Еще до того как на небе появились первые звезды, им выдали какое-то оружие, доспехи. Все это Гавриле было уже не в диковинку. За то время, что они добирались до замка волшебника, Мусил каждодневно учил новых товарищей обращаться с оружием, зная, что рано или поздно это умение им понадобится для того, чтоб защищать свою жизнь, или отобрать чужую.
Журавлёвец вспомнил боль от ударов притупленным мечом и покривился, потёр плечо. К сожалению Мусил и тут оказался прав.
От реки тянуло прохладой. В темноте, да еще после дня, проведенного в воинском лагере, она уже не казалась грязной. Оттого и свежести в воздухе было теперь куда как больше, нежели чем в лагере. Но это Гаврилу не радовало. Реку нужно было переплыть.
Но это было только половиной беды.
Хуже самой воды были чудные звери, похожие на знакомых ему по прежней спокойной жизни ящериц, только, божьим упущением, выросшие до размеров хорошего бревна. И в длину тоже. Одна из этих тварей лежала на берегу с распоротым брюхом и раскроенным почти надвое черепом. Верхней челюсти не было, но оставшуюся нижнюю украшало столько зубов, что Гаврила остановился. Кто-то рядом назвал тварь как-то, но Гаврила уже не слышал. Он представил, как распахивается пасть, как появляется из темноты блестящие зубы…
Марк, что держался рядом, увидел, как Гаврила задергался, толкнул Мусила и тот, сообразив, что все может кончиться, не начавшись, не щадя, ногой кинул товарища в воду и прыгнул следом.
Глава 32
Днем с башни было видно далеко окрест: и окоём и дальние барханы, и реку, а вот ночью — только темноту. Хайкин смотрел в неё, надеясь, что что-нибудь да произойдет. Рядом, также бестолково таращился в темноту Белоян. Они сидели тут уже дня три, непонятно чего ожидая.
Белоян рассказал, что это замок великого волшебника Джян-бен-Джяна. Первое время Хайкин чувствовал себя не в своей тарелке — все-таки вломился в чужой дом, но потом понял, что нынче замок пуст.
— А куда он сам-то, хозяин, делся?
Белоян покрутил башкой.
— А кто ж его знает? Мало ли дел у мага? Может, улетел куда-нибудь, а может, и в безвременье сгинул. Слышал про безвременье-то?
Хайкин кивнул.
— А может, заперся где-нибудь в подвале и думает. Или в пещеры ушел…
— Чтоб о Высоком думать — дерево нужно, — заметил журавлёвец, усмехнувшись. — Или кусты погуще.
Белоян начал чертить в воздухе какие-то фигуры. Видно было, что он-то о хозяине не думал, что есть он, что нет…
— А он, что знакомый тебе? Уж больно ты тут по-хозяйски обосновался.
— Да нет…
— А тот, другой приятель твой где? Что-то давно его не видно, — сказал Хайкин вроде бы просто так. — Пропал куда? Или ты его снова в кувшин засадил?
Не прекращая крутить руками, Белоян так же безразлично ответил:
— Живой и бойкий. Сегодня его увидишь.
— Сегодня?
— Сегодня…
— Ага! — с сарказмом отозвался Хайкин. — Две недели не было его, а тут на тебе…
Белоян все также стоя спиной к нему ответил.
— Да.
— Что «да»? — не понял Хайкин. Это ожидание неизвестно чего он считал потерянным временем. Ну не совсем уж безвозвратно потерянным, все-таки кое-чего он от Белояна нахватался, но все-таки это было неприятным — чего-то ждали, а чего — непонятно.
— Да, — отозвался прежним голосом Белоян. — Сегодня он придет.
— Почему сегодня? — упрямо спросил Хайкин. Белоян рассказывал много, но про то, что Хайкина интересовало теперь больше всего, предпочитал помалкивать или отвечал так, чтоб отбить охоту спрашивать дальше. Однако журавлевского волхва это не смущало. Он не стеснялся спрашивать и получать уклончивые ответы.
— Чувствуешь?
— Знаю…
Киевлянин, конечно, знал и умел побольше него. Хайкин замолчал. Этот и вправду мог знать. Не зря вчера пропал куда-то на пол дня, оставив его наедине с людоедами. Те, правда, его не замечали, но все равно соседство было неприятным, особенно когда те собирались трапезничать.
— И что делать будем?
— Что нужно, то и сделаем, — ответил Белоян как бы, между прочим. — А не получится что нужно, так сделаем что получится… Погляди.
Смотреть было некуда.
Вокруг была ночь, и песок внизу слабо светился, возвращая небу блеск звезд. Где-то за песками, далеко внизу текла река. На глазах волхва Белоян руками очертил в воздухе круг. След пальцев засветился, словно не воздух был там, а живая вода и вдруг, там внутри, Хайкин различил блестки и движение. Он подошел на шаг ближе. В круге, приближенная колдовством, струилась река.
По ней пробегали мелкие серебряные искорки и прямо оттуда, из круга, пахнуло влажным ветром и тиной. Белоян повертел около растопыренными пальцами, и картинка изменилась. В волшебном круге теперь виднелись чьи-то головы. Они поплавками поднимались вверх-вниз, медленно двигаясь к берегу. У каждой в зубах виднелся кинжал.
— Это к нам? — шепотом спросил Хайкин.
— Да. К нашему берегу…
— Он среди них?
— Нет. Его еще тут нет… Но будет. Обязательно будет!
Через десяток вздохов пловцы осторожно, на четвереньках выбрались на берег. Первые ползком добрались до берегового откоса, и пропали за границей волшебного круга.
Белоян закрутил в воздухе скручивающуюся спираль.
— Ты полегче с волшбой-то. Мало что… Учует…
— Ничего, — весело сказал Белоян. — Это же замок волшебника. Тут все магией пропитано, разного колдовства навалом. Не заметит.
Журавлевец кивнул в сторону реки.
— А эти кто?
— Эти? Почти никто.
Хайкин удивился.
— Почти? Это как понимать?
— А так понимай, что из всех, кто там есть, нам с тобой только один интересен. Гаврила твой.
Хайкин привстал, всматриваясь в волшебную тьму, но ничего так и не увидел. Все там было одинаковым.
— А этот-то как там оказался?
— А он у нас червяком работает, — засмеялся Белоян. — Ты пока присмотри за ним, а я на людоедов погляжу.
— Дело вам предстоит совсем простое, — объявил на берегу Патрикий. Меч свой он держал в руке, да и за спиной у него кучковались оружные товарищи. — Нужно добежать до пролома в стене. Все одно вы туда шли, ну а так сбегаете, а не пешком дойдете.
Гаврила привстал. Каменная громада замка наваливалась из темноты, не обещая храбрецам ничего хорошего.
— Ну, добежим, а потом… — спросил он, не видя ничего плохого в том, что до замка придется добежать, а не дойти.
— Ты сперва добеги, — вспыхнул Мусил, лучше других понимавший, что просто «добежать» им никто не даст. — Сколько их там и кто?
