— Ну и что с этими делать будем? — негромко спросил Хайкин, глядя на врагов. Гаврила принял его слова за приглашение, пошел вперед, раздвигая толпу перед собой.
— Я их сейчас всех по одному, — забормотал богатырь, — до самых корней…. А потом солью посыплю, чтобы новые не выросли!
— Погоди, — остановил его Избор. — Погоди. С этим-то всегда успеем. Может волхвы еще чего-нибудь эдакое придумают.
Среди стариков пронесся согласный ропот, но Хайкин оборвал его, подняв руку.
— Пожалуй хватит смертей на сегодня. Главный враг нами повержен — и довольно.
— Неужто оттого, что наказано большое зло, зло малое избегнет наказания? — спросил Сераслан. Он не дожидаясь ответа отрицательно покачал головой и следом за ним закачались стариковские головы.
— Накажем. Но не мечом, а умом. Чтобы на всю жизнь память была.
— Да сколько ее у них еще осталось-то? — спросила Лерка. — Жизни то?
Хайкин улыбнулся, поднял вверх руки.
— Волхвы! Дайте мне вашей силы!
Никто не знал, что задумал Журавлевский волхв, но голос его подчинил себе всех.
Он ощутил приближение силы как дрожь земли, что чуют звери и иные бессловесные твари в горах. Волхвы отхлынул от него, давая место и он остался один на один с остроголовыми. Они стояли тихие, глядя как меж кулаков волхва проскакивали сиреневые молнии. Передние, но ожидая ничего хорошего отхлынули назад, но стена не пустила их дальше.
Над притихшим двором прокатился гром и воздух над волхвом потемнел. Уплотняясь он стал превращаться в смерч уже через мгновение ставший похожим на огромную — выше сторожевой башни — метлу. Она повисла в воздухе за спиной Хайкина, но он двинул рукой и та, перепорхнув через него, накрыла заоравших остроголовых.
— Так их! — раздались голоса. — Вымести их с Руси, что бы и духу не было!
Чудовищная сила русских волхвов повернула метлу и потащила по двору. Под ней взвыло, словно каждый из тех, кто сидел там почувствовал на своем горле лапу Ящера или адские угли. Там, где метла коснулась земли, вверх взметнулась пыль. Кто-то звонко чихнул, и в тот же миг, словно подчиняясь неслышному приказу волхва метла взвилась в воздух и пропала из виду.
Хайкин опустил руки и вытер пот, грязными ручейками текший по лицу.
— Куда ты их? — спросила стоявшая за спиной Лерка. Хайкин посмотрел на молодую женщину и улыбнулся.
— Далеко… Отсюда не видно….
— А откуда видно?
Главный волхв Журавлевского князя посмотрел сквозь выбитые ворота, потом повернулся и оглядел двор, словно хотел удостовериться, что смерч забрал всех врагов. Волхвы потихоньку расходились, спеша помочь тем, кому еще можно было помочь.
— Что земля круглая знаешь?
— Знаю, — кивнула Лерка. — Только это тайное знание…
Огоньки, что зажглись в ее глазах, говорили, что она догадывается о судьбе остроголовых, но она еще не догадывалась куда Хайкин их упрятал.
— А знаешь, что на другой стороне тоже земли есть?
— И это знаю.
— Все ты, оказывается у меня знаешь… — сказал волхв и вздохнул. Она широко раскрыла глаза, сообразив, что хотел сказать Хайкин.
— Так ты их…
— Мы, — поправил он ее. — Мы. Ты, я, они… Все мы, кто тут был. Мы их туда…
Она хлопнула длинными ресницами.
— Но зачем?
Волхв помолчал и негромко объяснил:
— Русь без врагов не останется…. Но чем дальше они от нее будет, тем нам спокойнее… Это враг внешний, так где ж ему быть еще, как ни там?
…Мир за выбитыми воротами казался спокойным и ласковым.
Там голубело небо, зеленел лес и дорога манила в дальние страны, но сидевшие на остатках ворот богатыри понимали, что все это совсем не так. Ласковость и спокойствие были там до первого поворота, а за ним из лесной чащи вылезут либо разбойники, либо чудовище какое-нибудь приблудное, а то и то и другое вместе…
Сидели и смотрели не просто так, от безделья — ждали отошедшего Гаврилу.
— Вот все и кончилось… — сказал Избор, глядя на лес. — Сколько мытарились? Дней десять, или больше?
Сераслан пожал плечами.
— У вас не поймешь.
— Прошло — и слава Богам, — раздраженно сказал хазарин. — Да где он там?
Он отвернулся от ворот и посмотрел, как волхвы, собравшись у полуразрушенной башни, возвращают в ум Гы.
— Всего и делов-то — отдать ковчежец, да спасибо выслушать… Меня, может, невеста ждет!
— А может и не ждет… — отозвался Избор, любуясь небосводом без драконов и летающих ковриков. Хазарин дернулся, а он усмехнулся. — Потерпи.
— Женюсь… — сказал Исин. — Теперь — женюсь, а там…
— Ну, не знаю, не знаю… — в тон к Избору отозвался Сераслан. — Прямо так сразу? Не думаю, чтоб…
— Князь обещал! — напомнил хазарин. Он посмотрел на Избора, ожидая поддержки, но тот смотрел в другую сторону.
— Как тебе не терпится, а подождать все же придется, — сказал Сераслан. — Тут обстоятельства.
— Какие еще обстоятельства? — загорелся сотник. — Чудовище загубили? Талисман спасли? Слово сказано?
— Время! — со странным выражением сказал Сераслан. — Ничего кроме времени!
Хазарин молчал, ожидая, что тот скажет дальше.
— Это не из вредности — просто все недосуг было.
— Что «не из вредности»?
— Княжеской-то дочери всего семь лет. Ты же взрослый мужчина. Не к лицу тебе такими делами заниматься. Не грек же ты, в конце-то концов?
Исин сидел так, словно ничего не услышал.
— Семь лет? — спросил за него Избор. — Это как же?
Сераслан развел руки, показывая, что ничего нельзя поделать.
— Гаврила идет! — сразу становясь серьезным, сказал Избор. — Мрачный какой-то…
Они поднялись, сразу забыв о Исиновых неприятностях. Хазарин остался сидеть и считать на пальцах. Масленников еще не подошел, а Избор крикнул:
— Что Белоян-то сказал?
Гаврила вздохнул.
— Благодарил.
— Что-то не так? — нахмурился Избор. — Еще что-нибудь?
Богатырь задержался с ответом. Взгляд его улетел за выбитые ворота.
— Ну?
Он почесался, словно выгадывал время, перед тем, как выложить что-то неприятное, но все же сказал.
— Вы в Пинск не торопитесь? А то тут у Белояна еще одно дело для нас есть.
13 января 2000 г.
