— Да его бревном не задавишь! — сказал Марк, надеясь, что Судьба услышит и сделает как надо. — Такому молодцу, да помереть?
Гаврила выныривал из небытия частями.
Сперва нос, ощутил сладковатый запах крови, потом он почувствовал тепло, окутавшее его со всех сторон, но не такое как от костра, а такое, какое бывает от лежащей рядом коровы или несколько собак, потом под веки проник розоватый свет… Этих намеков ему хватило, чтоб понять, что он уснул в хлеву, и что скоро настанет утро. Потом его нос потревожил запах жареного мяса, и это вернуло ему память. Он вспомнил нависающую над головой живую тяжесть чудовища и со стоном дернулся.
— Жив! — послышалось словно бы издалека. — Живой!!!
Гаврила почувствовал, что его несут, потом запах мяса стал явственнее, и он почувствовал огонь костра, зазвенело железо, прорезались голоса…
— Вон, с ляжки ему…
— Печень ему нужна! Печень!
— Правильно! Печень. На нутряном сале!
— Хобота кусок! Хобот ему дайте. В нем вся сила!
Гаврила почувствовал на губах кровь и в глотку провалился кусочек мяса. Он сглотнул и вокруг вспыхнул радостный галдёж.
— Ещё!!
— Говорят вам, печенку режьте!
В голосах не было зла, и он решил открыть глаза.
Небо над ним загораживало десятка полтора голов. Люди смотрели вниз с восторгом и обожанием. Такие лица Гаврила прежде видел только у людей, что смотрели снизу вверх — в небо, в обиталище Богов. Несколько мгновений и те, кто смотрел сверху и тот, кто смотрел снизу — молчали. Гаврила ждал, то ему скажут, а недавние рабы, похоже ждали не скажет ли чего Гавриила, чтоб понять наконец, помирает тот или так просто лежит, набираясь сил перед новой схваткой. По тогдашним обычаям герой просто так помереть не мог. Перед смертью он просто обязан был сказать что-нибудь значительное, или, хотя бы, путь указать, куда идти дальше.
А может быть, ждали, что он сорвется назад в беспамятство. Затянувшуюся тишину прорезал веселый голос Марка.
— Я ж говорил — печень! Печень, друзья, она во всех случаях способствует!
Слабости Гаврила больше не ощущал. Он сперва встал на колени, а потом его подхватили под руки, и он встал во весь рост. Его качнуло в сторону, но он удержался. Со стороны этого никто не заметил. Поковырявшись пальцем в зубах, сообщил новым и старым товарищам.
— Печень как печень. Ничего особенного.
А что еще мог сказать настоящий герой, после того, как голыми руками порвал и съел кровожадное чудовище? Бывшие рабы облегченно зашумели, что желают здоровья знаменитому богатырю и благодарны ему будут до самой могилы, а теперь пора и в путь… Чей-то голос прозвенел позади него.
— Ну, атаман, что дальше делать будем?
— Атаман? — удивился Гаврила, поискав глазами крикнувшего. В памяти мелькнула какая-то разбойничья фигура с серьгой в ухе, и пропала. Журавлевец улыбнулся.
— Какой я атаман?
— Атаман, атаман… — подтвердило сразу несколько голосов. — Нам другого не нужно…
Гаврила поморщился.
— Шли бы вы своей дорогой… Мне…
Он в сердцах хотел рассказать о пропавшей тени, о дороге в замок Ко, но только махнул рукой.
— Мне своих дел невпроворот.
Народ зашумел и тогда Марк поднял руку, успокаивая людей.
— Кто хотел уйти — ушел, — сказал купец. Он махнул рукой за спину и круг людей, окружавших Гаврилу, раздвинулся. На поляне и впрямь больше никого не осталось. Лежало несколько трупов, теперь уже не понятно — стражников или нет, дымились опрокинутые походные кузни. Все живые собрались вокруг него — люди Марка да еще несколько незнакомых, поверивших, что Гаврила и впрямь может помочь. А тот и не смотрел на них. Глядя на перепаханную десятками ног землю, напомнившую ему о доме, он представил деревню, спокойные сытые вечера, туман над распаханной землей… Чтоб вместо этого по лесам бродить, да в болотах ночевать? Ну уж нет!
— Нет, братцы… Какой из меня атаман? Нет!
Марк, не слова не говоря, подхватил его под руку и повел в сторону. Около костра, над которым на прутьях жарилось мясо, он тихо, но жестко сказал.
— Ты что ж подумал, журавлёвец? Что мы тебя к разбою склоняем?
Гаврила, отведя глаза, кивнул. Купец тоже кивнул, не то понимающе, не то удивляясь Гаврилову уму и злым шёпотом продолжил.
— Дурак!.. Нам сейчас не деньги с прохожих сшибать нужно, а уйти отсюда подобру-поздорову.
Он оглянулся на близкие кусты, из которых торчали чьи-то босые ноги. Их хозяина никакие вопросы уже не интересовали.
— Ну и идите… Кто держит?
— Здравый смысл. Если поодиночке пойдем, то по одиночке и переловят, — серьезно сказал купец. — Надо отрядом уходить. Понял, дурень? Отрядом!
Гаврила отрицательно качнул головой, понимая, но не соглашаясь, но Марк не отстал.
— Нам вождь нужен. А тебя эти в деле видели.
— А чем ты хуже? — упрямился Гаврила.
— Тем, что не я, а ты их дважды из рабских ошейников доставал, — терпеливо объяснил купец. Против этого сказать было нечего, но Гаврила и тут заупрямился.
— Нет. Мне своей дорогой идти…
Он хотел отодвинуть купца и уйти сквозь кусты, но тот ухватился за волчевку. Упрямство Гаврилы подтолкнуло Марка выбрать другой тон. С Гаврилой нужно было соглашаться, а не противоречить.
— А как же? — согласился с ним Марк, бросив быстрый взгляд на людей, что вытягивали шеи, стремясь услышать разговор. — Конечно свой.
— Мне в замок Ко нужно!
— Значит нам по дороге! — хлопнул его по спине купец. — Видишь, как все хорошо получается!
— А ты знаешь, где он? — обрадовался Гаврила. Радость вспыхнула молнией и угасла.
— Нет! А ты?
— И я не знаю, — сник Гаврила. Купец улыбнулся.
— Ну, вот видишь — нам, значит, в одно место!
Гаврила нахмурился и Марк объяснил.
— Прямо в то, где можно о твоём замке спросить.
Что-то он не договаривал, этот купец и Гаврила спросил:
— Что за место? Где?
Марк успокаивающе помахал рукой товарищам, и те, с радостным гвалтом, начали разделывать слона. Марк пошел к ним, не сомневаясь, что Гаврила пойдет следом. На ходу он, полуобернувшись, обронил.
— Я по этим местам хаживал… Тут рядом живет громадной силы волшебник. Джян бен Джян зовут. Не слыхал?
Гаврила ничего не ответил.
— Так вот я думаю, что если он знает о многих волшебных вещах такое, что его стороной обходят, то почему бы ему не знать что-нибудь и про замок Ко?
Глаза у Масленникова широко раскрылись.
