Так что Дерезницкий действительно имел серьезную причину отозвать из командировки именно Полынова, хотя о том, что Никита лично знал Лаврика и Петрищева Роман Борисович вряд ли имел сведения.
Полынов, не торопясь, допил коктейль, выключил телевизор и направился в спальню. Утро вечера мудренее, как справедливо заметили еще древние славяне. Но, уже засыпая, Никита неожиданно подумал о некоей схожести ситуаций в Центральной Африке и Каменной степи. И там карантин, и здесь, и там каннибалы, и здесь… Разве что карантин в Каменной степи проводится с беспрецедентными в истории эпидемий мерами предосторожности.
Проснулся он от ощущения, что в квартире находится посторонний. Самое главное, обучали его в спецшколе, при любых неожиданностях ровно дышать во всех смыслах. Так Никита и поступил — минуту-две неподвижно лежал в постели, не меняя ритма дыхания и изображая из себя спящего человека. А сам оценивал обстановку. Посторонний вел себя в квартире по-хозяйски, ходил по кухне, звенел посудой. Либо «свой», либо очень уж уверенный в своем превосходстве «чужой». Для появления в квартире столь наглого чужака вроде бы предпосылок не было. Значит, звенеть посудой могла та самая «жена» для прикрытия, хотя и для ее появления с точки зрения Никиты основания отсутствовали. Но, опять же, с его точки зрения.
Полынов встал с кровати и, не таясь, босиком прошлепал по коридору. Если уж незваный гость ведет себя столь беспардонным образом, то хозяину сам бог велел.
На кухне у плиты возился Алексей.
— Доброе утро, Никита Артемович, — не оборачиваясь, сказал он. — Вы с чем гренки будете — с маслом или джемом?
— С кофе, — буркнул Никита. — С добрым утром.
Он отвернулся и направился в ванную комнату. Лучше бы его «женили»… Непонятно почему, но Алексей вызывал у него раздражение. Может потому, что при знакомстве с ним Никита обмишурился и взыграло обиженное самолюбие?
«Изволь на работе эмоции давить в зародыше», — попытался настроиться на спокойствие Никита, но ничего не получилось. Месяц в Африке, когда он вынужден был держать себя в руках и не проявлять никаких чувств, кроме положительных, давал о себе знать. Не помогла и «разрядка» с мордобоем консула. Это так — вроде разминки… Врут отечественные психологи, что надо побольше улыбаться и поменьше злиться — тогда, мол, больше проживешь. Ерунда. Уравновешенность потому так и называется, что достигается балансом положительных и отрицательных эмоций. Нет баланса — возможен психический срыв. Не напрасно во многих японских фирмах в отдельной комнате установлено чучело начальника — за день подчиненный так «накивается» своему боссу, столько улыбок ему подарит, что потом с превеликим удовольствием кулаками над чучелом поработает. Говорят, некоторые чучела чаще, чем раз в неделю, меняют…
Когда Полынов вышел из ванной комнаты гладко выбритый, причесанный, стол на кухне уже был сервирован. Маленькие бутерброды с ломтиками обезжиренной ветчины и перьями молодого салата, гренки, сливочное масло в масленке, джем в вазочке и, естественно, две чашки растворимого кофе.
— Прошу, — жестом пригласил Алексей к столу.
— Ты у меня никак домохозяйкой устроился? — сумрачно спросил Полынов, усаживаясь на табуретку.
— По совместительству, может, иногда и буду, — обезоруживающе улыбнулся Алексей. — Нам предстоит работать в паре.
— Ага, — равнодушно согласился Никита, отхлебнул кофе и взялся за бутерброд.
— До выезда на встречу с министром МЧС у нас есть пятнадцать минут, — сказал Алексей, намазывая гренок джемом. — У вас ко мне вопросы будут?
— Ага, — опять сумрачно изрек Никита.
— Я вас слушаю, Никита Артемович.
Полынов дожевал бутерброд, запил глотком кофе. Затем тяжело вздохнул, отодвинул чашку в сторону и, уперши локти в стол, уставился в Алексея недобрым взглядом.
— Как бы это тебе поделикатнее объяснить, чтобы по морде не съездить…
— Не понял? — изумился Алексей.
— Я вроде бы по возрасту тебе в отцы не гожусь, да?
— Да. — Алексей был необычно серьезен. Будто на самом деле собрался драться. — Если интересуют анкетные данные, то мы — одногодки.
— Тем более, — сказал Никита, отметив про себя, что опять ошибся — он считал себя где-то года на два старше. — Так вот, если нам предстоит работать в паре, то я должен тебе абсолютно доверять, правильно?
— Правильно.
— Тогда мы либо переходим на «ты», либо работать вместе не будем.
Алексей натянуто улыбнулся.
— Хорошо. Вы… Ты полагаешь, что именно в таком случае сможешь на меня положиться с большей уверенностью?
— Вероятность увеличивается, — сухо заметил Никита, поднял чашку с кофе, как рюмку и, кивнув Алексею, словно сказав тост, отхлебнул.
— Что ж, пусть будет так, — кивнул Алексей и, повторив жест Никиты, пригубил свою чашку. — Надо понимать, ты так шутишь? Или встал не с той ноги?
— Или — или, — пожал плечами Никита.
— Чувствую, с тобой обхохочешься… — Алексей поставил чашку на стол, посмотрел на часы. — У нас осталось десять минут. Вопросы по материалам папки будут?
— Вагон и маленькая тележка.
— Придется ограничиться маленькой тележкой. На вагон времени нет.
— Вот так всегда, — невесело констатировал Полынов. — Вначале дров наломаем, а потом разбираемся, лес ли мы рубили или сарай завалили… — Он взял очередной бутерброд. — Удалось выйти на след кого-нибудь из группы «С»?
— Пока нет. Ведется разработка.
— Ясно… Тогда откуда такая уверенность, что на точке «Минус» занимались созданием биологического оружия?
Алексей сдержанно улыбнулся.
— Биологическим оружием целенаправленно не занимаются нигде в мире. Обычно оно получается в виде побочного эффекта. Как нам кажется, на точке «Минус» велись исследования в области генной инженерии и, вполне возможно, результаты исследований проверялись на преступниках, приговоренных к смерти.
— Не понял? — вскинул брови Полынов. — И намека на подобное я в материалах папки не встретил…
Алексей недовольно поморщился.
— Это пока только догадки, основанные на косвенных данных и предварительных выводах. Когда детали уточнят, я тебе сообщу.
— Буду надеяться…
Полынов повеселел. То, что Алексей «прокололся», сообщив непроверенные факты, лучше всего подействовало на настроение. Не имел права Никита приступать к делу, основываясь на домыслах. Только достоверные сведения могли обеспечить непредвзятость в оценке событий. Обыкновенный все-таки человек Алексей, и это радовало. С таким напарником можно сработаться, потому что нет хуже ситуации, когда действуешь в паре с идеальным агентом. Он, как робот или фанатик, все, вплоть до жизни, своей и твоей, отдаст ради цели. Но между понятиями: рисковать жизнью или отдавать ее — существенная разница, и Полынову отнюдь не хотелось умирать в качестве подсадной утки ради удовлетворения любознательности Дерезницкого, который еще неизвестно как использует добытую информацию.
