– Я не понял тебя, Василий, – слегка коверкая слова, произнес он тогда в комнате подельника. – Мы платим тебе хорошие деньги за непыльную работенку, верно?
– Слушай, Витя, – угрожающе сказал Иванов, – ты за кого меня принимаешь? Эти бумаги – они миллион стоят! Графиня ведь за царским братом замужем! А в этаких делах оказалась замешана. Значит, полмиллиона точно заплатит, никуда не денется. Хороший капиталец, а? А вам я ничего не должен, я все отработал.
«Mezza morta», – спокойно подумал Коттоне, сжав рукой край стола. Mezza morta – полумертвый, на Сицилии так называли приговоренных мафией. Сейчас это определение точно отражало статус Иванова.
«Он же не понимает, куда он влез, – продолжал размышлять Вито. – Начал шантажировать Брасову, а она обратилась к нам. Не сама, через Рейли и ее любовника англичанина. А Рейли и Локкарт – это не «Ванька-стопарь». Это люди из английской разведки. И неприятности они смогут устроить даже мафии».
– Василий, – попытался он уговорить русского еще раз, – ты ломаешь нам систему. Брасова работает на дона Кармело. И шантажируя ее, ты идешь против всех нас, понимаешь?
– Ничего я не иду, – возмутился громила. – Я про вас ей ни словом, вот те крест! Только про бумаги шпионские. Но тут уж она сама виновата.
«Сам выбрал, – вздохнул про себя Вито. – Ну что ж, ты знал, на что шел».
А вслух, пожимая плечами, сказал:
– Как хочешь. Но на нас ты с этого дня не работаешь, понял?
– Понял, понял, – обрадованно замахал руками Иванов. – Не в претензии я, оно ж понятно. И молчать буду, ясно дело. Не шпанка какая. Сниму денег с графини и на дно до конца жизни!
– Так и быть, – согласился мафиозо. Решение было принято не им. Но выполнить полученное вчера указание дона Вито собирался, не откладывая. Теперь надо отвлечь жертву, усыпить подозрительность бывалого каторжника. Ненадолго, ему хватит нескольких мгновений.
– Только помни, Василий, где бы ты ни оказался, хоть слово про дело брякнешь – найдем. Везде найдем, понял?
Он дождался ответного кивка и закончил:
– Наливай на прощание, да пойду я, коли так у нас сложилось. Как у вас говорят? На посошок?
– На посошок, да, – засуетился широкоплечий урка, подумав про себя:
«Брякнешь… маму свою поучи, умник. Да и быстро как-то ты согласился, смугляш. Подозрительно это. Не иначе, надо от вас пакости ждать. Сегодня же с квартиры съеду, есть где затихариться. А потом ищи свищи. Пристроюсь где-нито в Сибири, с полмиллионом-то. Куплю домишко, хозяйством обзаведусь».
Он встал из-за стола, подошел к поставцу, где всегда приберегал запас белой, потянулся за штофом.
Иванов не учел одного. Предоставлять ему лишнее время в планы итальянца совершенно не входило. За плечами этого невысокого, худощавого, двадцатипятилетнего парня уже было четыре трупа. Там, на Сицилии. Иным путем заслужить доверие дона и выдвинуться в международные курьеры невозможно. Урка всего этого не знал, воспринимал Коттоне как обычного гонца, не ожидая от него опасности. Потому и повернулся спиной на пару секунд.
Вито этого времени вполне хватило. Привычным движением, выдернув из широкого рукава гарроту, он мягко, по-кошачьи неслышно скользнул к спине собеседника. Отточенным движением набросил петлю на шею амбалу, рванул… потом, переждав рвущийся из наполовину перерезанного горла предсмертный хрип, сдернул струну.
Опустив труп на пол, быстро обыскал комнату. Нашел саквояж с бумагами, снял с убитого часы. Достал из его пиджака бумажник, переложил деньги из него в карман, потом протер платком свою посуду и места, на которых могли остаться отпечатки его пальцев, и вышел на улицу. Извозчика брать не стал, побоялся. Прошелся пешком до небольшой гостиницы, недалеко от Финляндского вокзала, хоронясь в подворотнях от редких городовых. По дороге выбросил часы и пустой кошелек в Неву. В номере гостиницы бегло пробежал глазами бумаги из саквояжа, переложил их в пакет, который уже утром лег в арендованный на имеющийся у него подложный паспорт сейф в Северном банке. Саквояж он вынес из отеля вечером, утрамбовав его в небольшую полотняную сумку. И отправил его на дно, за остальными вещами Иванова.
«Поторопился, – в очередной раз подумал Вито, откидываясь на жесткие нары, – вот снизу стол протереть и забыл. Ладно, в крайнем случае, можно знакомство и признать. Знаком был, убивать не убивал. Пусть докажут!»
Допросы местных сыщиков его не пугали. Сицилийские полицейские орудовали куда более свирепо, чем русские. Коттоне повернулся на нарах, накрыл голову пиджаком и уснул.
27.06.1930 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов
Докладывал генералу Сиволапов. Коттен, узнав про итальянца, надолго задумался, потом спросил:
– Ну и что? Ваш Коттоне молчит, верно? Таким образом, этот след нас никуда не ведет. Что связывает Иванова и Брасову, мы не знаем. Причастна ли графиня к распространению фальшивых денег, тоже. Связан ли Коттоне с Брасовой и фальшивомонетчиками, опять же неизвестно. Вопросов больше, чем ответов, – не зная того, процитировал начальник Охранного Департамента Шатунова. – Откуда итальянец приехал, установили?
– Точно так, – отозвался ротмистр. – Выехал из Италии двадцать пятого апреля. Был семь дней в Германии, потом в Югославии, в Белграде и Дубровицах. Оттуда выехал в Стамбул, в Турции прожил две недели. Потом пароходом в Одессу и железною дорогой к нам. В Петербург прибыл 30 мая.
И тут же полюбопытствовал:
– Разведчасть хоть что-то пояснила?
Михаил Фридрихович вздохнул, потом осведомился:
– Ротмистр, вам известна поговорка: «Не суй нос не в свое дело»?
– Известна, – кивнул Владимир. – Так ведь без сего продвижения нет. Знали бы, откуда у Иванова пакет, могли б дальше двигаться.
Его снова, как это частенько случалось, заносило.
– А чего, – рассуждал Сиволапов, – может, разведка пакет просто потеряла по пьяни, а теперь своих прикрывают?
Гумилев, вздохнув про себя, прикрыл глаза.
«Сейчас генерал опять разнос устроит, – подумал он. – Ну зачем Владимир все время на рожон лезет?»
Разноса, однако, не последовало. Фон Коттен работал с друзьями давно, обоих сам когда-то пригласил в Департамент и своих офицеров ценил. Да и привык к Сиволапову за эти годы, прощая эскапады успешному офицеру. Поэтому ответил серьезно:
– Не по пьяни, успокойтесь. Все не узнаете, а что для расследования потребно, сообщу попозже. Вы пока другие пути ищите, на конверте свет клином не сошелся. Убийство раскрыть дело важное, но это для Сыскной больше. Ваша задача – фальшивые деньги и Брасова.
Михаил Фридрихович вновь помолчал, потом рассудил вслух:
– Секретные бумаги, фальшивые купюры, графиня, уголовник, итальянец… вот ведь узелок завязан! А разведку мы отчитаться заставим, не сегодня, так завтра.
