«А ну как жандармы эту банду примут? – рассудил он. – Не зря же Гумилева прислали? Он в Корпусе небось на хорошем счету, после Треста-то? Может, бывшие «трестовцы» как раз орудовали. Шатунов сыщик опытный, не помешает. Словят – глядишь, и Шатунов орденок заимеет, и нам польза. Все ж «при участии нижегородской полиции» получится. А пролетят – все, что мог, я сделал».
– Могли бы, господин подполковник, уложения и не вспоминать, – торжественно ответил Матвеев. – Нешто мы для розыска злодеев, в нашем городе разбой учинивших, да не поможем? Все, что в наших силах, сделаем. Александр Дмитриевич в вашем полнейшем распоряжении прямо с сей минуты. Что еще понадобится – в любое время. Специально распоряжусь.
4.07.1928 г. Российская империя. Санкт-Петербург
Вернувшись в столицу утром, Гумилев, не заезжая домой, отправился на службу. И обнаружил в кабинете ротмистра Сиволапова, несмотря на ранний час изучающего дела по нынешней разработке.
– Что вычитал, Сиволапый? – поздоровался он с давним напарником.
Сиволапым ротмистра звали с детства, фамилия располагала. На прозвище он давно не обижался, хотя отвечать старался в тон:
– Так пока некоторые стишки пописывают, другие работают. Смотри, что получается: «человек со шрамом» засветился впервые в Тифлисе, где ты его упустил. Свердлов при допросе его имени не назвал, заявил, что Голощеков в первый раз привел.
– Он, кстати, возможно, не врал. Берия тогда Голощекова застрелил, а в «Тресте» тот не только Свердлова охранял, еще и новичков набирал.
– Пускай, теперь уж не важно. Четыре года назад, 17 октября 1924 года, «шрам» в Пишпеке всплыл, это Семиречье. Там моют золото, свозят в уезд. На пункт сбора налетела вооруженная банда, взяли металла на триста тысяч. Приметы рассказал единственный выживший приказчик, но описание смутное, в основном – шрам. Банда была вся из европейцев, это и насторожило. Четкая организация, дисциплина. Пришли, перебили всю охрану, взяли золото и ушли, как растворились.
– Угу. – Подполковник порылся в нижнем ящике своего стола, достал пожелтевшую газету и перебросил коллеге: – На, почитай.
– «Дерзкий налет грабителей в прошлое воскресенье всколыхнул все Семиречье. Похищено золота на полмиллиона рублей! Поимка наглецов стала делом чести для полиции и жандармов…» – прочитал Владимир Александрович. И немедленно ехидно поинтересовался: – И как у нас с «делом чести»?
– Вольдемар, – вздохнул Николай Степанович, – ты чего ехидничаешь, а? Тогда землю носом рыли, ни следов, ничего.
– А наводчик был?
– Был. Китаец, приказчик. Нашли мертвым, застрелен сразу после налета.
– Похожий почерк. Дальше смотрим: третий раз было в Казани, два года назад. Взяли кассу на двести тысяч. Я тогда сам выезжал, от Управления. Без бумаг помню: тоже очень точно спланировано, тоже главарь здоровяк со шрамом. Там взяли одного из грабителей, Железнякова. Бывший матрос, в девятнадцатом бунтовал с анархистами, затем в небезызвестном «Тресте» стрелком подвизался. Оказался в банде по рекомендации знакомого по флоту и «Тресту» Дыбенко. Других участников налета назвать не смог.
– Или не захотел.
– Или так, его тяжело раненного взяли, особо не надавишь. А через пару дней он помер на больничной койке. Но, думаю, все, что знал, сказал. Там ведь какая штука была, его свои пристрелить пытались. При преследовании городовой Железнякову голень перебил пулей, главарь банды обернулся и в голову подельничку выстрелил. Тащить не стал, а свидетеля оставлять не захотел. Наверное, думал, что убил, но два дня тот прожил. Он рассказал, что по ухваткам «Шрам» из левых, из боевки.
– Типичная для «Треста» картина, – поморщился Гумилев. – Видимо, после ликвидации основной организации хвосты сами по себе работать начали. Потому нас сейчас генерал и подключил. Дыбенко тогда установили вроде?
– А как же. Большевик с двенадцатого года, закоперщик возмущения матросов на линкоре «Император Павел I» в пятнадцатом. После заключения отправлен на фронт, затем снова арестован за антивоенную пропаганду. Вышел в двадцатом, с тех пор в антиправительственной деятельности замечен не был. Нашли его труп через три дня после допроса Железнякова. Снова убрали свидетеля.
– Почерк один, согласен. Еще дела нераскрытые смотрел?
– Смотрел. Больше ничего не подходит. Похоже, генерал прав, последыши «Треста», – сделал вывод ротмистр. – Смотри, пиит: все бывшие левые, операции продуманные, наводчиков убирают. Берут большой куш и пропадают на два года. Или так случайно вышло, интересно? Численность банды тоже совпадает, десяток человек во всех случаях. Что в Нижнем нарыл?
– Как и в прошлые два раза. Следов нет, деньги пропали, наводчик убит. Человек со шрамом в наличии. Генерал что-то про Бабича говорил – мол, концы какие-то у него нашлись. Сейчас к «шпионам» собираюсь, пусть просвещают.
* * *
В Разведчасти было, как всегда, тихо. Начальника Дальневосточного отделения Гумилев знал уже лет десять, к делу перешли быстро.
– Сейчас коллега из разведки Генштаба подойдет, – поздоровавшись, сообщил Валентин Павлович. – Луцкий, не знаешь такого?
– Нет. А должен?
– Да нет. Просто по Китаю он лучший специалист. Ты, кстати, в ситуации китайской ориентируешься? – спросил полковник.
– Не так, чтобы очень, – сознался Николай Степанович. – Газеты читаю, конечно, но и все.
– Ладно, слушай вкратце. В Китае сейчас главный Чан Кайши, год назад власть захватил, это ты должен был слышать. И есть такой генерал Чжан Цзолинь. Бывший хунхуз, это китайские разбойники. В 1906-м вместе со своей бандой перешел в китайскую армию, набрал себе еще головорезов и стал именоваться командиром дивизии. С этими бандами сделался неограниченным диктатором Маньчжурии… А вот и Алексей Николаевич.
– Добрый день, – поприветствовал вошедший. – Генерального штаба полковник Луцкий.
– Отдельного Корпуса подполковник Гумилев, – поднявшись, пожал протянутую руку жандарм.
– Тот самый? – искренне удивился военный.
– Э-э… который? – улыбнулся в ответ Николай Степанович.
– Который поэт? Вас, Гумилевых, сколько?
– Один он, один, – вмешался Бабич. – Поэт, тот самый. Видал, какие у нас в Корпусе люди служат?
– Польщен знакомством, – кивнул полковник. – Пару дней только как ваш новый сборник приобрел, в автографе не откажите. А по делу вашему в курсе, чем можем – поможем.
– Автограф за мной. А по делу рассказывайте, тут меня Валентин Павлович только просвещать начал.
– Про Чжан Цзолиня упомянуть успел?
– Да.
– Ну так тут и совпадение. Нами установлено, что Чжан Цзолинь имеет прочные связи с САСШ. Покупает там оружие и еще кое-что.
– В том числе «томпсоны»? – уловил мысль Гумилев.
