— Лучше бы мне — сказал Избор, подумав о Добром Шкелете, что наверняка сидел где-то под стеной.
— Нет, я.
Что бы не шуметь он лицом выразил недоумение.
— Больно уж зарезать кого-нибудь хочется. — Объяснила она.
— На нас не разживешься. Там и живых-то уже нет.
Сзади задышал Исин.
— Ну, может мне повезет? — насмешливо спросила она. Это уже была не пленница. Это был уверенный в своих силах воин, ощутивший, что полоса неприятностей кончилась и впереди все будет хорошо.
— Бывают же неожиданности?
Избор выглянул наружу и отпустил веревку.
— Бывают конечно. Давай, раз хочется.
Он помог ей вылезти. Широкие бедра едва прошли в отверстие.
— Ты только нашего товарища внизу не напугай и сама не напугайся. — Напутствовал он ее — Он у нас странный…
— Знал бы ты милый чего я в своей жизни повидала… — она уже съезжала в низ и не расслышала лицемерного ответа Избора.
— Чужая душа — потемки… Только, думаю таких ты вряд ли видела.
Он скользнул вниз, едва ослабело натяжение веревки. Женщина не лежала без чувств, как он думал, а стояла перед Добрым Шкелетом бледная как промерзшая до дна лужа. Рот ее открывался и закрывался, но слов не было слышно.
— Вот он, наш друг. — сказал Избор, отодвигая ее от стены — Диле он понравился. А тебе?
Насмешка, которую она услышала в мужском голосе, помогла ей выплыть из омута страха. Тулица оттолкнулась спиной от стены и пошла в темноту. Она не побоялась пройти рядом со Шкелетом, хотя деревянная походка и выдавала тот ужас, который плескался в ее груди. Это было большим нахальством идти вот так прямо через открытое место, на глазах у людей, которые могли бы увидеть ее со стены.
— Стой! — шикнул Избор. — Куда?
Она не слышала или делала вид, что не слышит.
— Шкелет, проводи!
Кости щелкнули и Добрый Шкелет последовал за ней. Он закинул щит на плечо и пошел, прикрывая ей спину. За спиной Избора на землю спрыгнула Диля и побежала за Княгиней. Следом рядом с Избором очутились Гаврила и Исин.
— Как она? — Спросил Гаврила, наверное, имея ввиду княгиню.
— Ничего. На своих ногах….
Исин деловито отряхиваясь, сказал.
— Не отстать бы от них. Им теперь до нас дела нет… С кораблем-то как?
— Догоним. Сейчас дурака надо найти да лошадей…
Они догнали женщин и Доброго Шкелета у самых кустов. Что ей наговорила Для они не знали, но Тулица уже пришла в себя.
— Диля говорит, у вас еще есть товарищ?
— Есть.
Она усмехнулась, уже без страха оглянулась на бредущий рядом с Гаврилой скелет.
— Он живой, или у тебя все приятели ветром продуваются?
— Живой, только…
— Что только?
Она посмотрела на Дилю, но та смотрела на хазарина. Избор не стал ее разочаровывать.
— Ничего. Сама увидишь… Где ваш стан?
Княгиня посмотрела в небо. Звезды кружась хороводом показывали время.
— Далеко. До рассвета нам туда пешком не добраться… Лошади нужны.
— Знаешь где взять?
Тулица улыбнулась.
— Где взять — нет. А вот где украсть — знаю.
Она шагнула вперед, но тут же повернулась и взяла Избора за плечо.
— Только я коноводов сама зарежу! Понял?
Дальше все пошло как по маслу. Тулица привела их к табунку лошадей, что воевода приказал выгнать в ночное. Быстрая как кошка, Тулица зарезала двоих, растреножила лошадь и лихо гикнув, стрелой унеслась в темноту. С радостным визгом следом унеслась и Диля.
— Не отставать! — крикнул Избор. На их долю оседланных лошадей не досталось и им пришлось довольствоваться потником, брошенным на спину.
— За ними! — крикнул Исин.
— Сперва за дураком.
…Без приключений, преследуемые все боле и более удаляющимися воплями оставшихся в живых сторожей они достигли дороги. Повалившись в траву они дышали, давая себе отдых. Опасность еще не исчезла, но с ней уже можно было мириться. Дурак, словно чувствовал это все приноравливался улечься и уснуть.
— Послушай, княгиня — сказал Гаврила — у нас к тебе просьба..
— Выполню любую — ответила Тулица, не вдаваясь в подробности — Дай только до места добраться…
Она потянулась, быстро оглядела его и хазарина и добавила.
— Клянусь, что там ты получишь даже больше, чем попросишь…
Избор поднялся первый.
— Веди нас княжна. У нас времен нет. Человек в беде…
Лесными тропами они поскакали прочь от острожка. Время близилось к утру. Солнечные лучи начали уже проникать сквозь листья и прожигать в утреннем тумане колодцы и дыры. Раздернутый спицами лучей на части туман рассеялся, став росой. Дважды они расплескивали лесные речки. Они остановились лишь однажды. Диля вдруг бросила поводья и закрутила головой, отыскивая что-то. Конь плясал под ней, просясь в привычный ритм скачки, но поляница по-скифски сжимала его ребра, заставляя оставаться на месте. Избор встал рядом. Не скрываясь, Диля нашла глазами старую березу. Бросив поводья на шею коню, содрала с нее кусок коры и из дупла достала сороку. Умело подхватив заверещавшую птицу он привязала ей на лапу нитку и лукаво взглянув на Избора подбросила ее в воздух. Избор посмотрел на Тулицу. Для нее все это значило больше чем для него.
— Зачем это?
— Что бы в городе знали, что с нами все в порядке. — объяснила она — Поди волнуются, стервы…
И снова началась скачка. Дорога ощутимо поползла в гору. Въехав на холм, Тулица встала. Толкаясь, втискиваясь рядом друг с другом, рядом с ней встали остальные лошади. На соседнем холме в полутора десятках поприщ от них стоял городок. Издали он смотрелся как игрушка, сделанная с женской аккуратностью, но на самом деле был настоящим городом, точнее крепостью.
— Тут наш дом. — Сказала Тулица — Там нам будет хорошо.
— Вряд ли — ответил за всех Избор. — Вряд ли мы успеем оценить твое гостеприимство. Помоги нам, и мы тут же покинем город.
Тулица переглянулась с Дилей, улыбнулась и показала на городок..
— Все вопросы там.
Тропой, постепенно превращающейся в хорошую наезженную дорогу они съехали с холма и стали подниматься на следующий. В полупоприще от города ворота распахнулись, и оттуда выбежали десятки людей. Они размахивали руками, воздух донес до Избора нестройные крики. Женщины (если это были они) радовались возвращению княгини. Тулица хлестнула коня и пятна лиц, не видимых издали стали превращаться в женские лики. Сквозь перестук копыт то и дело раздавались радостные взвизгивания — Диля как ребенок радовалась возвращению. В этих женщинах было нечто от птиц, что по весне возвращались в родные гнезда — ожидание праздника и понимание, что едва ворота закроются, то все неприятности останутся за ними.
