надо только додуматься — сражаться с куклами! Все равно как Дон Кихот с ветряными мельницами. До этого момента мне был известен только один человек, отважившийся сражаться с куклами, да и тот — персонаж. Карабас-Барабас. Как и он, я потерпел сокрушительное поражение. Только не на страницах книги, а наяву.
— Тебе больно, папа Карло? — участливо спросил незнакомый детский голос.
Я скосил глаза на звук и увидел сидящего на краю журнального столика Буратино. Шепелявость исчезла без следа, словно он подрос. Как будто он мог подрасти, или пищик превратился в голосовые связки. Такого просто не могло произойти — не иначе как что-то в моей голове сдвинулось. Видимо, мозги в ней все-таки присутствовали, но, скорее всего, в минимальном количестве и в желеобразном состоянии Что с желе может произойти, если по нему стукнуть? То-то и оно...
Стащив с липа полотенце, я ощупал на лбу громадную шишку и, постанывая, сел.
— Долго же ты спал! — заявил Буратино, болтая ногами.
В комнате горел свет, за окном стояла непроглядная ночь, часы на тумбочке показывали половину одиннадцатого.
— Ничего себе нокаут... — пробормотал я. — Почти шесть часов ..
— Не нокаут, а сон, — назидательно поправил меня Буратино — После него, кроме шишки на лбу, не будет никаких последствий.
Внутри у меня похолодело. Мало того что он сквозь стены проходит, так еще и экстрасенс Что он еще умеет?
— Тебе бы котом Баюном на полставки работать, — пробормотал я. — Цены бы не было.
— А это кто?
— Дед Пихто, — вернул я должок его же монетой и, только сказав, понял, чьи нотки проскальзывали в голосе Буратино. Оксаны! Ее любимые выражения.
— Гы-гы, ха-ха, хи-хи! — залился смехом «хохоталки» Буратино.
Смешливый мне попался пришелец. Никак не вязалось его поведение с образом разведчика передового отряда инопланетного вторжения.
Кряхтя, как старый дед, я стал на четвереньки и перебрался с пола в кресло. Буратино сидел на столе, болтал ногами и весело поглядывал на меня. Пацан, ни дать ни взять. Рядом с ним на столе лежал разобранный до последнего винтика аудиоплеер, среди деталей не хватало динамика. Нашел Буратино лучший способ воспроизведения звука, и батареек не понадобилось — они-то как раз лежали среди деталей плеера. Та-ак. К созданию ветра, прохождению сквозь стены, гипнозу добавилось вольное обращение с электричеством. То есть получение его из ничего. Такие способности больше подходили демону, чем пришельцу. Впрочем, мои суждения об уровне технологий пришельцев ничем не отличались бы от мнения средневекового монаха-схимника, попади ему в руки современные электронные часы.
Буратино перехватил мой взгляд.
— Извини, что разобрал твое звуковое устройство. Но с его помощью говорить легче. — Он достал из-под безрукавки скатанную в трубочку стодолларовую купюру и протянул мне. — Надеюсь, этого хватит в качестве возмещения ущерба?
«Этого» спокойно хватило бы на два десятка китайских аудиоплееров Еще на рынке я понял, что пришельцы понятия не имеют о стоимости товаров и услуг и швыряются деньгами направо и налево исключительно стодолларовыми банкнотами. Может, вместо производства кукол им динамики поставлять? Торговля всегда прибыльнее производства, и руками делать ничего не надо.
Я глянул на Буратино и понял, что о таком предложении не стоит заикаться. В первую очередь им нужны тела. Тела и глаза, а все остальное — приложение. И никуда мне не деться…
— Значит, вы пришли к нам исключительно ради интереса? — спросил я.
— Ага. Гы-гы, ха-ха, хи-хи! Столько новых возможностей!
— Возможностей чего?
— Познавать мир, — недоуменно пожал плечами Буратино. — А вы разве не для этого живете?
М-да... «Познавать мир...» Блаженны существа, которые живут не ради хлеба насущного.
— А как же! — с преувеличенным энтузиазмом заявил я. — Исключительно ради этого!
Возможно, сказочный Буратино и поверил бы в мой энтузиазм, как поверил в денежное дерево лисы Алисы, но этот Буратино уловил фальшь. Кое-что о нас он уже знал.
— Правда? — с сомнением в голосе спросил он. — Тогда зачем вам зеленые бумажки?
— Именно для познания мира! — понесло меня, и откуда столько сарказма взялось. — Мы через них на мир смотрим. У кого их больше, у того и познания обширнее.
— Тогда ты должен понимать, зачем мне столько тел, — заявил он.
Ирония вышла из меня, как воздух из проколотого шарика Не знаю, что он имел в виду, но в моем понимании сказанное им связывалось лишь со стройными шеренгами кукольных человечков с отнюдь не кукольным оружием в руках, на большее меня не хватало. Снова разболелась голова, и я осторожно потрогал шишку на лбу.
— Устал я, и голова болит... — пробормотал я, уходя от скользкой темы. — Надо поспать, утро вечера мудренее.
— А ты разве не выспался? — с недоверием протянул Буратино.
— Жаль, тебе в лоб киянкой не попал, — сварливо отозвался я. — Вот тогда понял бы, что такое травма.
Я снова потрогал лоб. Где ему понять — его-то лоб деревянный... Спать не хотелось, но и продолжать разговор тоже. Решение, работать или нет на пришельцев, лучше отложить на утро, хотя я подозревал, что отказаться не получится. Слишком большие козыри были на руках у деревянной куклы, и, несмотря на то что Буратино лишь вскользь намекнул на возможность шантажа, иного пути, как соглашаться на его условия, не было. Разве что оттянуть решение до утра в бесполезной надежде — авось пронесет.
— Сейчас приму лекарство и буду баиньки...
Я поднялся с кресла и направился на кухню, подавив жгучее желание схватить Буратино и оторвать ему руки-ноги, а заодно и голову. Как бы не приключилось чего похуже шишки на лбу — хватит с меня одного эксперимента.
На кухне я достал из шкафчика бутылку водки, налил полный стакан и выпил. Чтобы быстрее захмелеть, закусывать не стал, а занюхал корочкой хлеба.
— Помогает? — участливо спросил Буратино, следовавший за мной, как привязанный.
— Сам попробуй, — буркнул я и непроизвольно улыбнулся, представив, как мы с ним сидим за кухонным столом, распиваем водку и занюхиваем корочками хлеба. Тремя, как в сказке. А что — нормальный бы собутыльник получился! Если бы он мог пить, уж лучше водку с ним хлестать, чем.
