Евгений Викторович поморщился.
— Нечто подобное вы уже говорили.
— И вы тоже «восхищались» моими познаниями. Может, хватит сомнительных комплиментов?
— Хватит так хватит, — не стал пикироваться Иванов. — Вы правы, первыми были анаэробные организмы. Но когда в атмосфере появился кислород, появились и аэробные организмы, причем независимо от анаэробных.
— А вам откуда это известно? — все-таки не удержался я от иронии. — Присутствовали на Земле четыре миллиарда лет назад при зарождении жизни?
— Не я. И не на Земле, — возразил Иванов. — Это достоверные данные исследований научных институтов Галактического Союза. Поверьте, и в настоящее время в Галактике предостаточно планет, на которых органическая жизнь только-только зарождается. Однако указанных факторов явно недостаточно, чтобы ответить на главный вопрос: почему генетическая программа живых организмов постоянно совершенствуется, позволяя органической жизни эволюционировать из первичной клетки во все более сложные многоклеточные существа, и предела этой эволюции нет, хотя сам факт существования эволюции видов противоречит энтропии Вселенной?
— Если не ошибаюсь, еще Дарвин ответил на этот вопрос: совершенствование видов обусловлено борьбой за выживание. Выживает сильнейший и более приспособленный к окружающим условиям.
Иванов снисходительно улыбнулся.
— Это функция генетической программы, а не фактор, способствовавший ее появлению. Не путайте причину со следствием.
«А ведь он прав!» — неожиданно понял я, и мурашки побежали по спине. Для того чтобы пользоваться программой, ее вначале нужно написать. Кто же ее состряпал?!
— Вот вы и подошли к пониманию того, что существует Создатель, — кивнул Иванов, оценив мою реакцию по выражению лица.
— Бог? — неуверенно выдохнул я и, как только слово сорвалось с губ, понял, что сморозил очередную глупость.
Иванов никак не отреагировал. То ли пожалел меня, то ли не посчитал нужным Быть может, когда-то сам был в моем положении, только познавал иные истины не галопом по Европам, а в щадящем режиме.
— Я вам уже говорил о плазмоидах — сгустках низкотемпературной плазмы с характеристиками энергетических полей, весьма сходными с характеристиками биополей живых организмов. Плазмоиды возникают в атмосфере неизвестно почему и откуда и точно так же, неизвестно почему и куда, исчезают. Для них не существует материальных преград, предела скорости перемещения. Земная наука предполагает, что это свойство нашей атмосферы, но на самом деле плазмоиды продуцируются солнечной короной. Как установлено, не нами, естественно, на поверхности каждой звезды существует жизнь. Странная, с нашей точки зрения, жизнь энергетических структур Причем это единый энергетический организм, который может дробиться, затем собираться воедино, снова дробиться, но при этом каждый отдельный плазмоид, несмотря на отделяющее его от других плазмоидов расстояние, продолжает оставаться неотторжимой частичкой общего сознания. Низкотемпературные плазмоиды, находящиеся вдали от светила, это своего рода глаза, уши, пальцы, то есть органы чувств единого энергетического организма. Естественно, что он воспринимает Вселенную исключительно с энергетических позиций и практически не в состоянии «видеть» материальные объекты, воспринимая только их энергетические потенциалы. Именно это свойство плазмоидов и ответственно за появление органической жизни. Неизвестно, сознательно или нет, но наложение энергетических потенциалов плазмоидов на биохимические потенциалы реакций органических соединений в первичном океане упорядочивают процессы синтеза клеточных структур и фактически способствуют созданию генетической программы. Большинство исследователей Галактического Союза полагают, что такое воздействие происходит бессознательно. Здесь можно провести аналогию — ни верблюд, ни скарабей не подозревают о существовании друг друга, но тем не менее верблюжьи кизяки являются основной пищей для скарабеев. Мало того, многие исследователи считают, что подавляющее число энергетических структур в коронах звезд неразумны, подобно тому, как на девяносто девяти процентах планет с органической жизнью так и не возникло разумных существ. Такие выводы вполне правомерны — в конце концов и на Земле жизнь существует четыре миллиарда лет, в то время как человеческой цивилизации всего лишь около десяти тысяч лет. А если принять во внимание готовность нашей цивилизации к контакту с Галактическим Союзом, то на Земле пока еще нет разумных существ.
Мне вдруг стало скучно и потянуло на зевоту. Не знаю, то ли панацея перестала действовать, то ли перегруженный мозг начал давать сбои, не в состоянии переваривать информацию.
— Мне очень понравилась экзегеза взаимосвязи верблюжьих кизяков и скарабеев, — усилием воли подавляя зевоту, заметил я. — В отношении возникновения на Земле жизни весьма образно, знаете ли...
— Я мог бы провести параллель с опылением цветов пчелами, — прищурился Иванов, — но выбрал более резкое сравнение, так как увидел, что вы засыпаете.
Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от навалившейся сонной одури, и на некоторое время это вроде бы удалось.
— Значит, панспермия? — спросил я.
— Вроде того, — согласился Евгений Викторович.
— Бог... — протянул я и хмыкнул. — Вы не находите, что наш объект слишком наивен для Бога?
— Ничего удивительного. Знания о законах Вселенной у любой цивилизации составляют менее одного процента. Все остальные знания — это законы общественных и межличностных отношений в каждой конкретной цивилизации. Объект знает о Вселенной такое, что мы не узнаем и через миллиард лет, но его знания об общественных законах земной цивилизации находятся на уровне ребенка. В конце концов он не мифологический Бог, создавший человека по своему образу и подобию, а всего лишь невольный Создатель органической жизни на Земле.
— Тогда непонятно, почему вы так боитесь контакта с объектом? Судя по вашим данным, в Галактическом Союзе уже давно установлен контакт с ему подобными.
— В том-то и дело, что таких контактов нет. Были попытки некоторых цивилизаций, но, когда выяснилась роль плазмоидов в возникновении органической жизни, на все научные программы в этом направлении был наложен запрет.
— Но попытки были?
— До введения запрета были.
— И бы хотите, чтобы я поверил, что Галактическому Союзу многих цивилизаций, чьи научные знания многократно превышают знания земной цивилизации, контакт не удался, а у вас он получился? Не смешите меня.
— И не думаю, но это именно так и отнюдь не выглядит смешным. Возможно, разум на звездах встречается столь же крайне редко, как на планетах с органической жизнью, и поэтому попытки контакта Галактического Союза с плазмоидами не удались. Но, возможно, сказалось и то, что мы с точки зрения высокоразвитых цивилизаций использовали такие архаические способы связи, о которых они давно забыли, как мы о тамтамах, сигнальных кострах и конной эстафете. В пользу первого предположения говорит то, что не столько мы искали контакта, сколько объект. Нигде в Галактическом Союзе не отмечено наличие такого количества привидений, миражей, барабашек. Объект искал связи с нашими биополями, иногда, как в случае с привидениями, снимая энергетическую кальку с биополей умирающих в муках людей, когда излучение биополя наиболее выражено, при этом не подозревая, что мы свои биополя не контролируем. Похоже, находясь в энергетическом состоянии, он вообще не подозревал о наличии во Вселенной материальных структур. Не зная, что в Галактическом Союзе запрещены попытки контактов с плазмоидами, нам удалось установить с объектом спорадическую связь путем пульсации искусственно создаваемой низкотемпературной плазмы. К сожалению, из передаваемых объектом обрывков информации мы почти ничего понять не смогли, но по косвенным данным разобрали, что объект понимает нас лучше, чем мы его. Тогда и был разработан проект оптического контакта, благодаря которому объекту удалось бы увидеть материальный мир в трехмерной проекции в воспринимаемом человеком диапазоне солнечного излучения.
