Вечером за столом в гостиной появилось несколько новых гостей, с которыми Кимберли познакомили. Леди Эстер Каулс и ее дочь Синтия приехали навестить вдовствующую герцогиню и согласились погостить неделю. Синтия оказалась милой юной болтушкой лет шестнадцати — в этом возрасте девушкам иногда уже позволяется общаться со взрослыми, хоть это еще для них и непривычно.
Присутствовала и Тиффани Уэйтли, которую Меган представила как свою лучшую подругу. Она приехала на уик-энд вместе с мужем, достопочтенным Тайлером Уэйтли, и почти целиком поглотила внимание герцогини: подругам надо было переговорить о многом. Кимберли хотелось бы вернуться к обсуждению «плана», который она, заснув, так и не дослушала, но, похоже, придется подождать.
Однако ей удалось выяснить, что в доме работала некая миссис Кэнтерби (по отзывам Маргарет Макгрегор — превосходная портниха), которая обшивала всех дам семейства. Они давали ей столько работы, что ей было не только удобно, но и необходимо жить в Шерринг-Кроссе. Меган договорилась, что эта достойная дама утром встретится с Кимберли.
Кимберли успокоилась относительно нового гардероба, к тому же она надеялась, что пока не поедет на упомянутый утром ближайший бал. Ей хотелось бы включиться в водоворот развлечений постепенно, чтобы привыкнуть встречаться со множеством незнакомых людей, а не сразу же начинать с бала. Однако, судя по тому, что она слышала о «плане», у герцогини были другие соображения.
Приближался час ужина, а Лахлана Макгрегора все еще не было. Кимберли начала надеяться, что ей не придется снова выносить его общество, однако ей не повезло.
Она сидела рядом с Синтией, выслушивая ее жалобы на отсутствие разнообразия в расцветках ее платьев (девушек все еще было принято вывозить в свет только в платьях пастельных тонов, модных еще в прошлом веке). Глубокий зеленый тон платья Меган заставлял юную девушку завистливо вздыхать.
И тут в комнату вошел шотландец, выглядевший необычайно импозантно в темно-вишневом смокинге, цвет которого гармонировал с цветом его волос, когда на них падали блики света. Густые, не стянутые лентой пряди падали ему на плечи совершенно вопреки моде. Но шотландцы вообще никогда не обращали внимания на требования моды, и ему, по правде говоря, эта прическа была очень к лицу. Кружева у ворота и манжет рубашки усиливали яркое впечатление, которое он производил.
Синтия изумленно раскрыла рот. Кимберли отреагировала на его появление почти так же, но рот ей все-таки удалось оставить закрытым. Сомневаться не приходилось — он привлекал ее: все чувства проснулись и затрепетали.
Но Лахлан не заметил Кимберли, как, впрочем, и всех остальных. Он вошел с обезоруживающей улыбкой, рассчитанной на то, чтобы очаровывать дам, но очаровать ему хотелось только одну — и именно к ней он сразу же и направился.
Дамой, конечно, была герцогиня, а поскольку Меган находилась в другом конце комнаты, Кимберли не слышала, о чем они говорят. Было ужасно забавно наблюдать за ними: Меган поняла, что он хочет взять ее за руку, и попыталась этому помешать. Она быстро отдернула руку, но Лахлан не пожелал сдаваться и буквально ловил ее, пока наконец не поймал, прижавшись к ней в долгом поцелуе (по крайней мере он хотел сделать его долгим), но Меган мгновенно выдернула свои пальцы и кинула на него недовольный взгляд.
Конечно, все наблюдали за ними. Лусинда смеялась. Девлин гневно хмурился. Кимберли качала головой.
В наступившей тишине обретшая дар речи Синтия неожиданно громко произнесла:
— Он настоящий великан, правда? Поначалу Кимберли тоже так показалось, но после их ночной стычки она изменила свое мнение.
— По-моему, нет, — ответила она.
Синтии следовало бы смутиться из-за своего необдуманного замечания, произнесенного к тому же слишком громко. Мать ее определенно смутилась, но юная девушка, похоже, даже не заметила своего промаха.
Что до ответа Кимберли, то Синтия посмотрела на нее, как на дурочку. Поэтому Кимберли встала, чтобы показать, почему не считает его великаном. Взгляд Синтии поднимался следом за нею — все выше и выше, — и на лице появлялось выражение досады, словно она хотела сказать: «Как это я не заметила?"
— Ну неудивительно, что вы так не считаете, — заметила она. — Вы и сама великанша.
Тут бедная леди Каулс побагровела, словно свекла, а Кимберли это замечание почему-то насмешило, и она громко расхохоталась. Она очень давно не смеялась, так что ощущение было непривычным — хоть и приятным. Когда наконец смех затих, сменившись улыбкой, она случайно поймала на себе странный взгляд Лахлана. Она не хотела привлекать к себе его внимание и снова почувствовала непонятное волнение, но, к счастью, в этот момент дворецкий доложил, что ужин подан, и все направились в столовую.
Меган снова уменьшила количество стульев за обеденным столом, но поскольку она не стала официально распределять места, чтобы ее стратегия не оказалась чересчур очевидной, то на этот раз уловка не сработала:
Кимберли и Лахлан уселись за длинный стол первыми — на противоположные его концы.
Меган немного расстроилась, но поскольку она видела в гостиной улыбку леди Кимберли, то не сочла свою неудачу серьезной.
Улыбка, необыкновенно искренняя, совершенно преобразила Кимберли, сначала удивив Меган, а потом приведя ее в полный восторг. Удивительно, как меняют внешность женщины ямочки на щеках, не говоря уже о хорошем расположении духа! И хотя Кимберли по-прежнему нельзя было назвать красавицей, когда она улыбалась, в ней появлялась притягательная теплая чувственность, делавшая ее неотразимой. Меган с удовлетворением отметила про себя, что Лахлан Макгрегор тоже обратил на это внимание.
И тогда у Меган появилась новая идея. За ужином она проверила свою теорию, стараясь, чтобы все вокруг если не смеялись, то хотя бы улыбались. Получилось! Кимберли чувствовала себя непринужденно и, казалось, получала искреннее удовольствие от происходящего. Всякий раз, когда она смеялась, Лахлан поворачивался в ее сторону.
К сожалению, он еще и постоянно одаривал Меган чарующими взглядами и улыбками.
Меган вздохнула, понимая, что ей придется еще раз поговорить с ним относительно его неослабевающего интереса к ней — и прежде, чем это заметит Девлин. Ей удалось уговорить мужа отказаться от твердого намерения отправить шотландца восвояси только благодаря тому, что она убедила его в своем намерении свести Лахлана с дочерью графа Эмборо. Если Девлин обратит внимание на то, что интерес Макгрегора, пусть и временно, направлен совершенно на другую персону, второй раз переубедить его не удастся. Шотландца немедленно выставят за дверь, если Девлин не решит снова пустить в ход свои кулаки.
К сожалению, это было вполне вероятным поворотом событий, если учесть антипатию Девлина к шотландцу. Однако сегодня, сидя совсем близко друг от друга (между ними оказалась только Бабуля), они превосходно игнорировали друг друга. Возможно, даже слишком превосходно.
Окружающие могут заметить, насколько старательно эти двое не замечают друг друга, и пойдут сплетни и домыслы по этому поводу. Впрочем, пока можно не беспокоиться — это станет проблемой, когда они начнут появляться в свете за пределами Шерринг-Кросса. Такие увеселения были запланированы уже на ближайшие дни.
