Он сделал паузу, выбирая ракурс получше. Фотографирование оказалось весьма непростым занятием – в тесноте «Мстителя» и так было очень сложно передвигаться, а в скафандре, да еще с массивной фотокамерой – сложно вдвойне. Радюкин тоже хотел одеть что-нибудь легкое, не стесняющее движение, но Крамневский был категоричен – только полная защита, мало ли, что может случиться на объекте. Шафрана защищает его опыт, а ученому потребуется внешняя броня.
Радюкин едва не споткнулся и, чтобы удержать равновесие, оперся рукой о переборку, едва не выронив камеру. Беззвучно выругался, фотоаппарат, конечно, ударопрочный, но все равно грохнуть его с размаха о пол было бы нехорошо.
«Я нервничаю», - признался он себе. – «Очень нервничаю».
Вспышка, щелчок затвора. Затем легкое жужжание электромоторчика, проматывающего пленку для следующего кадра. Хорошие внешние микрофоны передавали звук почти без искажений, и эти обыденные, родные звуки отдавались в ушах доктора подобно грому. Слишком тихо было в утробе «Авенджера».
«Нет, я не нервничаю. Мне просто страшно. Иррационально и совершенно ненаучно страшно».
- Конструкция какая-то… половинчатая, - продолжил Радюкин. – При том, что технические возможности перезарядки имеются и определенно предусмотрены изначально, все люки заварены или наглухо затянуты болтами, так что пришлось их вскрывать спецсредствами.
Он помолчал, переводя дыхание. Жесткий скафандр, по идее, не должен был отягощать человека своим весом, но Егору казалось, что более двухсот килограммов стали целиком лежит на его плечах, неумолимо гнут к ржавому полу. В одном из боковых ответвлений главного технического коридора мелькнул луч света – это Шафран, пользуясь своим облегченным снаряжением, обследовал все закоулки охотника с мощным фонарем и легкой кинокамерой.
- Кроме того, сама сборка очень необычна, - продолжил Радюкин. – Даже по тому, что я могу видеть здесь, машину буквально клепали на коленке. Часть блоков хорошего фабричного качества, с клеймами и серийными номерами. Часть – полная импровизация, ручная сборка экспромтом, а пайка... как будто паяла домохозяйка. Аккуратная, но совершенно не умеющая паять. Много любопытных идей, некоторые решения… - он замешкался, подбирая слова. – Явно студенческие. Даже покраска неравномерна по качеству и сделана, как минимум, тремя разными красками. В общем, отсутствующие в наличии сложные компоненты делались наспех, из любого подручного материала.
То ли у доктора открылось второе дыхание, то ли он, наконец, приноровился к скафандру, а может быть, просто вошел в привычный режим исследователя, но теперь мысли и слова шли плавно, без задержек.
- К счастью для исследования, большая часть системы наведения вынесена в открытый доступ, наверное, для облегчения финального монтажа. Конструкция в целом примитивная, но остроумная и оригинальная. Видна рука очень хорошего технолога, умеющего собирать из простого – сложное, а так же работоспособное. РЛС нет, наведение осуществляется по данным гидролокации. «Мозги» рассчитаны на простейший расчет торпедного треугольника — собственно, старый пульт управления огнем от подводной лодки, наспех приспособленный под автоматику. Ошибки, неизбежные без ручной коррекции данных, вероятно, должны были компенсироваться залповым пуском. Но здесь надо смотреть уже боевой модуль… Системы опознавания я не вижу, по-видимому, аппарат нацелен на уничтожение любого корабля, подошедшего слишком близко. Думаю, автомат ходил по заранее заданному району малыми ходами и атаковал любую движущуюся мишень. После того как разрядились аккумуляторы и закончилось топливо, машина умерла.
Радюкин задумался.
- Это наводит на некоторые мысли относительно создателей этого агрегата и их мотивов, - продолжил он. – Чтобы сделать такую машину, нужно обладать определенными производственными мощностями, но испытывать серьезный дефицит кадров и, по-видимому, полный развал логистики. Кроме того, если он действительно не различает цели и не планировался к техобслуживанию, то вражеское господство на море было если не абсолютно, то очень значительно. То есть, «Авенджер» - не инструмент войны. Даже не оружие последнего шанса… Это скорее… Месть из могилы, попытка хоть как-то навредить противнику. Да, название у него определенно соответствует назначению. Если я прав.
«Жаль, что весь аппарат трудно будет разобрать», - подумал Егор, сделав еще пару снимков частично разобранного блока наведения. – «Для начала надо посмотреть, как здесь эволюционировали функциометры, даже с поправкой на то, что «охотнику» как минимум лет десять. А скорее всего, гораздо больше».
Сбоку что-то заскребло и зашуршало. Хотя ученый понимал, что на мертвом «Мстителе» нет, и не может быть никакой живности, в душе разом всколыхнулись все страхи человека перед темнотой и неизвестностью, пришедшие из далеких доисторических времен. И поэтому, когда из бокового прохода высунулось страшное рыло, сверкающее злобными круглыми глазами глубоководной твари, Радюкин едва не бросился наутек. Но в последнюю секунду сообразил, что это Шафран.
Аркадий провел рукой по лбу маски и взмахнул рукой в раздраженном жесте, Радюкин понял его недовольство – капитан категорически запретил снимать защиту вне «Пионера». Никто не мог сказать, какая зараза может прицепиться к человеку в этом больном, изувеченном мире. Тем более в автомате-убийце, участнике давно отгремевшей и страшной войны. А рации в устаревшем снаряжении механика не было.
Энергично качнув головой, Шафран неожиданно скрестил руки в международном знаке «слушай» и быстро задвигал ладонями в немом языке, который знает каждый подводник. Он «говорил» достаточно медленно, избегая профессиональных сокращений, чтобы понял доктор, гораздо менее искушенный в специфической премудрости.
- Есть течь. Пока слабая. Сорвана внешняя крышка торпедного отсека, варили спешно и плохо, кран отказал, и вырвало продувкой, - проговаривал за ним вслух ученый для «Пионера».
Механик изобразил немой вопрос, как бы спрашивая - «передал?». Радюкин кивнул, так, чтобы его жест был виден собеседнику через прозрачное стекло герметичного шлема «крабика».
- Кассеты по шесть торпед. Три штуки. Две отстреляны полностью, - продолжил доктор вслед за Шафраном. – Третью заклинило.
Немного подумав, механик добавил:
«Повоевал».
Внезапный скрип в наушниках показался настолько громким, что Егор едва не подпрыгнул на месте. Реакция копиров на резкое движение получилась своеобразной – скафандр конвульсивно дернулся, словно через него пропустили ток.
- Возвращайтесь, быстрее, - донесся голос Межерицкого. – Посторонние шумы на юге, далеко, но приближается.
Радюкин ткнул указательным пальцев в шлем, туда, где находились микрофоны, затем указал большим пальцем наверх. Шафран понял и энергично затопал в сторону крутой клепаной лестницы без перил, выходящей наверх. Радюкин последовал за ним, заранее представляя, как тяжко будет карабкаться по шаткому и неудобному сооружению, балансируя в скафандре и придерживая фотокамеру. А говорят, что при сноровке в «крабике» можно даже танцевать… Наверняка врут, здесь не запутаться бы в собственных ногах.
