— Гаврила!
У него не было нужды отыскивать Масленникова глазами. Нос и так говорил, что тот где-то в двух шагах.
— Гаврила, мыша тебе в задницу! Помоги!
Очнувшись от отропи Гаврила подхватил другой конец бревна. С уханьем и гуканьем они вставили его в скобы и удары снизу сразу стали глуше. Это была отсрочка. Исин ощупывал плечи. Избор сел рядом с ним. Военного опыта… Да что там «военного опыта» — здравого смысла хватало, что бы понять что последует дальше. Не сумев попасть на башню по внутренним лестницам, журавлевцы полезут по стенам. Нужно будет обороняться А как? Чем? Он провел рукой над плечом, подсчитывая стрелы… Три меча, два десятка стрел… В этот раз с ними не было даже дурака.
— Главное мы его все-таки нашли — сказал Гаврила. Только теперь Избор обратил внимание на то, что стояло рядом. Корабль стоял тут же, в двух шагах. Он занимал почти половину башни. Что-то странное было в нем. Избор несколько секунд смотрел, не понимая в чем дело, а потом успокоился. Корабль был удивителен не размерами, а тем, что показывал то, что у других кораблей было скрыто в воде. Его днище, подпертое крестообразно сколоченными дубовыми плахами, нависало над головами светлыми сосновыми досками. На них не было ни гнили, ни водорослей. Красиво изгибаясь они очерчивали границы волшебства. В досках там и сям вспыхивали серебряные искорки. Избор потрогал одну из них.
— Серебро! — вырвалось у него. Даже если б прямо сейчас на его глазах корабль взял бы и полетел, это не было бы большим доказательством его волшебности. Серебряные гвозди в бортах и так говорили об этом. Он на всякий случай, безо всякой корысти, подергал один из них. Но тот сидел крепко.
Гаврила обежал корабль и нашел лестницу. Один за другим они забрались на палубу. Тут все было так же как и на обычном судне — и парус и мачта и даже весла, только вот впереди по носу торчала одна из башен Круторогского терема. На ее крыша собирались лучники. Это было так скверно, что даже на запах, идущий от Гаврилы Избор уже не обращал внимания.
Гаврила был прав. Все было так, как он говорил. Они стояли на палубе летучего корабля, что толку от этого было мало… Сейчас у них не было сил что бы заставить этот кусок дерева полететь даже самым простым способом — сбросив его с башни вниз. Они стояли на палубе корабля, но без кормщика ничего не могли поделать.
Избор провел взглядом по крышам теремов. Там деловито готовились к схватке, выстоять в которой у них не было никакой возможности.
— Это я тоже называю неприятностями. — сказал он не обращаясь ни к кому. — Дурак был бы сейчас к стати.
Время сперва бежало, потом пошло. Беглецы отдышались, боль в мышцах размывалась током крови, но никто не лез по стенам, ни кидал стрел. Только те, кто остался под крышкой, не прекращали своего шумного занятия.
Они колотили снизу так, словно не сами делали эту крышку, и не знали что не спроста она обита железом, да и поперечный брус делался именно для таких вот случаев. Избор послушал звук и немного успокоился. Пока колотили мечами. То ли топоров у них не было, то ли те, что башню строили, делали проход в ней с умом, так, что бы топором не размахнуться.
Рядом запахло выгребной ямой
— Мысли есть?
— Есть.
— Ну? — оживился Избор.
Гаврила покачал руку.
— Руку бы вылечить…
— Хорошая мысль — скучно согласился Избор — А другого ничего нет?
Гаврила покачал головой.
— Болит рука-то?
— Болит.
— Ничего. Потерпи. На колу посидишь — легче станет.
Гаврила поморщился.
— А помрешь — так и вообще болеть не будет.
Он глянул вниз. По-прежнему стены башни были пусты. В ночной темноте много видно не было, но он вполне доверял своему слуху. Не было не шороха, ни шума шагов. Пробежав взглядом по окрестным крышам, Избор посмотрел на корабль. Если бы у него была возможность выбирать на что смотреть, он смотрел бы только на него. Волшебство и красота слились в нем воедино.
— Добрый корабль… — раздалось у него над ухом. Гаврила замолчал, но где-то в голове Избора звякнул колокольчик. Что-то похожее Гаврила уже говорил… Что-то похожее, только тогда голос его был веселее… Он напрягся, чувствуя удачу и напоминанием о далекой ночи в голове прозвучала вся фраза.
— «Добрый острожек! Такой с четырех концов запалить — всю ночь греться можно…»
Избор хлопнул себя по поясу. В кожаном мешке, затянутом от случайностей ремешком лежало огниво. Теперь у них была сила, которую они могли показать Круторогу.
— Исин!
Хазарина подбросило с пола.
— Обыщи корабль. Найди там светильник или факел. Если не найдешь — сделай!
Исин прогрохотал сапогами по площадке. Он понял, что Избор что-то придумал, и бег его был полон радости. Тем временем Избор подошел к люку и грохнул по нему рукояткой своего меча. Там от удивления застыли и он, ухватив секунду тишины, крикнул.
— Скажите князю, что если вздумает лезть сюда — сожжем корабль… Нам терять нечего. И передайте. Пусть кормщика дает.
— Они просят кормщика — сказал воин. Круторог задохнулся от злости. Схватив кубок, он швырнул его в шарахнувшегося в сторону человека. Вино тяжелой струей выплеснулось и разлилось по ковру.
— Они еще и условия ставят? Раздавить их!
Воин радостно повернулся, но волхв остановил его за плечо.
— У тебя только один корабль — напомнил он князю — Может быть где-то и есть другой, но это где-то…
Круторог рванул сворки окон, посыпались стекла. Небо над башнями светлело. Словно издеваясь над его бессилием, около корабля горел огонек. Воин за его спиной напряженно ждал приказа. Он готов был выполнить любой — штурмовать башню, поджечь ее, закидать пришельцев стрелами или выпить с ними мировую, но князь молчал. Спокойный голос волхва остудил его гнев. Князь повернулся к нему.
— Что же дать им корабль?
Маг пожал плечами.
— Так сразу и дать… Поговори сними. Узнай их возможности, взвесь свои силы…
Круторог упал в кресло.
— Сухмата ко мне!
Богатырь сел перед ним, как сел бы на пиру — не спрашивая разрешения, с улыбкой.
— Что за шум, князь?
Круторог с усилием улыбнулся.
— Нет князьям покоя ни днем, ни ночью… Все заботы — то враги, то гости, а тои и то и другое…
— Неужто беда какая?
Сухмат спросил об этом спокойно, словно слово это — «беда» — касалось в этом мире кого угодно, но только не его.
— Беда? — переспросил князь — Да вот гость один буянит. Никак не урезонить…
— Кто же такой невежа? — нахмурился Сухмат.
Князь посмотрел в окно. Огонек был уже ярче затухающих звезд.
