Муря немного постоял над ними, что бы богатыри смогли правильно оценить содеянное, а после перелетел через неподвижные тела. Полы халата скорбно скользнули по еще не успевшим высохнуть лицам палачей, когда он повернулся, выглядывая новых врагов.
— Пожалуй, кроме меня договариваться тут уже не с кем… — сказал Муря. — И, по-моему, нам пришло время вернуться к нашему делу.
Пустые рукава разошлись в разные стороны.
— Обстоятельства переменились…
Избор молчал, представляя себе улыбающуюся рожу колдуна (тошно стало), а Гаврила отрицательно покачал головой.
— Наши решения — не обстоятельства. Они не меняются.
Исин гордо тряхнул головой. Не ждал от него Муря ничего умного, но все же ответил:
— Ваше упрямство может сильно осложнить вашу жизнь. И укоротить ее вдобавок! На вашем месте я бы передумал….
Избор вздохнул. По большому счету Муря был прав, но он ответил.
— Тебе на нашем месте не бывать… Кому ты нужен?
Муря необидчиво рассмеялся.
— Кому? Да вот вам и нужен… Или тут есть еще кто-нибудь, со свободными руками? Все-таки сейчас только я могу отпустить вас на свободу…
— Такой ценой? Зачем нам свобода без талисмана?
Рукава халата взлетели вверх, словно крылья.
— Какой ценой? За жизнь не одна цена не велика…К тому же я обещаю вам вернуть талисман, едва надобность в нем минет.
Гаврила даже не стал отвечать, а просто повторил свой жест. Халат зашевелился, словно Муря оглядывался и проверял в подземелье он находится или нет, и нет ли тут чего такого, что он проглядел и что могло бы каким-то чудом помочь пленникам. Ничего не найдя обратился к Исину.
— А ты что молчишь?
— Меня это не касается, — хладнокровно ответил хазарин. — Я тут с боку припека…
— Ошибаешься. Тебя это касается теми же клещами, что и этих дурней…
Голос его наполнился злобным раздражением.
— Что за дураки! Пеньки какие-то… Удивительно, что вы еще живы!
Эта злоба развеселила Избора.
— А что нам пенькам сделается? Мы такие матерые, что от нас топоры отскакивают.
Колдун в карман за словом не полез.
— В этом месте пеньки выкорчевывают и жгут. Боюсь, что если вы не станете благоразумнее вас всех постигнет та же участь.
Пока он говорил жизнь не стояла на месте. Один из палачей пришел в себя и улучив момент, когда халат повернулся к нему спиной он по-кошачьи ловко вскочил и пригибаясь побежал к выходу.
— Бежит! — крикнул воевода, хотя со стороны казалось, что палач не бежит, а низко летит.
Муря был начеку!
Полы халата угрожающе зашелестели, рукава вытянулись… Избор ожидал треска и грохота, но ничего подобного не произошло. Молний не случилось, но его сапоги, только что стоявшие рядом с кучей железа голенище к голенищу, подскочили и в три шага оказались на пути палача. Кто-то крикнул — «Йэх!» — и сапоги взметнувшись в воздух ударили бегущего человека под колени. Беглец не упал, но от неожиданности остановился, пытаясь поймать равновесие и тут сапоги двойным ударом опрокинули его на кучу пытошного лома. Воздух раскололся грохотом и сапоги неправдоподобно извиваясь голенищами нырнули следом за палачом в кучу клещей, пил, тисков и железных палок.
И в этот момент все кончилось.
Сила одушевлявшая халат исчезла он свалился во тьму, а в тишине, раздираемой частой икотой палача тихонько заскрипела открывающаяся дверь.
Глава 32
— Что тут? — спросил голос, благоразумно не входя в пытошную. Тишина не ответила — кто мог говорить, говорить не хотел, а кто хотел — тот не мог.
Гость ждал несколько мгновений, но так и не дождавшись ответа все же решился войти. Он сделал несколько шагов и остановился.
— Вот зашел посмотреть на вас, да спасибо сказать, — произнес он, ощупывая глазами темноту перед собой. Человек вертел головой по сторонам, словно готов был увидеть рядом с собой кинжал наемного убийцы. Гаврила неотрывно следивший за халатом на мгновение отвлекся, быстро оглядывая пришельца. Ни лицом, ни статью он не походил ни на палача, ни на воина — худой, длинный, с вытянутой гололобой головой. Оглядев, быстро отвернулся.
— Не знаю тебя… Кто такой?
Халат лежал как мертвый и надежда на колдуна истончалась как паутина.
— Я — Санциско.
Заметив как внимательно Масленников смотрит на халат пришелец пальцем поднял его и кинул его на стол. Халат на столе скорчился как побитая собака и Масленников понял, что на Мурю надежды больше нет. Был Муря — и нет Мури. Но ведь оставался еще и этот чудак.
— Пришел поблагодарить вас… — сказал гость, пристально оглядывая каждого. — За то, что…
— Слушай, друг. Вот тут ломом поддень! — перебил его богатырь, звякнув цепью. — Один разок только и можешь даже спасибо не говорить — считай всех нас на сто лет вперед отблагодарил!
Санциско достал что-то из-за пазухи и положив вещь под халат подошел поближе потрогать цепи на Масленникове.
— А зачем? — серьезно спросил он. — Жмет что ли?
— Жмет, жмет, — подтвердил Гаврила, глядя как куча железа зашевелилась и оттуда показалось бледное, как зимнее небо лицо палача. К Гаврилову облегчению он не стал разбираться что там к чему, мухой выскочил в дверь и пропал.
Санциско посмотрел на Изборовы цепи.
— Да нет, тут все нормально, вроде.
Он вернулся к столу и сбросив с него что-то звонко раскатившееся по полу уселся так, чтобы видеть их лица.
— Чем издеваться, лучше бы помог выбраться отсюда.
— А чем тут плохо?
Незнакомец огляделся по сторонам, углядел лежащего без памяти палача и ничуть этому не удивившись сказал:
— Вот палачи тут всю жизнь живут и ничего… Довольны. Спят тут даже…. А бывает, что и баб водят.
— Помоги, — повторил Избор. — Помоги! Мы отработаем, или золота дадим…. Хочешь золота?
Гость белозубо улыбнулся. По улыбке сразу видно было, что человек к ним пришел хороший, легкий.
— Отслужить? Да…. Служить вы можете. Это я знаю.
Он провел рукой по халату. Масленников понял, что слуги их новому знакомому не нужны.
— Ну не хочешь службы — золотом возьми…
— Золотом? Это халатом что ли?
— Хочешь, так и халат забирай! — расщедрился Гаврила, видя, что Избор молчит.
Гость подумал, подумал и, лукаво улыбнувшись, отказался.
— Мне чужого не нужно.
Гаврила все чаще поглядывавший на дверь сказал:
— А ты не чужое возьмешь, а наше. Чуешь разницу? Подарим!
