— Да.
— Хорошо… Икорку красную, не на бутербродах, а просто так, в блюдечке.
— Масло отдельно? — уточнил Валера.
— Да.
— А как же селедка в красном вине? — с некоторым сомнением спросил он. Мои вкусы он знал, и это блюдо практически всегда стояло на столе.
— Какие разговоры? Неси.
Валера неодобрительно покрутил головой, но кивнул.
Согласен с ним, селедка и красная икра — блюда несовместимые, но малосольная селедка, вымоченная в красном вине, имеет настолько специфический вкус, что это блюдо трудно отнести к рыбным.
— Может, тебе черную икру? — обратился я к Верунчику.
— Коньячку бы… — просительно протянула она, заглядывая мне в глаза.
— Обойдешься. Я — за рулем, а ты — на работе.
Валера сдержанно улыбнулся, но тут же спрятал улыбку.
— Грейпфрутовый сок, натуральный, а не напиток из него, — сказал я, покосился на Верунчика и спросил Валеру: — Что из горячего порекомендуешь?
— Шурпу из свежей баранины в горшочке, — теперь уже Валера кивнул в сторону кавказцев.
— Уговорил. Верунчику горячее — в первую очередь, а мне попозже.
Официант развернулся, чтобы уйти, но я его остановил.
— Послушай, Валера, я часто слышу от тебя: свежее это, свежее то… Скажи честно: у вас что, никогда не готовят блюда из залежалых продуктов?
Валера расслабился, улыбнулся и, наклонившись ко мне, доверительно сказал:
— Случается, Артем. — В его глазах играли смешинки. — Но лично тебе я никогда такие блюда не-ре-ко-мен-ду-ю.
— Спасибо.
— Не за что. Валера развернулся и ушел. Нет, все-таки приятно быть завсегдатаем.
— Коньячку замерзшей женщине пожалел… — обиженно пробурчала Верунчик.
Я глянул на нее — скукожившуюся, до сих пор не отогревшуюся на солнце — и рассмеялся.
— Именно пожалел, но не коньяку, а тебя. Тебя от трех капель развозит — какой клиент клюнет на пьяную женщину? Мне, конечно, все равно — хоть упейся, но Афанасий за это тебе таких фингалов наставит, что никакой косметикой не замажешь.
Словно услышав свое имя, из зала на веранду выглянул сутенер Верунчика, чтобы проверить, с кем она сидит. Узнав меня, он помрачнел и быстро ретировался.
Правильно сделал, был прецедент, когда я в первый раз угощал Верунчика обедом. Обедали мы где-то около часа, затем я попрощался и собрался уходить. Тогда Афанасий и пристал ко мне, чтобы оплатил «простой», так сказать, в «работе». Ну, я и… В общем, с тех пор Афанасий обходит меня десятой дорогой.
Появился Валера с подносом и принялся выставлять на стол тарелки и судочки с закусками. Последним он поставил перед Верунчиком исходящий паром объемистый горшочек с шурпой.
— Приятного аппетита.
— Спасибо.
Валера с достоинством кивнул и удалился — знал, не люблю, когда за столом прислуживают. В России все-таки воспитывался, где тезис «все люди — братья» хоть и потускнел, но все еще в цене, а не в среде западных аристократов, для которых лакейство — само собой разумеющееся явление. Да и чего, в общем-то, прислуживать? Обычный обед, за исключением красной икры. Шиковать я себе не позволял, быть может, поэтому и заслужил у Валеры особое уважение.
Первым делом Верунчик охватила озябшими ладонями горшочек, заглянула внутрь.
— Ого! Здесь троим не съесть…
Я только улыбнулся, накладывая икру на гренок. Сливочное масло я не люблю и согласился на него только потому, что обедал не один.
Согрев руки, Верунчик взяла ложку, зачерпнула густое варево, попробовала.
— А неплохо! Хоть наемся… А то клиент сейчас такой пошел… Пирожным угостит — и в койку… Это чье блюдо? Кавказское?
— Нет. То ли казахское, то ли киргизское… А может, туркменское или узбекское… Точно не знаю. Короче, среднеазиатское.
Съев пару ложек, Верунчик согрелась, и тут-то язык у нее развязался. Как всегда, на фривольные темы.
— Слушай, Артем, — начала она, кокетливо стреляя глазками, — а ты, случайно, не «голубой»?
— С чего ты взяла? Что не первый раз угощаю, а в постель не тащу?
— Ага.
— А в простое бескорыстие не веришь?
— Да ну тебя! Придумал тоже… Слово такое в школе слышала, да что-то в жизни бескорыстных людей не видела.
«Бедная девочка, с твоей жизнью разве увидишь?» — подумал я с горечью. Хотя, по большому счету, в чем-то она права. Я в своей жизни тоже бескорыстных людей не встречал. Родители не в счет, их отношение к детям совсем по-другому называется.
— Считай, что сейчас видишь.
Верунчик хихикнула.
— Ты мне только лапшу на уши не вешай, ладно? — сказала она.
— Почему лапшу? — пожал я плечами. Верунчик захихикала громче и погрозила пальцем.
— Хорошо. Допустим, я «голубой». Тогда объясни, с какой такой стати мне тебя обедом угощать?
— С какой? — все еще хихикая, переспросила Верунчик и изумленно запнулась. — А действительно, с какой? — Но тут же, применив женскую лотку, быстро нашлась: — Может, клиентов моих переманить хочешь!
От ее неожиданного умозаключения я поперхнулся соком, закашлялся, и она постучала меня по спине.
— Что, в точку попала?!
— Ух… — сипло выдавил я. — Если насчет ошеломления, то в самую что ни на есть… Огорошила… Ничего тебе больше объяснять не собираюсь, а то еще раз подавлюсь. Нормальный я мужик, веришь ты мне или не веришь. И на этом мы поставим точку.
Минуту Верунчику удалось помолчать, пока она намазывала гренок маслом, а затем накладывала толстый слой икры. Но стоило ей надкусить бутерброд, как ее снова прорвало. И все на ту же тему.
— А если ты нормальный мужик, то давай проверим. Со мной.
— Ишь, размечталась!
— Слабо? — попыталась подзадорить она.
— Можешь и так считать, — равнодушно пожал я плечами. — Ничего у нас с тобой не получится.
— Так ты импотент? — У Верунчика опять сработала женская логика. — Такой молодой, а уже… Жаль… В ракетных войсках служил? Или с рождения?
— Ни то ни другое. Я принципиально не приемлю секс за деньги.
— За деньги! — оскорбленно фыркнула Верунчик. — Принципиально, видите ли, он не приемлет! Да твой обед не менее сотни баксов стоит, а я всего полтинник в час беру… — Она окинула меня взглядом с головы до ног. Профессиональным взглядом, оценивающим. И неожиданно смягчилась. — Впрочем, если для тебя это столь принципиально, могу и бесплатно обслужить. Ради интереса. Или, как ты говоришь, бескорыстно. Попробую, что это такое, может, понравится?
