Узнал все это я от айна Амакуни, который презентовал мне мой новый боевой меч перед началом похода. Кузнец оказался вовсе не таким букой. Долго и велеречиво благодарил за идею с домной, обещал отлить для клана Сатоми столько оружия, сколько будет нужно, и даже больше. А в заключение подарил мне тати под названием Мурасамэ — Проливной дождь. К мечу прилагалась история о том, что когда айн впервые рано утром вынул новый клинок из ножен, лезвие его было таким холодным, что на нем проступала роса. Природа заранее плакала об убитых и раненых. Пафосно, но красиво. По крайней мере, самураи охраны впечатлились и почтительно просили посмотреть меч.
Я еще раз прикинул численность войск. Она не вдохновляла. Три тысячи человек — дзикисидан и две куни-сю. Мечников два тайдана — остальные копейщики, немного лучников и кавалерии. Во главе копейщиков красуется, поигрывая нагинатой, улыбчивый Таро Ямада. Мечников возглавляет мой сэнсэй Танэда Цурумаки. Сохеи Дайдзёдзи пока не подошли и успеют ли к началу битвы — неизвестно. Я посмотрел на конницу. Пятьсот самураев с пиками почти трехметровой длины. Как они только ими в бою управляют… Порадовал Абэ. Старик Хотта и его сын Хосокава не только привели молодежь из своей школы учиться пушечному делу, но и из своих двухсот пятидесяти самураев сто вооружили аркебузами. Зря я считал, что клан Сатоми не может себе позволить новомодных ружей. Оказывается, весь последний год мой отец по чуть-чуть скупал у португальцев фузеи и экипировал ими самых продвинутых воинов в провинции — семью Абэ.
Я взял в руки одно из ружей и еще раз поразился аккуратности японцев. Во-первых, к нему шел индивидуальный лаковый футляр, который был предназначен для защиты от влаги. Оно и понятно — тут в Японии влажно как в бане. Не успеешь заметить — пойдет ржавчина. Во-вторых, на самой аркебузе был предусмотрен специальный водонепроницаемый щиток для запального отверстия. Вокруг правой руки самураев был обмотан двухметровый фитиль. На мой вопрос — зачем нужна такая длина? — Абэ ответил, что неизвестно, сколько будет длиться бой, а фитиль тлеет быстро. Аркебузеры, которые именовались теппо, должны постоянно быть готовы к схватке. Заряжалась аркебуза с дула, стреляла свинцовыми пулями, пороховой заряд поджигался с помощью специального S-образного замка, через который был пропущен фитиль. Каждый теппо имел в поясной сумке пороха и пуль на сорок выстрелов.
И как говорят англичане, last but not least
[53]
элемент картины — пушки. Двадцать две корабельные кулеврины на деревянных колесных лафетах. Сколько мы намучились, пока дотащили, фактически на руках, эти пушки — не передать. Калибр кулеврин оказался невелик — миллиметров сто от силы. Стреляли они как ядрами весом десять кило, так и картечью.
Еще раньше я успел познакомиться с нашим главным артиллеристом — добродушным толстопузым Хосе Ксавьером и выяснил много важных деталей. Максимальная дальность выстрела — четверть испанской лиги (т. е. примерно километр). Но реально попасть в цель — дай бог шагов за триста. Ядрами желательно целить в конницу, поскольку пехота — слишком маленький ориентир. Для царицы полей была картечь, но ее убойная сила кончалась через пятьдесят шагов. Сорок семь португальцев могут делать один выстрел за пять-десять минут, и всего порохового обоза и ядер хватит на два часа плотной стрельбы.
Учеников школы Яцуфусы артиллеристы уже приставили к делу, и молодые мужчины осваивали науку пробивки ствола пыжом, поднос боеприпасов.
Пора было определяться с диспозицией — какой отряд где стоит и какую задачу выполняет.
Глава 12
КУЛИНАРНАЯ
А как человек может проявить доблесть в бою, если он ценит свою жизнь?
Мотатада Тори
— Идут! Идут!!!
Я оборачиваюсь и вижу, что ко мне скачет один из самураев, оставленных в деревне в дозоре. Оказалось, что в Хиросиму вошел тайдан монахов-воинов. У меня прямо камень с души свалился. Теперь в рукаве у нас не один сомнительный козырь в виде пушек (поди постреляй из кулеврин в этот бесконечный сливовый дождь), а еще и тысяча опытных сохеев. Монахи выглядели колоритно. Все высокие, широкоплечие, головы замотаны белыми платками типа арабских арафаток, экипированы в хорошие пластинчатые доспехи, на ногах — деревянные башмаки тэта. В руках у каждого — собудзукири-нагинаты метровой длины. С такими повоюем!
Впереди колонны сохеев шла плотная группа мужчин с большим красным ковчегом на плечах. Самый первый монах — мужик уже совсем гигантского роста — нес на плече огромный молот. По ходу, японская мелкотравчатая нация нет-нет, а выдаст на-гора настоящего титана. А ведь побольше моего почившего дяди будет. И вот он передо мной. Поклонились другу, представились. Монаха зовут Бэнкэй Ясуи, и он тайсё монастыря Хоккэ.
— Что в ковчеге? — интересуюсь я.
— Наму Мёхо рэнгэ кё! — Обойтись без ритуальный фразы Нитирэн-сю монах, конечно, не может. — Мощи святого Нитирэна!
— Как поживает моя матушка? — пытаюсь я вести светский разговор.
— Все слава Будде, здорова, — гигант снимает «арафатку», и передо мной предстает потное, лысое лицо Бэнкэя. — Скорбит о смерти мужа и деверя. Настоятель нашего монастыря заказал молебен по усопшим. В день Юпитера будем молиться о хорошем перерождении Сатоми Ёшитаки и Сатоми Ёшитойо.
— Какие указания дал вам Дайдзёдзи? Может быть, он написал ко мне письмо?
— Зачем какие-то письма писать. Дайдзёдзи сначала хотел просто послать тебе, Ёшихиро, раку с правой рукой святого Нитирэна. Трусливые огигаяцу, увидев священный ларь, конечно, сразу разбегутся.
О да! И ходзе в первых рядах смажут ласты.
— Но я упросил настоятеля отправить отряд сохеев с мощами Нитирэна. Во-первых, вместе с врагами могут идти проклятые Нитирэн-сёсю. Пора Японии вспомнить, кто наш истинный учитель, и узреть чудеса, которые случаются рядом с ковчегом. Во-вторых, многие наши бойцы давно не были в настоящей схватке, подзаросли жирком… — Бэнкэй с усмешкой похлопал ладонью по своему объемистому животу, выпирающему из-под доспехов. — Последние годы мы постригли в монахи много молодежи. Надо преподать им урок священной войны. Лишь бы только пугливые огигаяцу, увидев нас, не разбежались от страха.
Ну-ну, раз ты такой смелый, думаю я про себя, предоставим твоим сохеям проявить доблесть, помахать нагинатами.
Указав место размещения монахов в лагере, я пригласил Бэнкэя на вечерний ужин в моем шатре, который уже к этому времени успели поставить слуги. Я решил удивить своих военачальников и приготовить… плов! Кто-то может подумать, что дайме не с руки заниматься кулинарией, однако тут, в Японии, профессия повара — очень почетна и уважаема. Имена самых известных специалистов на слуху, каждый князь считает свои долгом иметь в свите не только прославленного оружейника, мечника, гейшу, поэта, но и повара тоже.
Вместе с моим новым денщиком Ямагатой Аритомо, молодым самураем, подобранным мне начальником охраны, мы начинаем готовить плов. Рецепт этого блюда прост. Берете большой железный или медный котел а-ля казан. Наливаете туда кунжутное или соевое масло (увы, подсолнечного в Японии днем с огнем не сыскать). Ставите на огонь. Пока масло раскаляется, чистите лук, режете его кольцами. Моете морковь. Шинкуете ее соломкой. Промываете рис в соленой воде, даете ему помокнуть часик. После того как масло начинает шкварчать, уменьшаете огонь, кладете одну луковицу, предварительно сделав на ней сбоку глубокий надрез.
