— Цел? — бросил на бегу Гаврила.
— Чуть не треснул….
— Старик?
— Найдешь его теперь… Уходить нужно, пока из нас щепы не наделали.
Перепрыгивая на ходу через копошащиеся на полу кучки и сбивая тех, кто пытался подняться, они добежали до выхода.
— Конюшня направо! — крикнул Исин вырвавшемуся вперед Избору. — Подведи коней к воротам, а мы их пока задержим.
Над дверью проходит все тот же балкончик, с которого они только что так удачно спустились. Он тянулся вдоль всей стены удерживаемый столбами-подпорками. Это было то, что нужно.
Исин резко провел позади кстати подвернувшейся лавкой. Там кто-то застонал и повалился на пол. Тогда с размаху он ударил ей по столбу, ломая один, затем другой…
Навес над ним угрожающе закряхтел, оттуда посыпался мусор.
По трапезной пронесся крик ужаса. Бежавшие к дверям шарахнулись назад, боясь попасть под обломки.
— Гаврила! — заорал Исин. — Гаврила!
Масленников выскочил откуда-то сбоку и столбом направил падающие доски на преследователей.
— Держи их!
Крик перекрыл вопли людей и треск ломающегося дерева, но держать тут уже было некого — в поднявшейся суматохе и Гаврила и Исин успели выскочить за дверь, во двор. Из темноты выскочил Избор и побежал к воротам.
— Кони где? — в спину ему крикнул Гаврила.
— Пусто.
Оставаться тут — значило гневить Светлых Богов. Гаврила не задавая вопросов побежал следом ни капли не сомневаясь, что Исин и сам сообразит, что нужно делать.
…Утренняя дорога перед ними раскатывалась неспешно и плавно, словно где-то впереди них, в тумане катился, разматываясь серый клубок намотавший ее на себя. Избор оглянулся назад. Позади них тропу было видно на три-четыре шага и как продолжение видения он представил себе, что другой такой же клубок катится позади него и наматывает на себя нить пути. От этого видения стало зябко и он передернул плечами.
— Что трясешься?
— Чертовщина всякая мерещится…
Тропа вывела их на лесную дорогу. Тут же, при дороге они наткнулись на следы костра.
— Попутчики… — сказал хазарин, кивая на следы чьего-то ночлега. — Похоже, в них теперь недостатка не будет…
Дорога в этом месте была утоптанной и уезженной, а на обочине лежал остов разбитой телеги.
Они шли настороженные бедой. Глаза и уши Избора и Исина ловили все, что происходило вокруг, все, что могло стать новой неприятностью. Только Гаврила шел спокойно, глядя не по сторонам, а под ноги.
Избор сказал:
— Теперь иди по сторонам поглядывай. С любой стороны удара жди….
Масленников в ответ только головой покрутил, словно удивлялся, что попал в такую заваруху.
— И спереди жжет и сзади жжет….
— Как в костре сидишь… — согласился Исин.
— Как в крапиве, — поправил его Гаврила не отрывая взгляда от земли.
— Что?
— Как в крапиве, говорю, — повторил Гаврила. Он поднял глаза и вздохнул. — В костре опасно, а в крапиве обидно.
— Нашел с чем сравнить… А мне вот все кажется, что я карась в сметане.
Он развел руки в стороны, обнимая туман.
— Словно кто глаза завязал и уши заткнул … А это похуже будет, чем в крапиве сидеть… — добавил Избор.
— Ну уж и хуже?
— Хуже, хуже! — подтвердил хазарин. — Я скольких карасей в сметане видел и не один из них хорошо не кончил…
Тропинка поворачивала и он предостерегающе поднял руку. Гаврила скрипнул зубами и вздохнул.
— Ты чего?
Удивляясь их непониманию Масленников воскликнул.
— Ну что вы по сторонам смотрите? Беду что ли ищите? О другом помыслите: если кто умудрился с нами такое сотворить, то чего ему стоило просто поубивать нас? А ведь не убил… Не убил?
Он легкомысленно ткнул хазарина пальцем под ребро. Тот неуверенно хохотнул, но беспокойства Гаврилова не понял.
— Тот, что это сделал, на мелочи в кустах размениваться не будет… Не засады по кустам искать нужно, а думать почему живы до сих пор…
— А корчма вчера вечером?
Масленников махнул рукой и пройдя меж них и, ничего не опасаясь, пошел прямо за поворот.
— Это не чужой ум, а наша глупость…
— Может ты и прав, — сказал ему в спину Избор. — Только я тебе другое скажу. Боги, они только тех берегут, кто о себе сам может позаботится.
От этих слов в нем словно прибывало силы. Он задрал голову и упрямо выпятил подбородок:
— А уж коли я по дороге иду, то под ноги поглядываю. У нас на Руси ни один волхв ни ям на дорогах, ни разбойников в кустах отменить не сможет.
После ночевки в лесу они мерили дорогу ногами уже больше часа, но пока их никто не догнал и не попался навстречу.
— Крепко спят в этих местах… — поглядывая на начавшее уже припекать солнце.
— Кто крепко спит — тот дольше живет… — Избор вытер лоб и стряхнул капли на дорогу.
— Почему это?
— На глупости меньше времени остается.
Он поискал в голове подходящий к случаю пример, но там было так пусто, что он вздохнул и выругался.
— Надо же попали! Прохожих нет, ни села, ни деревеньки… Лошадей купить негде.
— Да… Раз с вечера не везет, то хоть и не просыпайся…
Кусты левее них стали реже и в их дорогу влилась еще одна лесная тропа. Она была ни шире и не утоптанней, чем та, по которой шли они, но невольно все задержались, выбирая куда идти. Это была минута тишины.
Неожиданно для всех Гаврила уселся на землю и засмеялся. Смеялся он с удовольствием, даже повизгивал от накативших чувств. Избор с Исином молчали, понимая, что отсмеявшись тот объяснит что к чему.
— Во как прижало, — сквозь слезы простонал Масленников. — Даже поспорить куда дальше идти и то не можем!
Исин неуверенно улыбнулся, а Исин выпятив челюсть обошел Гаврилу и зашагал по дороге.
— Ты чего? — спросил в спину хазарин.
— Ничего…
Он повернулся и ударил кулаком по дереву.
— Нечего сопли пережевывать! Обломилось нам? Обломилось! Ну так что? Надо этого умника найти, да по сопатке гада, а не смешки разводить…
Гаврила успокоился, вытер слезы.
— Да, все верно… Только уж больно неожиданно это — себя дитем малым чувствовать…
— Значит достали мы их! — убежденно сказал Исин. — Так достали, что пришлось им на нас волшбу потратить…
Уже не думая куда они держат путь они пошли вперед, ощущая, что Судьба не оставит их своим попечением. Не вспоминая более о беде они шли, общими усилиями вытаскивая из памяти названия деревьев, цветов и птиц, что встречались по дороге.
