Тем временем Бескровный открыл ключом двери домика и принялся снимать с окон ставни, прикрученные изнутри болтами к рамам.
Я еще раз с тоской огляделся по сторонам. Прав был писатель — бежать из-под купола некуда. Нигде душа не обретет покой… Я тяжело вздохнул, открыл багажник и, достав пакеты с провизией, понес их в беседку.
Глава 15
Внутри домик делился на две крохотные комнатки: первая, где с трудом разместились большой двухтумбовый стол, электропечь на металлической подставке и два стула, служила прихожей и кухней одновременно, вторая была спальней с двумя панцирными кроватями и печкой-буржуйкой. Штукатурка на стенах и потолках потрескалась, по углам висела паутина, и все предметы в домике покрывал толстый слой пыли.
— Посидите в беседке, пока я здесь уберу, — принялся выпроваживать меня из домика Валентин Сергеевич. Он нагнулся и достал из-под кровати веник.
— Чего уже там, — махнул я рукой. — Ведро есть?
— Посмотрите под столом.
— А где воды набрать можно? К реке надо спускаться?
— Только не к реке! Обрыв там такой — шею свернете. Колодец почти по центру участка, за вишней.
Провозились мы часа три, наводя порядок в домике, развешивая на перилах беседки и кустах отсыревшее за зиму белье с кроватей, перемывая посуду. Затем Валентин Сергеевич наладил насос и закачал воду в бак душевой кабинки, стоявшей за домиком. Принимать душ из ледяной колодезной воды мы не отважились и умылись из рукомойника.
— Жить можно, — сказал Бескровный, вытираясь полотенцем. — Будет холодно ночью, печурку растопим. Дрова есть. — Он кивнул на поленницу, сложенную у душевой кабинки и прикрытую посеревшей за зиму полиэтиленовой пленкой. — А сейчас, как положено, обмоем новоселье. Идемте в беседку.
Я скептически покосился на писателя. Похоже, выпить он был не дурак и потреблял часто.
— Что-то мне на нашем новоселье невесело… — вздохнул я и кивнул в сторону нависающей над нами стены купола.
— Проще относитесь к жизни, молодой человек! — заметил Валентин Сергеевич, расстилая на столе в беседке газеты. — Проще…
— Между прочим, — заметил я, — спиртного мы не взяли.
— Обижаете, гражданин начальник! — рассмеялся он, доставая из спортивной сумки три бутылки коньяка. — Кота и коньяк я никому не доверю!
— Опять пить… — поморщился я. Ни пить, ни есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось. — Кстати, а где кот?
— Под кровать забился, — отмахнулся Валентин Сергеевич, нарезая хлеб и готовя бутерброды. — Дня два адаптироваться будет уж такие повадки у кошачьих.
— При чем здесь повадки? — заступился я за кота. — Коньяк — не валерьянка, вас в темной сумке с бутылями валерьянки полдня потаскать, и вы под кровать забьетесь. — Развернув фольгу на гриле, я позвал: — Кыс-кыс-кыс!
— Он на кыс-кыс не откликается, с ним надо по-человечески. Пацан, кушать!
Но и на «человеческое» обращение кот не отреагировал и не вышел из домика.
— Ничего, мы ему потом костей на блюдечке под кровать поставим… Все, для начала достаточно, — сказал Валентин Сергеевич, открыв банку с маринованными грибами. — Садитесь.
Я сел. Валентин Сергеевич откупорил бутылку, налил в граненые стаканы.
— С новосельем! — поднял стакан писатель.
Я тяжко вздохнул и потянулся к своему стакану. Но выпить нам не дали.
— Приятного аппетита! — пожелал кто-то за спиной, и мы обернулись.
— Тьфу ты! — чертыхнулся Валентин Сергеевич. — Кто же под руку говорит…
Перед нами стоял один из рабочих с черной глянцевой папкой в руках. По всей видимости, бригадир.
— Здравствуйте, — сказал он.
Валентин Сергеевич кивнул, я промолчал. Еще чего не хватало — здороваться. Сбежал из города из-за таких, как этот, так они и здесь глаза мозолят.
— Извините, вы надолго приехали?
— Да.
— Отдыхать будете?
— Жить мы здесь будем, — не выдержал я. — Вам какое дело?
— Жить? — несказанно удивился рабочий. Был он молодым, как и все сейчас в городе, розовощеким, и все эмоции отражались у него на лице. — Здесь?
— Здесь, — подтвердил Валентин Сергеевич. — А вы что, против?
Бригадир замялся.
— Дело в том, что эта зона подлежит реконструкции. Все домики будут снесены.
— Как?! — возмутился Бескровный. — И сады тоже?
— Нет, зачем же… Деревья останутся, будет экологически чистая природная зона.
Только теперь я понял, почему на участках не было людей, никто не копался в земле, не белил стволы деревьев, не жег костры из прошлогодних листьев. Кому нужны садовые участки, когда в магазинах все есть и все бесплатно, а поля обрабатывают кошмарные биомеханические сколопендры?
— А что, частная собственность на землю отменена? — желчно процедил Валентин Сергеевич. — Опять экспроприация?
Бригадир снова смутился и отвел глаза. Как посмотрю, не в меру стыдливых «самаритян» сотворили пришельцы. Понятно, почему они куполом отгородились, — в нашем мире таким не выжить.
— Ну что вы… Если так уж хотите, можете оставаться. — Бригадир шагнул к домику, заглянул в окно, неодобрительно покачал головой. — Только условия у вас здесь, мягко скажем… гм…
— Нецивилизованные, — буркнул я.
— Примерно так.
— Вы можете предложить лучшие? — с сарказмом поинтересовался Валентин Сергеевич.
— Да, — неожиданно быстро ответил бригадир. Будто ждал этого вопроса.
Мы удивленно переглянулись с Бескровным.
— И что же вы можете предложить? — после небольшой заминки спросил Валентин Сергеевич. Сарказма в его тоне поубавилось, но все равно он ощущался.
Бригадир подошел к беседке.
— Разрешите присесть?
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — милостиво разрешил Валентин Сергеевич. — Коньячку не желаете?
— Нет, спасибо. Не пью, — спокойно ответил бригадир, игнорируя иронию Бескровного.
Он сел, положил на стол пластиковую папку, на мгновение задумался, затем постучал по папке пальцами обеих рук, будто набирая что-то на клавиатуре. И только потом расстегнул застежку и открыл папку.
В очередной раз я ошибся, приняв то, что было в руках бригадира, за папку. Она оказалась чем-то вроде пентопа, только вот такого сверхплоского, сделанного по технологиям, которые человечеству и не снились, потому что открывшийся внутри дисплей создавал объемное изображение, и мы увидели словно бы выросший из «папки» трехмерный макет небольшого симпатичного домика.
— Такой вас устроит? — спросил бригадир. — Можно рассмотреть со всех сторон.
