— И чего жгут? — спросил Исин оглянувшись. — Почему, интересно так человек устроен. Хлебом его не корми, а дай только поджечь чего-нибудь?
— Это от Богов. От Рода, наверное… — подумав, ответил Гаврила.
— А почему не от Чернобога? — на всякий случай поинтересовался Избор. Он шел впереди, выбирая дорогу, но к разговору прислушивался. — Пожар все-таки… Неприятность.
— Нет. Род. От его крови в себе человек к теплу и свету тянется…
Они выбрели на дорогу, когда ночь ушла далеко за середину. Теперь ее пустота предвещала им спокойствие и безопасность.
— Хоть бегом беги, — сказал Избор, но измотанные до нельзя ноги не послушались и бегом не побежали. Дорога тут проложили по вершинам холмов и, взобравшись на один из них, они увидели, что далеко впереди серая от лунного света лента упирается в городские ворота. До них было еще далеко, идти и идти, но даже видимость жилья приободрила богатырей. Людей тут и близко не было — ни лихих не добрых. За те несколько часов, что они провели на дороге, они не встретили ни единой живой души — окрестные жители спали, а лихие люди, напуганные чудовищем предпочитали день-два посидеть в вертепах, чем принять бесславную смерть, но как оказалось не они одни спешили в тот час вперед.
Сзади их неотвратимо нагоняла темная грозовая туча. Люди не оглядывались назад, и приближение ее заметили слишком поздно. Сперва она дала почувствовать, что нагоняет их холодными порывами ветра, потом — далеким грохотом выпускаемых молний, а когда люди взобрались на невысокий холм, с которого город виднелся уже совершенно отчетливо, туча закрыла луну и опутала землю сетью дождя.
— Бежим! — крикнул Исин.
— Куда?
— Как куда? В город! Тут рядом!
— Куда торопишься? Темно ведь! — крикнул Избор сквозь вой ветра.
— Наплевать! Побежим в темноте!
— Не в темноте дело! — ответил Гаврила. — Ворота откроются только с восходом. Что же нам до утра под воротами мокнуть?
— Что же делать? — спросил сотник оглядываясь. Ночевка в лесу, под дождем никак не радовала его.
Неожиданно для себя он увидел визу, на склоне холма, почти под собой темное пятно пещеры.
— Пещера! — сказал Избор. — Пошли хоть туда…
— Куда «туда»?
Рассмотрев отверстие, проворчал.
— Шишиги нам только не хватает…
Выбирать, однако не приходилось. Стоять и мокнуть под дождем не хотелось даже ему.
Они осторожно спустились вниз и, обнажив мечи, встали по обеим сторонам пещеры. Каждый вслушивался в негостеприимную темноту, стараясь предугадать, что их ждет в темноте. Тьма молчала. Из пещеры не доносилось ни звука. Сквозь шелест дождевых капель до них доносились лишь звуки леса — там зверье поспешно искало себе убежище от свалившейся сверху неприятности.
— Эй! — крикнул в темноту Исин. — Есть тут кто-нибудь?
Глава 18
Если в пещере кто и был, то он предпочел не ответить на этот вопрос.
Тогда Гаврила, отодвинув плечом Избора, вошел внутрь. Исин шагнул следом, прикрывая левую руку товарища. Тишина — тишиной, а Боги — это Исин теперь знал точно — берегут только береженого…. Но на этот раз все обошлось. Пещера оказалась пустой, необитаемой и темной.
— Эй! — снова крикнул Избор, но уже не для того, что бы найти врагов в темноте, а для того, что бы определить насколько велико их случайное убежище. Эхо незамедлительно вернуло его крик:
— Эй!
Пещера оказалась очень не большой — шагов двадцать в длину, и примерно столько же в ширину. Особенной высотой она тоже не отличалась и то один, то другой, то третий доставали головой до потолка. Один раз Гаврила достал его так, что оттуда посыпались искры.
— Черт! — выругался он. — Темно тут, как у коня в желудке!
— Зато сухо, — отметил Исин.
— И шишиг нету, — добавил Избор — Подождите тут. Я сейчас.
Его силуэт мелькнул в проеме выхода и исчез. В этот момент в небе сверкнула молния, и в ее дрожащем свете Гаврила с Исином убедились, что пещера действительно пуста. Они засунул мечи в ножны, и уселись на камнях напротив входа. От вспышки молнии перед глазами еще плавали круги и пятна и люди не сговариваясь стали щупать темноту вокруг себя. Когда через несколько минут глаза привыкли к темноте, они уже нащупали рядом с собой большой плоский камень, вполне годившийся для того, что бы разложить на нем еду. Гаврила не поленился отыскать Изборов мешок, на который он возлагал большие надежды и поставил сверху.
Вскоре в пещеру вернулся и сам Избор. Он еле протиснулся во вход с двумя добрыми бревнами, держа, по одному в каждой руке.
— Раз не промокли, то хоть погреемся…
— До утра дотерпим, — согласился Исин. Наломав сучьев и надрав коры, Избор застучал кремнем по кресалу, высекая огонь, и вскоре уже маленькая искорка, уложенная на трут превратилась сперва в веселый язычок, а затем и в жаркое пламя. Сухое дерево, не успевшее еще намокнуть от дождя, горело жарко и почти без дыма.
Тепло, свет и запах жареного мяса наполнив пещеру, сделали ее вполне пригодной для обитания. На скорую руку поев они улеглись на камни, надеясь, что сон принесет им отдых от забот прошедшего дня однако все оказалось не так просто.
Уснуть там оказалось невозможно. Уж на что не прихотливы были богатыри, их бокам камни пещеры пришлись не по вкусу.
— Пещера пещере рознь! — сказал вдруг ни с того ни с сего Избор. — Вот в Палестине пещеры — это совсем другое дело!
Гаврила, тоже не сумев найти место достаточно гладкое, что бы устроиться с удобствами и к тому же расположенном достаточно близко от костра, охотно откликнулся:
— Да! На Востоке пещеры совсем другие. Удивительное дело! И с боков и сверху камень, а внизу — всегда песок. Я в одной такой полгода прожил — вспомнить приятно. Трудностей там конечно и так хватало, но что бы выспаться — с этим никаких трудностей не было. Зашел внутрь, упал где хочешь, хоть у порога, и спи себе спокойно.
Он помолчал, вспоминая как ему жилось, и добавил:
— Правда, змеи!
— О! — отозвался Избор, то же что-то вспомнивший.
— Конечно! Уж чего-чего, а этих тварей там всегда хватало!
— Навидался и я их. Чуть только где остановимся, обязательно приползут одна-две гадины и смотрят.
— Да.
— Но если на коне, то ничего не страшно.
— Конечно, — подал голос Исин. — Коней бы нам!
Он представил доброго коня, до бабок прикрытого толстой добротной попоной. Простеганная крест на крест она словно состояла из маленьких, в ладонь, пухлых подушечек, сквозь которые жесткость камня никогда не смогла бы дойти до изможденного дорогой тела…
В таких разговорах время от времени задремывая и просыпаясь то от холода, то от грохота производимого Гаврилой, когда он в тщетной надежде устроиться вертелся меняя под собой одни камни на другие они провели больше половины ночи. В конце концов, не выдержав этой пытки, Избор уселся.
