В первый раз из затеи проследить, куда и зачем ходит Коробов, ничего не получилось. Коробов шел быстро, но осторожно, постоянно оглядываясь, и Смаге пришлось отпустить школьного учителя на большое расстояние. А когда его фигура скрылась в знойном мареве, Смага потерял направление — не был он охотником, потому не смог различить следов Коробова на голой кремнистой равнине. Мало того, сам чуть не заблудился и не сгорел от жары и жажды.
Вернувшись в поселок, Смага долго «отпивался» ледяным пивом и только под вечер немного пришел в себя. Но как ни был к тому времени пьян, все же подкараулил и высмотрел в сумерках возвращавшегося из степи Коробова с тяжелым рюкзаком за плечами. Выходило, «букварь» действительно что-то нашел в степи. Может, золотишко? Насмотревшись по «видаку» американских триллеров, Смага ни о чем другом и подумать не мог. К тому же, если «стадо» добывает в штольнях гидрошахты редкоземельные металлы для Беса, почему в степи и золотишку не оказаться?
На следующий день Смага экипировался, как положено. На его взгляд. Маленький рюкзачок, полдюжины пива и, естественно, автомат. Впрочем, с автоматом он никогда не расставался. Как ни как, не только символ, но и орудие власти.
В этот раз Смага постарался не отпускать от себя Коробова далее чем на двести метров. К тому же школьный учитель сегодня шел не оглядываясь, какой-то странной, дергающейся, нервной походкой. Но быстро. Как ни пытался Смага выдержать расстояние между ними, ничего не получалось — оно все время росло. Смага из сил выбился, ноги в кроссовках в кровь стер, теперь уже не столько преследуя Коробова, как боясь отстать и заблудиться в пустыне. С него сошло семь потов, а пиво от жажды не спасало — наоборот, дуря хмелем голову, доводило восприятие зноя до нестерпимого. Как оказалось, ходить в жару по степи либо жрать водку и морды бить, это не совсем одно и то же. Может, он в конце концов и заблудился бы — фигура Коробова к тому времени размытой зноем точкой маячила на горизонте, — но, к счастью, они уже добрались до заброшенной базы.
Увидев конечную цель путешествия, Смага умерил темп и, ковыляя от усталости, вошел в створ ворот брошенной базы. Здесь он сел в куцую тень какого-то бетонного обломка, допил последнюю бутылку пива и стал ждать появления исчезнувшего среди развалин учителя. Искать его Смага не рискнул — еще упустишь и потом в одиночку из степи не выберешься. А так — куда «букварь» денется? Выход из базы сквозь ограду из колючей проволоки один, и здесь-то Смага «букваря» и прищучит. Как миленького под дулом автомата в поселок приведет, а там уж «букварь» чистосердечно признается, что он тут в развалинах нашел и тяжелыми рюкзаками каждый день домой перетаскивает.
Но получилось все совсем по-иному, а не так, как рассчитывал Смага.
Внезапно метрах в пяти перед Смагой на крошево бетонного мусора словно из ниоткуда грохнулся набитый доверху рюкзак. Смага оторопел. Насмотрелся американской киномистики, и появление из ниоткуда громадного рюкзака иначе, как под воздействием потусторонних сил, ему не представлялось. Однако, когда затем из практически незаметного пролома в горизонтальной бетонной плите показался затылок Коробова, а потом, отжавшись руками от плиты, из подземелья базы выбрался и сам «букварь», у Смаги отлегло от сердца. Как, оказывается, все просто. И никакой мистики.
Он встал и направил на школьного учителя ствол автомата.
— Привет, Коробок! — весело сказал он. И действительно, почему бы ни повеселиться?
Коробов вздрогнул и стремительно повернулся к Смаге. И тут Смага испугался по-настоящему. Лицо у Коробова было неподвижным, словно мертвым. Не лицо, а застывшая маска. Глаза с красными белками, не мигая, вперились в Смагу, ноздри трепетали.
— Эй, «букварь», ты чего? — с опаской спросил Смага и невольно отступил на шаг. — А ну, стой, где стоишь!
Он передернул затвор автомата.
Губы Коробова дрогнули, приоткрылись, но не по-человечески, растягиваясь, а по-звериному, выпячиваясь и обнажая крупные неровные зубы в хищном оскале. Из горла донесся глухой, клокочущий рык.
— Ты, мудак, я те чо сказал!? — сорвался на истерический визг Смага. — Стой!
Растопырив руки, Коробов шагнул к нему. Смага вновь отступил на шаг, оступился и, зажмурив глаза, полоснул из автомата. В его спекшихся на жаре мозгах представлялась страшная, мистическая картина, что Коробов, с дырками от пуль в груди, продолжает на него надвигаться.
Однако вокруг стояла тишина, и когда Смага рискнул открыть глаза, изрешеченный пулями труп Коробова неподвижно лежал от него метрах в пяти. Откуда было знать Смаге, что беспричинный страх и параноидные галлюцинации являются первичными симптомами «болезни Лаврика».
Долго еще Смага боялся подходить к трупу, опасаясь, что тот вдруг «оживет» и набросится на него. Но когда все-таки убедился, что Коробов мертв «бесповоротно», впал в депрессию. Надо было возвращаться в поселок — но куда идти, в какую сторону?
На заброшенной базе Смага провел два дня. В рюкзаке Коробова он обнаружил консервы десятилетней давности, — к удивлению, вполне доброкачественные. По следам Коробова в подземелье нашел и воду. Но все равно, даже с запасом пищи и воды выходить в степь в поисках дороги домой он не решался. И лишь на третий день, когда в результате заболевания его мозг полностью деградировал и, словно пораженный компьютерным вирусом, начал давать команды на перестройку скелета, Смага побрел в степь. Что поразительно, но безусловные рефлексы на уровне инстинкта «болезнь Лаврика» не только не затрагивала, но даже обостряла, поэтому Смага легко нашел дорогу домой. Консервы, как пища, его уже не удовлетворяли — пошедший «в разнос» организм требовал сырого мяса и особенно костей для перестройки скелета.
Почему больное, лишенное разума существо, в которое мутировал Смага, до сих пор было живо, когда все остальные инфицированные давно умерли, трудно сказать. Возможно потому, что болезнь в его организме протекала в замедленной, вялой форме — медленно росли зубы, медленно утолщались ногти. А возможно, по какой-то другой причине — никто симптоматику болезни не изучал. Так или иначе, но мутант Смага остался единственным живым обитателем в поселке Пионер-5. Изредка в сумерках он подкрадывался к окопам, голодным взглядом следя за снующими там фигурками людей, но животный страх перед ярким светом зажигавшихся прожекторов отгонял его прочь.
Может быть, он так и умер бы от голода, если бы однажды после сильной грозы в поселке не появился солдатик. Шлепая по лужам, солдатик прошел по улице поселка, зашел в здание шахтоуправления, некоторое время побыл там, а затем, выйдя на улицу, направился в степь к заброшенной базе. Мутант неотступно следовал за солдатиком. Как ему ни хотелось есть, но инстинкт хищника подсказывал, что «дичь» сильнее и так просто с ней не справиться.
Мутант преследовал солдатика до самой базы и даже спустился за ним в подземелье. Из-за створа открытого в тамбуре люка он наблюдал, как солдатик взламывает закрытые двери, вытаскивает из комнат какой-то бумажный хлам и складывает его в кучу посреди коридора. Часа два возился солдатик, пока не обследовал все комнаты. Затем он вынес из одной из комнат два деревянных тяжелых ящика, взгромоздил их на кучу бумаг, облил все бензином из канистры и поджег.
