— Вот же старая сплетница, поймаю, пучок седых волос выдерну. Не понимаю, из-за чего и почему она меня избегает? Даже не избегает, а прячется.
— Ты же сам говорил, что она старше всех богов. Раз старше, то значит и мудрее.
— Древность не есть признак мудрости, а признак старческого склероза.
— Ске… склераза? — не понял Синеус.
— Да это я так, о своём, то бишь о нашем, о будущем.
— А, ну тогда я тебя понял, глядящий в прошлое и в будущее одновременно, — Синеус с обидой встопорщил свои усы.
— Побратим, покажи викингов, покажи мальчишек, да всё покажи…
— Ты что-то похудал из-за своих забот и тревог, давай сначала съедим по кабанчику. У меня тут подарок — двадцать тысяч гривен от тебя, да и от кого-то неизвестного и непонятно кем доставленное ромейское вино, аж двадцать бочонков. Закусим, выпьем, потом снова закусим, потом опять выпьем, а утром опять слегка выпьем, ты мне расскажешь, где был, что сотворил, что надумал, ну а потом я покажу всё моё — наше хозяйство.
Как же вкусно сидеть вдвоём с побратимом, ни о чём не думать, ждать, когда с кабанчиков закапает в очаг горячий, дразняще пахнущий жир, а в ожидании горячего — закусывать медовуху копчёным лебедем, только из ледника, а лёд вперемешку с костями хрустит на зубах. И говорить ни о чём. Ну, а вместо кваса — ромейское вино, да такое, что император Византии даже не пьёт, а только пригубливает по великим праздникам. Созрели три кабанчика, нашпигованные утиными яйцами с дикими яблоками и с колдовскими травами, их бережно приподнесли на стол.
— А может, вам водки подать? — опять влез Перун.
— Да давай, мечи всё на стол, божья тварь, — вслух ухмыльнулся безбожник.
Синеус уже давно привык к причудам Вещего, но такое… Он только пытался запомнить названия-величания: угри копчёные, икра чёрная паюсная, свежая клубника, хе, вспомнил, в Карпатах едали, ну а водка — это первый раз, такого не пивал.
Утром ради начала хорошего дня попили ромейского, закусывая виноградом и инжиром. Синеус так и не смог понять, откуда взялся этот «ингир», и вообще, название не наше, а какое-то ромейское, а может и армянское.
Не вдаваясь в подробности, Олег рассказал, что он успел натворить и сотворить. Синеус смущённо кашлянул, схватился за свой меч и начал реветь, как дикий мамонт в заснеженной Сибири.
— Двести девяносто восемь драккаров готовы, аски и шюты на них, двадцать тысяч двести восемьдесят два викинга, но они уже наслышаны про тебя, про твои ратные подвиги. — Немного помолчал. — Олег, пойдем на учебную площадку, там нас уже все ждут.
— Синеус, идти далеко, меня что-то сегодня разморило, пускай принесут сюда всё, что потребуется.
Они не спеша вышли из старого большого Дома, и тут Олег ахнул. Ночью, когда они пришли в Дом, было темно, ничего не было видно, а тут… Верфи раскинулись вдоль всего берега, оставляя широкие проходы для воинов и для доставки различных товаров в город-крепость, на них вовсю кипела работа. Сразу за верфью — торговые ряды, вся площадь заслана широкими досками, на ней уютные домики-лавки. Там вовсю шла бойкая торговля, Олег увидел купцов из Киевской Руси, из Царицы мира и даже из далёкого Багдада. Чуть подальше целый кузнечный город, ухали тяжёлые молоты, горны выбрасывали чёрный дым. А ещё дальше… Олег даже протёр глаза руками. Целых четыре города-крепости. Один уже был полностью закончен, во втором заканчивали деревянные дорожки. Третий очень сильно отличался от первых двух, там не было внутренних крепостей, а строго параллельно строились двухэтажные дома. Олег недоуменно поднял глаза на Синеуса.
— Этот город для рабов и для начинающих бондов.
В четвёртом заканчивали делать земляные валы.
— Этот будет для лошадей и прочей скотины, — пояснил Синеус. — Между городами — подземные ходы, там даже повозка может пройти.
— Да, широко ты размахнулся, — Олег мотнул головой. — Но как? Прошло всего четыре с половиной месяца!
— Деньги и несколько умных голов при соответствующей постановке задачи могут сделать очень много, — с гордостью изрёк Синеус.
«Ну ничего себе, у него даже лексикон двадцатого века появился», — то ли с насмешкой, то ли с восхищением подумал Олег. Пока конунг разглядывал свою Северную базу, викинги ожидали его на почтительном расстоянии.
— Сколько же их? — он скосил глаза на побратима. Тот небрежно шевельнул плечом.
— То ли тридцать, то ли тридцать пять тысяч, да кто их будет считать!
— А кто их кормит? — деловито спросил Олег.
— Тех, кто пойдет в поход, кормим мы. Заодно обучаем воинскому искусству и обрабатываем психологически. А для гостей — вон, видишь, между крепостями Дома? Это трактиры, там есть всё для желудка и для глотки, — он гулко захохотал. — Ладно, Олег, покажи им, хоть немного…
Десять самых могучих викингов выстроились в ряд, у каждого в руках тяжёлое боевое копьё, за сто шагов от них вбили деревянные шесты, к ним привязали кругляши из морёного дуба, размером с небольшую тарелку. Синеус махнул рукой, шесть долетели до цели, только одно ударилось о кругляш, но отскочило и бессильно упало рядом.
Олег небрежно взял копьё, пожёвывая укроп, чтобы во рту не было так мерзко после вчерашней пьянки, махнул рукой, ухмыляющийся ярл выдернул шест и отнёс его на сто шагов подальше. Копьё взлетело, разрывая упругий воздух, раскололо мишень, словно это был воздушный шарик, а не морёный дуб, и воткнулось в землю шагов на двадцать подальше. Викинги только вздохнули, все они были наслышаны об Олеге, но такого они даже в сагах о Торе не слышали.
— Кто хочет побаловаться с Олегом на мечах? У кого меч вылетит из руки, тот проиграл, мы все ждём десять самых искусных воинов! — трижды проревел Синеус.
Викинги совещались долго, наконец, вперёд, не торопясь, опираясь на посох, вышел седобородый старец. Не повышая голоса, он тягуче, нараспев стал не просто говорить, а вещать:
— Каждый из этих героев известен от Исландии с запада до Новогорода с востока. Париж был счастлив, когда их драккары покидали Сену, взяв с него дань золотом и прекрасными женщинами, Лондон и Йорк кричали от ужаса, увидев гордые головы драконов, Рим трепетал, когда их дружины грабили южную Италию.
Вот и вышли: Карл, Ингелот, Фарлов, Веремид, Рулав, Гуда, Руальд, Карн, Флелав, Ингвар, имя каждого выбранного героя-викинга подтверждалось громким стуком мечей о щиты.
— Дайте мне два учебных, притупленных, а то ещё кого-нибудь да покалечу с испугу, — Олег поковырялся пальцем в зубах, скучно вздохнул. — Начнём?
Потом зимними ночами скальды, перебирая струны арф, пели-говорили о том, как вихрь, смутно бегущий серебристый туман возник на месте Хельги-конунга, как десять выбитых мечей подобрали за двадцать — тридцать шагов и все десять гордых викингов с разбитыми мордами валялись на земле. И всё это произошло за один вздох взрослого мужчины. Какие же это были песни! Напридумали, приукрасили, ну а что за поэты без полёта фантазии, без лжи, без вранья? Нет, не было такого и не будет никогда.
