В голосе его было облегчение, презрение, недоумение и Бог знает еще что, словно узнав об этом, он теперь мог отказать им спокойно, без зазрения совести.
— Нет у меня корабля, и не было никогда!
Гаврила подошел ближе.
— Есть, ведь корабль.
— Нету.
— Как же нету, если ты меня на нем возил?
— Тогда был, а теперь нету.
— Как так? — опешил Гаврила от такой лжи и даже еще раз поглядел в окно.
— Тот разбился. И сгорел.
Избор дернулся, что бы встать — ясно было, что не даст князь корабля. Есть он или нет, не важно. Не даст и все. Но Гаврила лучше знал князя. Он взглядом усадил Избора на скамью.
— Есть же корабль, князь. — убеждающе, словно говорил с ребенком, сказал он — Вон же он на башне стоит..
Масленников подошел к окну и для убедительности даже потыкал пальцем во двор.
— Вот он же он. Его же спрячешь…
Князь поднялся. Избор поднялся вместе с ним и заглянул туда, куда указывал палец Гаврилы. В середине двора стояла бревенчатая башня, а над ней торчала непонятно как очутившаяся там мачта. Самого корабля видно не было, но Гаврила, видно знал что говорил. В этот раз Круторог не стал спорить.
— Зря ты, Гаврила, от меня ушел… Зря… Чем тебе у Владимира-то лучше? Не пойму я.
Гаврила поморщился. Разговор ходил по кругу и князь никак не хотел выходить оттуда..
— Не о том речь, князь. Это ведь не для меня, для всей Руси важно..
Избор посмотрел на Гаврилу, потом на князя. Нет. На князя это не подействовало. Круторог мыслями был где-то в прошлом.
— Из холопов тебя поднял, в дружину тебя взял… Ты мне как сын был почти…
Гаврила тоже что-то вспомнил, только не то, что князь.
— Это когда это я тебе как сын был? Когда ты меня батогами отечески жизни учил?
Гаврила вспыхнул как береста, но быстро успокоился. Князь не смутился, только сверкнул глазами.
— Так когда это было? Мы за то давно поквитались.
— Ну так и не навязывайся в отцы. Дашь корабль?
— Дам!
Гаврила, не ждавший такого ответа, ударил кулаком по стене. Только потом до него дошло, что сказал князь.
— А не брешешь?
— Собака брешет — обиделся Князь. По тому, как сверкнули его глаза, Избор понял, что князь обиделся по настоящему. Только вот воли своему гневу не дал. Похоже, что действительно знал Гаврилу и боялся его.
— Спасибо, князь!
— Рано радуешься. Не просто дам. Службу сослужишь, тогда дам.
Гаврила покачал головой.
— У тебя, князь, зимой снега не выпросишь.
— А раз знал, что шел?
— Ладно. Говори что нужно.
Круторог прошелся перед ними, разметая полы отороченного мехом халата. Избору показалось, что князь на ходу выдумывает что-то такое несбыточное, что бы они отвязались от него и одновременно нужное в хозяйстве, что бы если уж согласятся выполнить его причуду, то дома появилась бы нужная вещь
— Трудное это дело.
— Не пугай — негромко отозвался Гаврила — Сам знаешь — испугаюсь всем плохо будет.
Князь посмотрел на него через плечо. Избор уловил во взгляде опасливое любопытство.
— Не отпустило еще?
— Вот вот отпустит…Говори быстрей.
Князь щелкнул пальцами, радуясь, что наконец то в голову пришла подходящая мысль.
— Достаньте мне шапку невидимку!
Избор посмотрел на Гаврилу. Тот стоял так, будто ничего и не слышал.
— Шапку невидимку — повторил князь с удовольствием глядя как на лицо Гаврилы Масленникова наползает оторопь. Он неуклюже взмахнул своей грозной рукой, скривил лицо. Его спутник громко вздохнул и переступил с ноги на ногу.
— Очень нужно — добавил Круторог оглядываясь на Избора.
— Как скажешь, князь — согласился тот — Если сапоги скороходы по пути попадутся захватывать?
Князь почесал бровь. Слова эти можно было бы посчитать и оскорблением, но воин смотрел серьезно.
— А вдруг? — подумал князь — Вдруг?
А вслух сказал.
— Ничего… Берите. Я их на Жар-птицу поменяю…
Глава 32
Круторог смотрел, как уходят Гаврила и его спутник. Теперь, когда они не видели его глаз, он мог не скрывать того, что бушевало в его душе. Ненависть копилась там так долго, что едва не разъела ее. Стиснув зубы и прищурив глаза он смотрел в ненавистную спину, и ненависть его мешалась со страхом.
У дверей оба оглянулись и поклонились. Он не заметил этого. Перед глазами стояла картина, как безрукого Гаврилу его гридни с шутками и смехом волокут на лобное место и сажают на толстый, весь в занозах, сосновый кол…Острый запах смолы мешается с запахом крови, Гаврила кричит….
Он вздрогнул, сморгнул тот момент, когда дверь за гостями закрылась, и он остался один.
— Эй, Хайкин, — негромко позвал он — где ты там?
Ковер позади него колыхнулся и в комнату вошел крепкий мужик, ум которого согнал с головы почти все волосы.
— Ну что?
Прежде чем ответить тот посмотрел на княжеские руки. Круторог держался за спинку кресла так, что кожа на пальцах побелела.
— Что скажешь?
На лице вошедшего читалось сожаление.
— Ничего, князь. В нем по-прежнему жива магия.
Спинка кресла в руках князя затрещала.
— Ты же волхв! Сделай что-нибудь!
Волхв покачал головой.
— Я знаю границу своей силы. И ты знаешь, как она велика, но убить его волшбой я не могу.
В гневе князь уронил кресло. Оно упало на ковер мягко и не страшно.
— За что держу тебя?
Волхв не испугался.
— Ты знаешь, князь, за что держишь. Разве знать, что твориться в Киеве или Гороховце для тебя не важно? Разве не важно для тебя, что с тех пор как я живу у тебя, несчастья обходят твою землю стороной?
— Сейчас мне другое важно! Его сила осталась при нем!
Круторог грохнул кулаком по столу. Тавлеи, что стояли там покатились по полу. Князь грозно задышал, словно бык в загоне, но бык понимающий, что загородку ему все же не сломать и не перепрыгнуть. Волхв обошел задыхающегося князя, стол, наклонился за фигурами.
— Что тебе еще? — Спросил князь. — Ступай.
— Это еще не все.
Волхв поднял голову над столом, и князю на мгновение показалось, что от него только и осталось, что эта голова.
