Он повернулся и показал вперед, на бескрайние просторы перед ними.
— Мы там будем, и там случится то же самое. Мы везем беду с собой.
Гаврила вздохнул еще раз, сбрасывая с себя расслабляющую власть красоты, вспомнил людей, что еще сегодня были живы, и ответил.
— Мы везем с собой счастье и удачу для всей Руси.
Исин недовольно поморщился. Его не поняли.
— Я хочу сказать, что богатырям надо ехать навстречу беде, а не от нее.
— А мы и едем на встречу, — сказал Избор. — Ты, что думаешь уже все кончилось? Все еще впереди. Все еще даже не начиналось…
Он сказал это так спокойно. Что Исин понял, что воевода никого не хочет пугать, и что все действительно будет так, как он сказал.
— А уж если о бедах говорить, — добавил Гаврила, — то кому-то конечно, придется плохо.
— Вот! Так ведь и я об этом!
Хазарин обрадовался, что наконец-то до друзей дошло то, что он хотел сказать.
— Может, тебе легче станет, если я скажу, что нам придется хуже всех? Других-то только задевает, а бьют-то по нам…
Его поняли, но не до конце и Исин еще раз попытался объяснить, что томит его душу.
— Нам проще. Мы-то хоть знаем, за что страдаем, а эти… Может, спрячем его где-нибудь, что бы никто не нашел?
— Ты про Кащееву смерть слыхал? — вопросом на вопрос ответил Гаврила.
Исин выпрямился в седле, и Избору показалось, что он готов выслушать все истории о схватках киевских богатырей с Кащеем, но тот только ответил.
— Про иглу в яйце? Конечно.
— Он вот ее то же прячет, а сколько богатырей за ней гоняется? Правда, она как утопленник — рано или поздно обязательно всплывает. А уж тогда…
Избор кивнул. Все было так, как говорил Гаврила. Как ни прячь, а если есть интерес, то будут искать и тут уж кому-нибудь обязательно повезет. Исин поскреб голову.
— А если мы его прямо в ковчежце в землю зароем? Никто ничего не узнает…
— А сами зарежемся? — весело спросил Избор.
— Ну, можно, наверное, и без этого…
Гаврила тоже засмеялся.
— Ты, я смотрю, всего на сто лет вперед думаешь. Ковчежец ржа разъест, а без ковчежца его любой маг, любой волхв отыщет. А Русь-то она не на сто лет собирается. Так что сам понимаешь.
Гаврила вздохнул еще раз, словно прощался с чем-то.
— Так что сам понимаешь. Да и не нашего ума это дело — талисманы прятать. Пусть об этом у Белояна да у князя Владимира голова болит. Сказано привезти — привезем…
— А скажут зарыть? — ехидно спросил хазарин. — А?
— Не скажут, — спокойно ответил Масленников. Пока они препирались, Избор спокойно рассматривал лес вокруг. Он не ждал неожиданностей, но готовился к ним. Сперва ухо уловило еле слышный скрип колес, а потом он увидел и сам повозки.
— Люди, — сказал он.
Гаврила повернулся. Это слово требовало внимания. От людей могли быть неприятности.
— Где?
— Опять? — сорвалось с языка у Исина. — Слишком уж быстро…
— Чего это «быстро»? — невозмутимо отозвался Избор. — Они еще далеко.
С вершины холма виделось, как в одном месте березы расступились, давая место желтой от одуванчиков поляне. Через нее не спеша, катились несколько укрытых рогожами повозок. Ими правили одетые в цветные халаты люди. Они их то ли не заметили, то ли не сочли опасными и телеги двинулись дальше.
— Там дорога, — прозорливо заметил Исин. — Неужто опять с хорошими людьми посреди леса встретиться довелось?
Избор, смотревший на повозки, ответил.
— Пять телег. Не разбойники, ни воины. Купцы, пожалуй…
Что-то было в голосе воеводы такое, что заставило Гаврилу ответить.
— Не знаю их, и знать не хочу. Нам сейчас от людей подальше держаться нужно. Пусть едут своей дорогой.
Избор ничего не ответил. Его глаза провожали повозки, что мелькали среди берез, и Гаврила добавил:
— У них своя дорога, у нас — своя. Слова они ведь дальше стрел летят. Болтанет кто-нибудь языком, а нам от того неприятности.
— Неприятности… — сказал Исин. — Не неприятности, а нож в спину с поворотом…
— Так ведь что бы нож сунуть спину еще найти нужно…. — возразил Избор. — А среди людей как нужную спину найдешь? Так что нам пока всего лучше меж людей находиться… Да и дорогой ехать все лучше, чем сквозь кусты. Пока нас не хватились мы по хорошей-то дороге сколько отмахаем!
— А думаешь, хватятся? — спросил Избор.
— Еще как, — непонятно улыбнувшись, ответил Гаврила. — Не попасться бы только…
Они спустились к подошве холма, и, продравшись сквозь заросли ежевики, оказались в редколесье, за которым и лежала дорога.
— Вон она дорога-то… На нее станем и до самого Киева, — мечтательно сказал Исин. Он даже зажмурился от такой мысли.
— Это если рога не обломают за первым поворотом…. — осадил его Гаврила. В его словах Избор не уловил жесткости. Воевода почувствовал, что и сам Масленников готов поверить в то, что они мог ли бы добраться до Киева без неприятностей.
— Когда это у нас по прямой дороге получалось? — осадил он обоих. — Память у вас девичья. У нас все больше через лес, да по болоту, да что бы морду в кровь…
Он выехал на утоптанную землю первым и повернул вслед за телегами.
— Не чужую, так свою, — добавил Исин, выезжая следом.
Не оборачиваясь, Избор кивнул.
С дорогами им повезло. Обогнав купцов они почти час скакали по пустому тракту и каждый чувствовал как слабеет напряжение, что давило душу. Вскоре, когда солнце начало путаться в ветвях самых высоких деревьев их дорога влилась, словно ручей в реку в другую дорогу, на которой было тесно от следов.
— От таких дорог нам подальше держаться следует, — сказал хазарин, пытаясь в просветы деревьев различить, что твориться за ближайшим поворотом. Гаврила, однако, оставался спокойным и только мрачно улыбался. Следы на земле читались столь явно, что даже думать о засаде было смешно.
— Нет уж… Нас так просто ловить не будут. Наши враги что-нибудь поумнее придумают.
По сравнению с ней та, по которой они ехали до сих пор, казалась запущенной лесной тропой. Эта дорога была утоптанна людьми и лошадьми. На ней отчетливо виднелись следы колес и сапог. Исин вдруг подумал, что они, верно, совсем рядом с городом, что видели с холма, и повеселел еще больше.
— Похоже, что сегодня ночевать будем меж хороших людей?
— Не говори «гоп», — предупредил его Избор. — В нашем положении наперед ничего загадывать нельзя. Не ровен час, эти люди с тебя еще шкуру снимут…
