— А у нас там земля круглая, — невпопад ответил Мартин. — И демократическая республика.
Мысли его уже были там, под копытами коней. Лицо стало жестким. Необходимость того, что он собирался сделать, он понимал и разумом, и сердцем. Он выдохнул, словно перед прыжком, и луч, тонкий как провод, связал разрядник с отрядом рыцарей.
Огненная точка быстро скользнула от одного края к другому, но и этого оказалось достаточно, чтобы остановить казавшийся неодолимым напор закованных в железо всадников.
Поперек всего ряда вспыхнула дымная полоса, и в ту же секунду весь ряд с железным грохотом упал на землю кусками лошадиных туш и человеческих тел.
Пара лошадей, на которых еще каким-то чудом сидели половинки людей, проскакали мимо стиснутого ужасом и отвращением Мартина. Из обрубков тел струями била вверх кровь и тащились следом ленты кишок.
Расширенными глазами штурман проводил их. Через секунду оба обрубка накренились и, ничем более не удерживаемые, съехали с крупов и упали на землю.
Не в силах вынести все это, он побледнел еще больше. Содержимое желудка подкатило к горлу. Руки сами ухватились за неистово бьющуюся жилку на горле. Удивленный взгляд Хэста отрезвил его. На мгновение он почувствовал себя укротителем в клетке с хищником, перед которым нельзя показывать своей слабости, взял себя в руки, посмотрел вперед.
Живым, по крайней мере невредимым, остался только один всадник. Он сидел в седле неподвижно, словно парализованный. То ли это был настоящий паралич, то ли удивлен он был настолько, что потерял способность двигаться. Лошадь его смирно стояла на месте, мотая головой. Рыцарь мог бы, если бы был в состоянии двигаться, подъехать и зарубить Мартина. Тот стоял, выронив разрядник и борясь с отвращением к самому себе, но рыцарь не двигался с места.
Исход схватки решила лошадь. Она повернулась и, не чувствуя руки хозяина, побрела вниз. Всадник, деревянно покачиваясь, заскользил по склону вниз, и вскоре силуэт его скрыла темнота. Хэст смотрел, как он удаляется, и не сдвинулся с места. То, что он только что увидел, поразило его настолько, что он позволил врагу беспрепятственно уйти.
Из темноты доносились стук копыт, ржание и человеческие стоны. Было ясно, живые там еще были, но целые — нет. Рыцарь расслабил мышцы, и из груди его вырвался могучий вздох.
— Да-а-а-а! — сказал Маввей. В голосе его плескался океан восхищения. — Обязательно съезжу к вам за море, посмотрю, как вы там живете. Может, прикуплю себе чего-нибудь…
Ничего не ответив, Мартин, с трудом переставляя ноги, пошел назад, к кустам. После того что он увидел, в голове осталась только одна мысль: «Дело сделано, дело сделано…» Перед глазами качались в галопе брызжущие кровью половинки человеческих тел.
Двигаясь словно автомат, он дошел до поляны. Не думая ни о пчелах, ни о змеях, раздвинул кусты, огляделся. Там все стояло на своих местах. Деревья, камни, ползали ослепленные солдаты, лежали парализованные… Все было на месте. Все, кроме одного. Сергея там не было.
Мартин замер. Все, что было в нем до этой минуты — страх, злобу, стыд, — унес поток адреналина, выброшенный в кровь надпочечниками. На задний план ушло все — и муки совести, и чернорясые разбойники-паралитики, и только что располосованные им на части конные туземцы, и все остальное. Внутри все смерзлось, словно туда попала холодная молния.
— Хэст! — крикнул он. — Хэст! Сергей пропал!..
Крик был настолько похож на визг, что от стыда он поперхнулся и мгновенно пришел в себя.
События сыпались, словно неведомый дух перевернул над их головами шкатулку Пандоры и теперь с большим интересом смотрел, что из этого получится.
События развивались стремительно. Только успевай уворачиваться.
Не зная, что делать, за что браться, он застыл на месте. В это мгновение его распирали самые разнообразные желания. Хотелось куда-то бежать, трясти за грудки ползавших под ногами солдат, но умом-то он понимал, что все это бесполезно. Успокаивая себя, он стиснул зубы. Пальцы сами собой сжались в кулаки. В два прыжка он выскочил к Хэсту.
Склон простирался далеко вниз. Оттуда, откуда только что на них налетели всадники, теперь тихо, словно черный туман, поднималась темнота. Штурман, прижав бинокль к глазам, вглядывался в нее, понимая, что на своих ногах инженер никуда бы не ушел. Где-то там был доброхот, взявший на себя труд сделать это за него.
Всадника он нашел быстро. То ли обезумев от страха, то ли понимая, что от таких врагов ему не укрыться, тот во весь опор гнал коня вниз. Поперек седла висел инженер.
— А-а-а-а! — завыл Мартин. — Хэст, Хэст! Они увозят его, увозят!
Он вскинул разрядник, но не выстрелил. Ночь. Скачущая лошадь. Риск попасть в друга был слишком велик. Теперь он знал, что может убить чужака, но друзей ему убивать еще не приходилось, а лошадь уносила друга все дальше и дальше. Силуэт всадника растворялся в темноте, словно сахар в кипятке. В растерянности Мартин то поднимал разрядник, то опускал его, то вновь вскидывал.
— Что же ты, колдун? — заорал ему в ухо Хэст. — Они же убьют его! Ты понимаешь, убьют!
Крик привел штурмана в чувство. Как-то разом осознав смысл случившегося и последствия, он успокоился. Решение пришло мгновенно, словно до этой секунды пряталось где-то в закоулках мозга. Робким всплеском где-то на задворках сознания мелькнуло лицо Мак-Кафли, и прозвучал голос капитана: «Ни космические корабли пришельцев, ни апостолы Господа нашего Иисуса Христа…» — но штурман упрямо мотнул головой. Всему есть предел. И он его достиг.
Прикинув скорость всадника, штурман понял, что еще минут пять тот будет в пределах досягаемости луча. Теперь все, что было вокруг него, представлялось ему задачей по звездной механике. Скорость лошади, расстояние до ближайшего препятствия, уклон, мощность разрядника. У него было все, чтобы решить ее. Все, кроме света. Темнота путала все карты.
Вдоль дороги стояли редкие деревья. В темноте они казались полузасыпанными камнями. Выбрав одно из них, метрах в трехстах перед всадником он поджег верхушку.
Дерево вспыхнуло разом, словно в него попала молния. Рассыпая искры, оно горело, рассеивая тьму вокруг себя.
Пользуясь этим светом, Мартин начал хладнокровно подрезать деревья и валить их перед лошадью.
— Ага! — радостно заорал над ухом Хэст, наблюдавший за всем этим в бинокль. — Ага! Побежал, щекоткин внук!
В его голосе уже не было священного ужаса перед волшебством. Оно стало частью жизни, частью его силы, направленной против ненавистного Трульда.
Мартин уже по-хозяйски вырвал у него бинокль, поднес окуляры к глазам. Всадника в седле уже не было, но лошадь наличествовала. Понуро кивая головой, она стояла там, где ее бросил не выдержавший «новгородского» прессинга всадник. Сергей, словно ничего не произошло, висел поперек седла. Поднявшийся ветер нес в его сторону дым пожара.
Мартин сбегал на поляну, быстро вернулся. На бегу бросил один из НАЗов Хэсту:
