— Ух ты! — сказали Тулица. — Догоняют!
— Не догонят, — погладив кулак обронил Гаврила.
— Эти не догонят, так сами въедем куда не нужно.
Пока все высматривали погоню у себя за спиной Диля смотрела совсем в другую сторону. Прямо там, где они надеялись найти спасение, у подножья холма, перегородив дорогу стоял воинский отряд. После секундного замешательства Диля спросила:
— Ну, кто скажет где их меньше? Спереди или сзади?
Гаврила, разглядывая новую напасть, поскреб лоб.
— Больше… Меньше… Тут угадать надо кто добрее…
— Ну и угадай! А то потом не до этого будет. Кровь-то у всех красная.
— Назад ехать — дороги не будет. — Сказала Тулица, косясь на притихшего Иосифа. — Примета есть такая.
Гаврила из-под руки все смотрел вниз.
— А кто это там? — спросил мальчишка. С ответом никто не поспешил и он дернул за рукав богатыря.
— Морды больно знакомые… — наконец сказал Масленников. — Неужто не узнаете?
Исин пригнулся к шее коня.
— Да! — сказал он. По доспехам и стяжкам он уже понял, кого Судьба в этот раз поставила перед ними. — Почти родня… Все на месте, только тестя с голубятней не хватает…. И чего они сюда приперлись?
Он оглянулся на подлетающую сзади погоню. Облако пыли за спиной распадалось на отдельных всадников. Их сжимали как орех.
— От такого зятя кто же откажется? — спросил Избор искоса поглядывая, то вниз, на голубевцев, то на Дилю.
— Вон орава-то какая! — подал голос Иосиф. — Посекут…
— Я им посеку… — сказал Гаврила. — Ладно…
Он сунул меч за спину, освобождая руки от оружия.
— Живо все ко мне за спину.
Исин с Избором переглянулись. Гаврила хотел пустить в ход свое самое страшное оружие.
— Хочешь их поубивать всех?
Гаврила посмотрел на Исина.
— А как иначе?
— Я к тому, что сил не хватит, — покривил душой хазарин. — Вон их какая прорва.
Богатырь не ответил. Они смотрели друг на друга, принимая жестокое, но неизбежное решение и только поляницы ничего не понимали в происходящем.
— Ты что, колдовать собрался? — спросила Тулица. — Ты, я смотрю на все руки. От вас и под землей не спрячешься…
Гаврила вдруг улыбнулся и спохватившись коснулся талисмана. Пока сок одолень-травы еще бродил в крови он не решился взять его своими руками, а попросил Тулицу.
— Сними.
Когда она сняла ожерелье он достал ковчежец.
— Спрячь и отдай Избору.
Она сделала, что просили. Тишина позади них потихоньку наполнялась перестуком копыт и криками.
— Ну что? — спросил Исин.
— Не убью, — решил Гаврила. — Я — не ты… Это ты у нас безжалостный — режешь кого не попадя.
Хазарин зарумянился и потупил взгляд.
— Хватит, — становил его Избор. — Перехвалишь. Резать-то он и впрямь режет, а потом за ним чисти…
— Ладно. Исин злой, а я добрый. Я их тогда пожалел и сейчас пожалею!
Он посмотрел на оставленный город.
— Те злые сегодня, а эти нас, поди, забыли. Сейчас напомним.
Он весело под мигнул Тулице, которая еще не догадывалась о том, что ей сейчас предстоит увидеть. Богатырь тронул коня коленями и тот, словно уже знал что нужно будет делать размашистой рысью поскакал вниз по склону. В последний раз оглянувшись на взлетавших на холм преследователей Избор рукой показал женщинам, место за Гаврилой, и когда их лошади пристроились позади Гаврилы пропустил вперед Иосифа и тронул вперед своего коня. Стиснув зубы он скакал за Иосифом, думая о том, что все, что сейчас произойдет — зло, погибнут невинные люди, но без этого уже нельзя обойтись. Все это нужно, что бы «Паучья лапка» осталась на Руси. И ни одна цена за это не была велика.
Первый удар расколол воздух словно гром. Избор вздернул голову, выискивая фонтан крови и разорванной плоти, но вместо красного занавеса в пол неба он увидел прямо перед собой черную стену.
Бросив поводья Гаврила скакал на ощетинившийся копьями строй. Другой дороги у них не было — талисман возвращался в Киев своим путем. Этой дорогой. Богатырь вскинул кулак, ударил ладонью по нему и земля впереди вздрогнула и вздыбилась черной волной, поднимавшейся до самого неба. Казалось, что кто-то из Богов встал за гигантский плуг и вонзил невидимый лемех между ними и погоней. Руки, наполненные неземной силой повели его перед беглецами, загораживая их от дружинников двумя черными занавесями. Справа и слева от беглецов в воздух взлетели камни и песок, а по земле, прямо перед ними струился черный ручей. Нет, не ручей — овраг. Глубокий овраг мерными рывками двигался к перегородившим дорогу голубевцам. Воины еще стояли на месте, борясь со страхом, но и Избору и хазарину и ошарашенным женщинам было ясно чем все это кончится. То, что близилось к ним не было страхом. С ним обученные воины справились бы. Это был Черный Ужас, чувство, которое охватывало человека перед лесным пожаром или землетрясением. Чувство не рождавшееся внутри человека, а внушенное ему свыше.
Земля трескалась и стонала, и под этот шум строй перед ними начал расходиться. Кони беглецов незаметно для себя вступили на дно сотворенного Гаврилой оврага. Воздух тут был горек и пах сыростью. Запах потревоженной земли лез в ноздри и воевода сморщившись замотал головой. По бокам уже не было видно людей — только черные, осыпающиеся стены, а впереди небо сходилось клином и упиралось в такую же черную стену. Как ни старался Гаврила приноровиться к ходу коня, его качало из стороны в сторону и оттого удары не попадали в одну точку. Проход, что торил Гаврила, вместо того, что бы быть прямым, от этого становился похож на причудливо изломанное горное ущелье или на ветвистую еловую лапу, где от основной ветки в самых причудливых местах в стороны отходили ветки поменьше, а потом впереди появлялись все новые и новые отростки. В спину Избору пахнуло влажным ветром.
— Вверх давай! — крикнул воевода. — Вверх! Засыплет!
Даже не оглянувшись Гаврила немного повернул кулак и дно постепенно стало подниматься вверх. Воздух стал суше, светлее, раздвинулись стены и они вновь оказались на земле.
Они выскочили на дорогу и не оглядываясь поскакали вперед. Они знали, что теперь тем, кто остался на другой стороне рукотворного оврага, теперь не до них. Позади стоял грохот — там схлестнулись две погони, вгоняя одна в одну две ненависти и два желания догнать беглецов.
— Как меч в ножны! — крикнул Исин, радостно смеясь.
Избора наполнила необыкновенная легкость. Солнце и двух пальцев не прошло с тех пор, как они стояли на лобном месте опозоренные, без талисмана и без всяких надежд на будущее, а теперь…. А теперь враги рубили друг друга, а перед ними лежала свободная дорога.
