– За то, что вы, наконец, прозрели, черт вас дери!
Госсекретарь хотел ответить жестко, но простая мысль, что теперь надо не ругаться, а искать союзников, отрезвила его.
– Ладно, – проворчал он, проглотив гнев и обиду. – Нет смысла ругаться над общей бедой. Поговорим о другом. Не менее важном… Скажу честно, что последние несколько недель у меня складывается впечатление, что большевики отчаянно блефуют.
– После этого?
Линдберг кивнул в небо, пропаханное большевистским спутником.
– Именно.
– Почему? Вы не верите в эффективность наших действий?
– Напротив. Только они и являются реальностью. Такое впечатление, что мы ведем бой с тенью… Конфликт в Турции…
– Не было в Турции никакого конфликта.
– Ну хорошо… Тогда события в Турции, Джомолунгма… Это наши действия. Они видны и являются реальностью. Но что делают большевики?
Госсекретарь посмотрел на своего визави, словно надеялся, что тот что-то скрывает. Тот молчал. Пришлось отвечать самому.
– Ни-че-го! Нам приходится верить слухам и донесениям одного-двух ваших шпионов. Разве наша разведка привела хоть какие-нибудь вещественные доказательства того, что большевистское оружие существует вне нашего воображения?
Миллионер отмахнулся.
– Вы не верили моим рассказам о стремлении большевиков в космос… И только что убедились, что были не правы. Теперь вы верите в реальность их оружия и у вас нет права отвергать те сведения, которые я собрал для вас.
Госсекретарь пожал плечами.
– Вам, мистер Келлог, придется верить моим людям, ибо больше некому верить… Боюсь, что вы сочтете меня занудой, но я повторюсь – у вас нет разведки! А что касается моих людей… Я доверяю им…
– Вы им платите…
– Именно потому, что я плачу им немалые деньги, я им и доверяю… Им есть что терять…
– Это не страхует их от ошибок. Ваш Гаммер и этот, китаец… Может быть, их банально перекупили?
Вандербильт чуть наклонил голову и ничем более не отреагировал на слова. Несколько секунд он смотрел на госсекретаря, подбирая слова.
– Главное не в этом, – наконец мягко сказал он, – мои люди могли ошибаться, я сам тоже мог сделать что-то не так.
Он энергично взмахнул рукой, отметая самую возможность этого.
– Но мне поверили правительства! Правительства Великобритании и Французской Республики! Они не просто поверили словам. Они наверняка получили подтверждение от своих секретных служб. Вот это – главное!
Но госсекретарь не сдался.
– Разве наша разведка привела хоть какое-то доказательство того, что показанный вами большевистский сюрприз есть у большевиков в более крупном размере?
– Я устал повторять… У вас нет разведки. А у британцев она есть! Кроме того, я и сам знаю, что установки такого типа есть и у нас, и у французов..
– Но есть ли они у большевиков? – гнул своё Келлог.
Миллионер иронично усмехнулся. Вот ведь политик. Только что, буквально минуту назад, сам говорил о большевистском оружии, а теперь вот так легко отыграл в обратную сторону…
Мысли госсекретаря лежали на поверхности. Даже сейчас он думал о том, как оставить все как есть, продолжить торговать… Непростительная для политического деятеля такого масштаба наивность. Неужели он всерьёз надеется, что с Советами можно выстроить более-менее нормальные отношения, как с другими странами? Нет, не думает госсекретарь о своем классе… Разиня или предатель?
– А вам бы хотелось, чтоб мои люди приволокли вам многотонную махину в упаковочной бумаге?
– Во всяком случае, это выглядело бы более убедительно, нежели их бумажные донесения… – проворчал госсекретарь остывая.
– У вас плохое настроение, мистер Келлог.
– Да, – согласился чиновник. – Поверьте мне, что поводов для этого предостаточно. Этот сталинский спутник, экономика рушится, и торговля с СССР могла бы нас серьезно выручить… Вместо того, чтоб вступать в конфликт…
Он отрешенно махнул рукой.
– Так торгуйте! – не сдержался миллионер. – Торгуйте, пока есть возможность! Торгуйте, черт вас дери, потому что скоро, совсем скоро, ваше желание увидеть это оружие в действии исполнится.
Госсекретарь заинтересованно посмотрел на миллионера.
– Только вряд ли вы будете этому рады…
– Каким образом? О чем вы?
– Как только большевики посчитают, что готовы к Большой Войне, они обязательно покажут его миру. И теперь уж вы поверьте мне, что это случится скоро. Очень скоро!
САСШ. Аламогордо
Сентябрь 1929 года
… Большевистский аппарат давно пролетел, и они посматривали на небо без необходимости, а так, для души, из-за красивого вида. Облаков не осталось ни одного, Луны сегодня также не было, и можно было считать звезды или загадывать желания, разглядывая следы сгоревших аэролитов, только вместо этого Линдберг вернулся к старому разговору.
– А в чем сложность? Неужели мы с нашей установкой не сможем достать станцию? Ей, по-моему, и Луну распилить можно…
Тесла протянул руку, щупая воздух. Ладони коснулась легкая изморось. Дождь закончился, но в темнеющем небе еще сновали ласточки, выклевывая из воздуха насекомых.
– Луну, конечно, вряд ли, а вот станцию… Теоретически… Хотя… Включите-ка фонарь.
– Зачем?
– Для наглядности… Включите и попробуйте вести лучом любую из птиц.
Чарльз направил рефлектор в небо. Птицы не обратили на них никакого внимания. Они преследовали мошек, хаотически меняя направление полета. Если б они оставляли след в сыром, насыщенном дождем воздухе, то над головой повис бы перепутанный клубок.
В луче свете на мгновение появлялись птицы, сверкали белой манишкой и тут же пропадали из виду. Луч фонаря, беспорядочно обежавший половину неба, высвечивал то силуэты птиц, то ветки, стену дома. Он хоть и метался, но за движениями птиц не успевал.
– Поняли? В этом-то и состоит проблема. Станция слишком подвижна. Они несутся в пространстве со скоростью не менее девяти миль в секунду… Мало того. В любой момент они могут свернуть в сторону. Единственный способ достать их лучом – это подобраться поближе.
– Ваша установка срезала гору бог знает за сколько тысяч миль отсюда, а тут всего сотня-две.
– Не забывайте, что это все-таки гора! Кубические километры камня! Ну и, конечно, то, что она стояла на месте и целых двадцать секунд мы могли резать её, как именинный торт. Все это время луч упирался в одно и то же место! Большевики нам такой возможности не предоставят. Едва они почувствуют, что мы их поджариваем, как они постараются увернуться…
– То есть у нас не будет времени?
